Там, на сухой стороне - Ламур Луис - Страница 16

Чантри подошел поближе и наклонился надо мной. Мне казалось, что между нами сотни километров и я плыву в каком-то странном сне. Голоса долетали до меня слабым эхом.

— Ему здорово досталось, — услышал я слова Чантри. — Думаю, ему сломали пару ребер и палец. — Он поднял мою руку: — Видите? След от веревки. Они связали его, и он пытался ухватить веревку. Их было как минимум двое, а может, и больше. Этот парень настоящий боец.

Он ощупал мое тело. Я чувствовал его пальцы на своих ребрах и вздрогнул от этого прикосновения. Затем я опять услышал его голос:

— На палец мы наложим шину. Штаны придется разорвать и крепко перевязать бок, чтобы закрепить ребра на месте. Я умею так их сращивать, что и следа не останется. Остальное — это лишь порезы да ссадины. Есть ли другие серьезные повреждения, покажет время. Он получил несколько крепких ударов по голове.

— А как мы его повезем?

— На травуа — индейских волокушах. Точно так же, как индейцы с равнин перевозят свое добро и раненых. Я пойду вырежу пару шестов, и мы соорудим носилки.

Они еще поговорили, и Чантри ушел. Когда я опять почувствовал себя лучше, мы были в хижине одни — я и она. Я открыл глаза. Каждая частичка моего тела ныла, а голова просто раскалывалась.

Она заметила, что я проснулся, подошла и покормила супом с ложечки. Суп был очень вкусный.

— Спасибо, — пробормотал я.

— Сколько их было?

— Трое. Один набросил на меня лассо, но я все равно свалил Уайли. Даже два или три раза. Мы боролись на поляне, а рыжий…

— Громила Бэйнс.

— Он держал лассо достаточно свободно, чтобы я мог драться. Думаю, может, он и не возражал против того, чтобы я побил Уайли.

— Разумеется. Громиле на все наплевать. Но он ценит выдержку. Если ты показал характер, ему это могло понравиться.

— Я отделал его. Я отделал-таки Уайли.

— Молодец. А сейчас отдыхай.

Мы спускались с гор ужасно долго. Грузовые лошади шли сзади и волочили шесты, которые я нарезал. Были минуты, когда я отчетливо осознавал происходящее, временами же проваливался в забытье. Дорожная тряска вызывала просто нестерпимую боль. Но они довезли меня до дому. Чантри и она.

Отец ждал нас с винтовкой в руках. Он стоял у ворот и следил за тем, как мы приближаемся. Когда он меня увидел, он чуть не заплакал, а уж плаксой его не назовешь.

— Он выглядит хуже, чем есть на самом деле, — успокоил его Чантри. — У тебя крепкий парень, Керноган.

— Он хороший мальчик, — ответил отец. — Он всегда мне помогал. Я думал найти для него землю, чтобы ему было легче начинать жизнь. Но сейчас… Я просто не знаю. Наверное…

— Оставайтесь здесь. Это хорошее место. — Голос Чантри вдруг изменился. — Это хорошая земля, по закону выкупленная у индейцев. Придет время, и я передам тебе все права на нее.

Еще долго после того, как они внесли меня в дом и уложили в постель, я слышал, как они разговаривали с девушкой. Она была красива, хотя и не оказалась блондинкой с золотыми локонами. Она была невероятно прекрасна. А двадцать лет — это не так уж много. В следующем году мне будет семнадцать, и я стану взрослым мужчиной. К тому же она сама сказала, что у меня есть выдержка.

Некоторое время спустя я услышал, как отец сказал:

— Если здесь ничего нет и ты в этом уверен, почему бы не рассказать им обо всем начистоту?

— Я пытался. Они слишком недоверчивы, Керноган. Люди откажутся от чего угодно, только не от своей веры. И они возненавидят тебя, если скажешь, что они верят в миф. А если доказать им это, они возненавидят тебя за то, что ты выставил их дураками. Они все поймут, но любить тебя все равно не будут. Я видел людей, которые приходят туда, где, по слухам, зарыты сокровища. И хотя вся земля там уже перекопана вдоль и поперек, они роют еще одну яму, а за ней еще. Одно я знаю точно — мой брат жил здесь. И если бы здесь было что-нибудь ценное, он бы нашел. А будучи аккуратным человеком, обязательно оставил бы ключ к разгадке. Я так думаю. — Чантри помолчал. — Кроме того, зная его, я могу предположить, что он оставил такой ключ, и что только я один способен найти его.

