Такер - Ламур Луис - Страница 20

Когда я начал выходить из дома, чтобы понежиться на солнышке, то увидел, что Лэндер выбрал для строительства своей хижины необыкновенно удачное место.

Она стояла на небольшой возвышенности. Ниже по склону холма среди деревьев располагался корраль, в котором стояло несколько лошадей. Сама хижина стояла в осиновой рощице. Я наслаждался тихим шелестом листвы деревьев с тонкими белесоватыми стволами.

Кругом было много белок и птиц, и для меня не существовало более приятного занятия, чем сидеть на солнышке, наблюдая за их жизнью. Иногда я уходил подальше в лес и присаживался на пень, оставшийся еще с тех времен, когда Лэндер рубил деревья, чтобы построить хижину. Белки совсем не боялись меня — они гонялись друг за другом, прыгая с дерева на дерево или бегая по земле.

В осиновой роще можно увидеть много интересного. Лоси и бобры приходят полакомиться горькой осиновой корой, белки и бурундуки шныряют в кустарнике в поисках ягод и семян, здесь же кормятся поползни, сойки и дятлы, а с ними и множество разных других птиц и зверей. В лесу полным-полно колокольчиков, пролесков, первоцветов и роз.

Глядя на горы и наслаждаясь тишиной, я почти воочию представлял себе, как меняются горы. Для нас, людей, горы — это живое воплощение постоянства, над которым не властно время, однако, сколько ни смотришь на них, они всякий раз разные.

Лэндер Оуэн вернулся из леса, где он заготавливал дрова. Присев на корточки у крыльца, он кивнул в сторону окружавших нас гор.

— Горы могут многому научить, — сказал он. — Индейцы знают много из того, чего никогда не узнает белый, но они не поделятся с вами своими знаниями. Они думают, что вы и так все это знаете, а к тому же не очень хотят посвящать белого человека в тайны природы. Это мы любим учить других, но не индейцы. Может быть, если бы у них была письменность, все было бы по-другому, но индейцы очень тонко чувствуют слово и музыку речи. Вне всякого сомнения, среди них есть прекрасные поэты, не уступающие по таланту их художникам.

— Я очень плохо знаю индейцев, твердо я усвоил только одно — они очень любят воевать.

— Да, это очень воинственный народ. Однако время от времени в их племенах бывают вожди, которые предпочитают жить в мире с соседями, и такое племя обычно от этого только выигрывает. Дед Вашти, Ма-га-ска, или Лебедь, был отважным воином, но при этом талантливым руководителем и очень одаренным человеком. Дениг любил повторять, что люди его племени были самыми достойными людьми среди индейцев, но и они воевали с племенем Воронов, причем война эта тянулась с незапамятных времен. Что же касается белых, то пока Лебедь был жив, индейцы его племени были с ними в прекрасных отношениях.

Лэндер Оуэн помолчал, а потом заговорил снова:

— Видел бы ты эти края, сынок, в ту пору, когда я сюда впервые приехал. Белые люди здесь почти не встречались, да и индейцев было не так уж много. Иной раз несколько дней едешь по тропе — никого не встретишь. Можно было пить воду из любой реки, и дичи в округе водилось в изобилии, а на Великих равнинах паслись миллионы диких лошадей. Теперь здесь становится все больше и больше людей, и скоро уже повсюду вырастут города.

— Города?! Здесь?

— Видишь ли, парень, бобры строят свои плотины, потому что так велит им инстинкт, и я думаю, что человек строит города по той же самой причине. Так же как бобры… или муравьи, или пчелы не могут выжить в одиночку, так и человек — ему нужно, чтобы его окружали другие люди. Есть люди, призвание которых — созидать: строить дома и мосты, прокладывать железные дороги и добывать руду, а также сколачивать состояние. Это заложено в самой природе человека. Некоторым просто везет, и они зачастую тут же спускают привалившее им богатство; другие же терпеливо, кирпичик за кирпичиком, тяжелым трудом закладывают основы своего благосостояния, а потом передают его детям. Если ты хочешь построить что-то прочное, чтобы оно просуществовало долго, не жалей труда и терпения.

