Феникс в Обсидановой стране - Муркок Майкл Джон - Страница 26

Меч сам покинул ее тело. Ее горячая кровь, кажется, еще более усилила исходящее от него черное сияние. Он вновь издал дикий вопль радости.

— Нет! — закричал я. — Нет! Этого не должно было случиться! Ты должен нести смерть только моим врагам!

И мне показалось, что Меч ответил мне издевательским смехом. В этот момент в комнату влетел Бладрак. Он хотел выяснить, что здесь случилось. Он посмотрел на меня, затем на Меч, перевел взгляд на мертвую девушку и в ужасе закрыл лицо руками.

Потом подошел к ящику. Там лежали ножны Меча. Он вытащил их и кинул мне.

— Уберите клинок в ножны, Урлик! Прошу вас, спрячьте его!

Я молча подхватил брошенные мне ножны. И Черный Меч, совершенно помимо моей воли, скользнул в них.

Бладрак опять взглянул на несчастную мертвую девушку и на разбитый стол. Потом поднял глаза на меня. На лице его было выражение боли и страдания.

— Теперь я понимаю, почему вы отказывались взять этот Меч, — тихо произнес он.

Я не смог ему ничего ответить. Молча прикрепил ножны к поясу, и Черный Меч повис у моего левого бедра.

Потом я наконец ответил ему:

— Вы все желали, чтобы я вновь поднял этот клинок и встал во главе ваших армий. Теперь, я полагаю, мы начинаем понимать, к каким последствиям это может привести. Черный Меч нужно поить кровью. И если нет крови врагов, он напьется крови друзей…

Бладрак отвел взгляд.

— Лодка готова? — спросил я.

Он кивнул.

И я покинул эту комнату, где сейчас царила смерть.

Глава VI

Цена Черного Меча

Мне дали лодку и кормчего.

Лодка была маленькая, с высоко поднятыми округлыми бортами, украшенными золотыми и бронзовыми накладками. Кормчий — если его можно так назвать — сидел впереди меня и держал ременные вожжи, с помощью которых управлял влекущими нас вперед цаплями.

Алый Фьорд скоро исчез за кормой, превратившись сначала в сияние над отдаляющимися скалами, а потом скрывшись вовсе. Вокруг нас были теперь одни только мрачные тучи.

Мы очень долго плыли по черным ленивым волнам, прежде чем впереди появились острые обсидиановые утесы. Потом мы увидели и гавань, над которой возвышался Ровернарк. Гавань была вся забита судами Серебряного Воинства, осаждавшего город.

Да, Белпиг не терял времени даром. И, вполне возможно, я прибыл сюда слишком поздно.

Суда осаждавших были огромны и напоминали морскую повозку самого епископа, но, кажется, двигались они без помощи слевов.

Мы не стали подходить ближе к городу, но пристали к берегу на некотором удалении от него, почти в том месте, где я впервые встретился с людьми Белпига.

Велев кормчему ждать моего возвращения, я осторожно двинулся по усеянному кристаллическим песком берегу к Обсидиановому городу.

Укрываясь в тени скал, я смог почти вплотную подобраться к гавани и как следует рассмотреть, что там происходит.

Ровернарк явно сдался без боя. И теперь пленных толпами гнали к берегу и грузили на суда.

Все так же неуклюже управляясь со своими алебардами, Серебряные Воины сновали туда-сюда по вырубленным в скале дорожкам.

Самого Белпига видно не было, но на одной из ведущих в город дорог я заметил свою колесницу с запряженными в нее медведями. Ее вели вниз, к причалу. Несомненно, она попала в число трофеев победителей.

Шаносфейна среди пленных я не заметил. Видимо, Белпиг пока держал его в его собственном владении — в Дхотгарде, если, конечно, Мирского Владыку уже не убили.

Я долго раздумывал, как мне пробиться в Дхотгард: ведь все пути наверх были буквально забиты врагами.

Даже имея в своем распоряжении Черный Меч, мне было бы затруднительно пробиться сквозь толпы врагов: я был один против тысяч. Даже если мне удастся прорваться в Дхотгард, как я сумею пробиться назад?

И тут мне в голову пришла мысль. Мой взгляд как раз упал на колесницу и медведей, которых подталкивали к причалу, с которого на один из кораблей были уже перекинуты дощатые сходни.