— Что это может быть?

Чантри пожал плечами:

— Я должен вспомнить наши с ним отношения и определить, какие из моих наклонностей он знал лучше всего. Клайв был прекрасным человеком, куда лучше, чем я, с какой стороны ни погляди. И у него был изощренный ум. Каким бы ни был ключ к разгадке, другим просто бесполезно искать его.

— Что ж, — сказал отец, — мне в жизни не догадаться, что это за ключ и как ты его собираешься искать.

— Надо возвращаться, — сказала Марни.

Чантри повернулся к ней:

— Оставайся здесь.

— Я должна вернуться. Хотя бы в последний раз. Там мои вещи. Они мне нужны.

— А они не узнают, что ты была в хижине?

— Не думаю. Но они туда еще вернутся. Мак Моуэтт наверняка решит, что там спрятан клад. Они растащат дом по бревнышку.

— А может быть, и нет, — сказал Оуэн Чантри. — Может быть, они найдут там меня.

— Одного? Против всех?

— Я буду не в доме. Я собираюсь сохранить за собой свободу действий.

Я услышал, как Чантри заходил по комнате.

— Да, мне кажется, я так и сделаю. Я должен быть там, когда они придут. Я хочу спасти эту хижину.

— Это дикое, ужасно дикое место, — сказал отец. — Зимой эту хижину может запросто занести снегом. Должно быть, высота там не меньше девяти тысяч футов.

— Я бывал и не в таких переделках.

Я так и не видел, как она ушла. Когда я проснулся, ее уже не было, и только в воздухе остался легкий запах ее волос. Я боялся за нее, я по-настоящему испугался. У меня было плохое предчувствие. Не надо было ей возвращаться назад…

Я попытался сесть, но мой бок пронзила такая боль, что я тут же повалился обратно, хватая воздух ртом.

Она ушла, и я ничего не мог с этим поделать. Если бы у меня была моя старая винтовка и я бы оказался в тех скалах! Ну, может быть, у меня ничего бы и не получилось, но я хоть попробовал бы!

У кровати появился Чантри:

— С тобой все в порядке, Доби? Я слышал, как ты кричал…

— Это случайно. Я в порядке. Только я хочу, чтобы вы привели ее назад. Это очень плохие люди. Я хочу, чтобы вы помогли ей, Оуэн Чантри.

— Я буду неподалеку от хижины. Она знает это… если ей удастся туда добраться. Я боюсь. Мне страшно за нее. Она думает, им не известно про нее и про эту хижину, но ведь они могли запросто заметить цветы.

Чантри помрачнел, лицо его потемнело. Он был довольно красивым мужчиной, но в нем была холодность, которая иногда просто пугала.

— Я поеду туда, Доби. Я поеду наверх, в горы. Сегодня… прямо сейчас.

Он не терял ни минуты. Уселся на своего вороного, взял с собой вьючную лошадь и отправился в горы. И глядя на то, как он уезжает, я все гадал, что же произойдет, когда он и Моуэтт столкнутся лицом к лицу.

Может быть, он будет один против нескольких, но это не будет неравная битва. Даже если он будет совсем один. И не важно, сколько головорезов выйдет против него.

В этом человеке было нечто такое, что заставляло вас верить в него. Даже меня, а я до сих пор не очень-то желал верить в Оуэна Чантри.

Несмотря ни на что — ни на сломанные ребра, ни на все остальное, — я должен быть там, в горах, когда дело дойдет до стрельбы.

Глава 9

У Оуэна Чантри не было иллюзий. Ничто из его опыта не говорило о том, что он находится под особым покровительством судьбы. Он много раз видел, как хорошие люди умирают, а плохие продолжают жить, и он знал, что так же уязвим, как и всякий другой.

Ни один человек не сможет командовать кавалерийским отрядом, отправляться в разведку в лагерь индейцев, управлять каретой или пускать в ход ружье, если он не знает своих возможностей.

Жизнь Чантри зависела только от его собственной ловкости и некоторой доли случайности. Если он был в футе от того места, куда попадала пуля, это было лишь стечением обстоятельств и объяснялось тем, что он двигался чуть быстрее или чуть медленнее человека, в которого пуля угодила. Оуэн Чантри не просил у судьбы поблажек. Он доверялся собственным навыкам, доброму коню и хорошему ружью.