Вечный герой - Муркок Майкл Джон - Страница 3

Если бы только я знал тогда, для каких целей будет использовано это орудие! Я ведь мог бы противиться зову короля Ригеноса и долго еще оставаться совершенно безвредным интеллектуалом Джоном Дэйкером. Впрочем, вполне возможно, что я и не мог бы противиться зову Судьбы. Та сила, что швырнула меня в их мир, была слишком могущественна, чтобы с нею бороться.

Так или иначе, но в этот миг я готов был выполнить любое требование Судьбы. Только что, вновь обретя плоть, стоял я в своей собственной гробнице, в гробнице Эрекозе, и чувствовал в теле прежнюю силу, а в руках — свой меч.

Позже, правда, у меня возникли и другие чувства.

— Мне понадобится одежда, — сказал я, ибо понял, что наг. — И боевые доспехи. И конь. Я — Эрекозе.

— Одежда давно приготовлена, — сказал король Ригенос. И хлопнул в ладоши.

Вошли рабы. Один нес рубаху, второй — плащ, третий — какие-то белые полотенца, которые, как я догадался, должны были служить чем-то вроде нижнего белья. Сперва они соорудили на мне нечто вроде набедренной повязки, затем надели на меня рубаху. Рубаха была просторная, прохладная и приятная на ощупь. Темно-голубая, со сложным орнаментом, вышитым золотыми, серебряными и алыми нитками. Плащ был алым, расшитым золотым, серебряным и синим. Меня обули в мягкие сапоги из оленьей кожи и перепоясали широким ремнем светло-коричневой кожи со стальной пряжкой, инкрустированной рубинами и сапфирами. Я тут же приладил к ремню свой меч и положил левую руку на рукоять.

— Я готов, — сказал я.

Иолинда вздохнула.

— В таком случае поскорее уйдемте из этой мрачной гробницы, — прошептала она.

Бросив прощальный взгляд на надгробие, покрытое толстым слоем пыли, я последовал за королем и принцессой Некранала наверх, к солнечному свету; там царил покой, было довольно тепло, хоть и дул легкий ветерок. Мы остановились на вершине невысокого холма. Стены гробницы у нас за спиной, сделанные из черного хрусталя, казались очень древними; они потрескались, выдержав несметное множество ливней и ударов бури. На крыше гробницы высилась металлическая, изрядно проржавевшая статуя воина верхом на огромном боевом коне. Черты лица были практически стерты песком и дождями, но я узнал этого человека. Это был я сам.

Я отвернулся.

У подножия холма нас поджидал караван. Лошади были накрыты богато расшитыми попонами, а воины облачены в те самые золотистые доспехи, которые когда-то привиделись мне во сне. Сами воины, впрочем, выглядели значительно моложе и бодрее, чем те, из моих снов.

Доспехи у них были как бы рифленые, сплошь разукрашенные причудливыми выпуклыми изображениями. Однако, на мой взгляд, пока что, возможно, недостаточно просвещенный в этом плане, — да и воспоминания самого Эрекозе о боевых латах были еще довольно туманными — доспехи эти были совершенно непригодны для боевых действий. Все эти рельефные украшения и разнообразные желобки были как бы специально созданы для того, чтобы наконечники копий и стрел или лезвия мечей застревали в них, тогда как боевые латы должны прежде всего отражать удары, подобно зеркальной поверхности. В данном же случае, несмотря на всю красоту и пышность золотистых доспехов, воин скорее подвергался дополнительной опасности.

Королевские стражники сидели на тяжеловесных боевых конях, а животные, лежавшие поодаль, напоминали, пожалуй, верблюдов, правда безгорбых, и морды у них были довольно симпатичные. Стройные и высокие, они несли на спинах нечто вроде изящных паланкинов, инкрустированных слоновой костью, эбеновым деревом и перламутром, с легкими и блестящими шелковыми занавесками.

Мы стали спускаться вниз, и тут я заметил, что на пальце у меня по-прежнему надето кольцо, которое я носил, будучи Джоном Дэйкером. Кольцо из плетеных серебряных проволочек, которое подарила мне моя жена… Моя жена… Я уже не мог вспомнить ее лицо. Я чувствовал, что мне следовало оставить кольцо там, на том своем, другом, теле… Но, может, там никакого тела и не осталось?..