Не раздумывая более, я извлек Меч из ножен и бросился вперед. И почти достиг колесницы, прежде чем меня заметили.

Один из Серебряных Воинов крикнул что-то высоким пронзительным голосом и метнул в меня алебарду. Я отбросил ее Мечом, орудовать которым было столь же легко, как рапирой, несмотря на его внушительные размеры. Я вскочил на колесницу, разобрал вожжи и повернул медведей обратно в Обсидиановый Город.

— Вперед, Рендер! Но, Гроулер!

Медведи, словно вдохновленные моим внезапным появлением, рванулись вперед.

— Быстрее, Лонгклоу! Но-о-о, Снарлер!

Колеса со скрежетом развернулись на усеянной кристаллическим песком каменной дороге, и мы понеслись прямо к городским воротам.

Я пригнулся, увертываясь от брошенных в меня алебард; но алебарда вообще не очень подходящее оружие для метания, к тому же Серебряным Воинам явно не хватало умения с ними обращаться. Воины и пленные рассыпались в стороны при моем приближении, и мы очень быстро добрались до въезда в Ровернарк.

А Черный Меч уже пел свою ужасную песнь. Жуткую песнь смерти.

Несколько воинов попытались помешать мне проехать через ворота, и я отмахнулся от них Мечом. Клинок задел двоих или троих, распоров им латы, и они закричали…

Мы забирались все выше и выше. В душе моей играла знакомая радость — я был упоен боем. Черный Меч сносил головы, рубил руки, вокруг потоками текла кровь, клинок Меча был тоже весь в крови, и ее капли падали на колесницу и на белую шерсть моих медведей.

— Вперед, Рендер! Быстрее, Лонгклоу!

Мы уже почти достигли Дхотгарда. Паника вокруг царила немыслимая: все в беспорядке бегали туда и сюда, кричали и вопили…

— Вперед, Снарлер! Но-о-о, Гроулер!

И еще быстрее устремилась вперед моя колесница, влекомая могучими медведями, и вскоре мы уже были перед воротами Дхотгарда, распахнутыми настежь. Не иначе, у Белпига был свой шпион среди челяди Шаносфейна, которому к тому же хорошо заплатили за предательство. Он-то и открыл ворота осаждающим. Но меня это устраивало как нельзя больше — колесница стремительно ворвалась внутрь и все с той же головокружительной скоростью помчалась по коридорам.

Я остановил медведей только перед входом в ту комнату, где впервые встретился с Шаносфейном. Я спрыгнул с колесницы и отдернул занавес, прикрывавший вход. И увидел Шаносфейна.

Он выглядел несколько похудевшим, и в глазах его было выражение боли, но он поднял на меня глаза, оторвавшись от манускрипта, который читал, с таким видом, словно вторжение Серебряного Воинства вовсе не причина для беспокойства.

— Граф Урлик, каким судьбами?..

— Я пришел, чтобы оказать вам помощь, лорд Шаносфейн.

На его лице появилось легкое удивление. Он ничего не ответил.

— Белпиг непременно убьет вас, — добавил я.

— С какой стати Белпиг станет меня убивать?

— Он предал Ровернарк. А вы — угроза его безраздельной власти.

— Власти?

— Лорд Шаносфейн, если вы останетесь здесь, вы обречены. Вам уже не дадут ни читать, ни заниматься научными изысканиями.

— Я этим занимался только для времяпрепровождения…

— Вы что, совсем не боитесь смерти?

— Нет.

— Ну, хорошо… — Я вложил меч в ножны, быстро подошел к нему и ударил его ребром ладони по шее. Он упал на стол. Я вскинул его тело на плечо и направился к выходу. Медведи, скалясь и рыча, сдерживали напор Серебряных Воинов. Но как только появился я, те все-таки бросились вперед, на нас, опустив свои алебарды. Я положил тело Шаносфейна на колесницу и повернулся лицом к врагам.

Серебряное Воинство явно уже привыкло к тому, что здешнее оружие не может причинить им никакого вреда. Но Черный Меч легко вспарывал их латы и разил их одного за другим. Меч опять пел свою жуткую кровавую песнь. А Воины падали и падали, и все вокруг было залито их кровью, завалено их мертвыми телами, а на их серебристых лицах застыло выражение боли и страха.

Я вскочил на колесницу, схватил вожжи, развернул медведей в узком проходе и, набирая скорость, помчался назад к главным воротам.