Мы подошли к лежащим на земле «верблюдам», и стражники выпрямились в седлах, приветствуя нас. Во многих взглядах, устремленных на меня, я заметил явное любопытство.

Король Ригенос указал на один из паланкинов:

— Не угодно ли тебе поместиться здесь, о Защитник?

Он сам вызвал меня в этот мир, но, похоже, все-таки меня побаивался.

Я взобрался по коротенькой, сплетенной из шелковых нитей лестнице в паланкин. Дно его было выстлано яркими подушками самых разнообразных цветов и оттенков.

Караван двинулся в путь, и мой паланкин довольно быстро поплыл над неширокой долиной, окаймленной какими-то незнакомыми мне вечнозелеными деревьями, они походили на раскидистые араукарии, только с более мощной кроной.

Меч свой я положил на колени. И стал внимательно его рассматривать. То был простой солдатский клинок — лезвие совершенно гладкое, без каких-либо знаков или отметин. Рукоять пришлась мне точно по руке. Хороший меч. Но почему он испускает какие-то смертоносные для других людей лучи, я понятия не имел. По-видимому, лучи эти были не менее смертоносны и для тех, кого король Ригенос называл Гончими Псами Зла, — для элдренов.

Мы ехали и ехали, а теплый ласковый день все не кончался, и я даже задремал на своих разноцветных подушках, сраженный какой-то непонятной усталостью, но вдруг услышал чей-то крик и выглянул наружу, отдернув занавески.

Перед нами был Некранал. Тот самый город, который я видел во сне.

Он был еще довольно далеко, но уже отсюда было видно, что он как бы стремится ввысь вместе с той горой, на которой некогда был основан. Множество чудесных строений — минареты, колокольни, шпили соборов, островерхие крепостные башни — сверкало на солнце, и это замечательное творение архитектуры как бы увенчано было величественным дворцом королей-воителей Некранала, носившем название Дворец Десяти Тысяч Окон. Я сам вспомнил, как он называется.

Я заметил, что король Ригенос высунулся из своего паланкина и крикнул:

— Каторн! Скачи вперед и скажи людям, что пришел Эрекозе, наш Герой и Защитник, и теперь мы непременно прогоним этих Сыновей Ада назад, в Горы Скорби!

Капитан королевской гвардии, к которому он обращался, выглядел поразительно мрачным.

— Хорошо, сир, — проворчал он себе под нос и погнал коня галопом по обочине дороги, взметая облачка белой пыли. Было хорошо видно, как дорога эта, извиваясь змеей, ведет прямо в сердце Некранала. Какое-то время я следил за быстро удалявшимся всадником, но вскоре мне это надоело, и я принялся внимательно смотреть по сторонам.

Такие города, как Лондон, Нью-Йорк или Токио, возможно, и крупнее Некранала, но не намного. Этот величественный город расстилался на многие мили вокруг огромной горы и был по периметру обнесен высокой мощной стеной, на которой через строго определенные интервалы возвышались сторожевые башенки.

Наконец мы достигли главных ворот, и караван наш остановился.

Раздались звуки какого-то музыкального инструмента, ворота дрогнули и медленно отворились. Миновав их, мы сразу оказались на улицах города, заполненных толпами радостных людей, кричавших так громко, что порой приходилось затыкать уши из опасения, что барабанные перепонки могут не выдержать.

Глава III

Угроза элдренов

По мере того как наша процессия приближалась к королевскому дворцу, радостные крики толпы стали постепенно отдаляться и стихать. Потом наступила тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием паланкина, позвякиванием упряжи да стуком лошадиных копыт. В душе моей пробудилось какое-то легкое беспокойство. Что-то невыразимо зловещее таилось в этом городе. Конечно, жители его опасались новых атак неприятеля; конечно, они были измучены бесконечной войной. Но дело было не только в этом; казалось, Некранал обладает некоей болезненной, кошмарной аурой, в которой ощущалась смесь истерического восторга и меланхолической подавленности; такое за всю предшествующую жизнь мне удалось почувствовать лишь однажды — во время посещения лечебницы для душевнобольных…