Интересно, смогу ли я построить что-нибудь в своей жизни? Или единственное, на что я способен, это гоняться за Бобом Хеселтайном в надежде отобрать у него деньги? Мне пришла в голову мысль, что гораздо лучше было бы заняться чем-нибудь более полезным, но она была мне неприятна, и я отогнал ее. То, что сказал мне Оуэн, я уже не раз слышал от своего отца.

Но, вспомнив об отце, я тут же подумал, как верно он оценил Риса и Сайтса, в то время как я считал их настоящими друзьями. Да, отец оказался прав, но ведь с тех пор я сам изменился. Теперь я знал, что это за люди, и должен был догнать их. У меня ведь еще было в запасе несколько недель, а когда я верну свои деньги, я приеду в Лидвилл и стану работать на Кона Джуди.

Лэндер Оуэн ушел, а я остался сидеть, греясь на солнышке и прокручивая в голове возможные пути бегства Боба и Малыша. Я не отстану от них, буду преследовать, пока не схвачу за горло и не заставлю вернуть награбленное.

В каком-то смысле мне было бы легче сделать это, если бы я не повстречал Кона Джуди. Он стал моим другом, возможно, первым настоящим другом за всю мою жизнь, но он открыл для меня такие двери, которые, наверное, не стоило открывать, поскольку это будет мне мешать. Он познакомил меня с людьми, которые кое-чего добились в жизни и которых уважают окружающие. Все они создавали вещи, которые будут существовать долгие годы, а я между тем гоняюсь за двумя негодяями, которые отобрали у меня деньги и хотели убить.

Пять дней спустя я сел на лошадь, которую купил у Лэндера Оуэна, и отправился в путь.

Я не собирался заезжать в Лидвилл, поскольку боялся, что Кон Джуди или кто-нибудь другой отговорит меня от моей затеи. Я был уверен, что за три недели найду Боба и Малыша и заберу у них деньги. Если же мне не удастся сделать это, то я вернусь, наймусь в помощники к Кону и буду работать, не покладая рук.

Вашти вышла проводить меня, хотя и не одобряла моих планов. Она мне так об этом и сказала, а потом повернулась и ушла. Я смотрел ей вслед, думая о том, что не сказал ей всего, что хотел, но в ту минуту ко мне подошел Лэндер.

— Кон, наверное, прав, и Вашти тоже, сынок. Я слишком долго жил среди краснокожих и думаю, что ты должен сделать то, что задумал, поэтому я хочу сказать тебе вот что. Когда Боб и его товарищи уехали, они направлялись в горы Фраинг-Пэн, и к ним присоединились еще два негодяя, Берне Кинг и Пит Бернет.

Бернета я пару раз видел в Лидвилле — он вечно околачивался на Стейт-стрит, и люди отзывались о нем, как о стрелке, который работал охранником на шахте, но отличался агрессивным нравом и часто затевал драки. О Кинге я ничего не знал и сказал об этом Лэндеру.

— Когда этот тип ошивался в окрестностях Прескотта, в Черном каньоне частенько случались вооруженные ограбления. Стоило ему уехать в Неваду, как там тоже произошло два налета. Наверняка утверждать нельзя, но мне кажется…

Все это было неспроста. Хеселтайн взял с собой этих негодяев не потому, что ему нужна была компания, а потому, что он что-то задумал.

А как там мои деньги? Может быть, они уже все потратили? От этой мысли у меня в душе все перевернулось.

Теперь я знал, что мне нужно делать. Я поеду в горы Фраинг-Пэн, перевалю через них и выясню, где проходит маршрут дилижансов, а потом наймусь охранником на дилижанс. Если Боб и его дружки задумали совершить налет на дилижанс, я встречу их, как полагается.

Если меня примут, я буду работать охранником бесплатно. И когда они нападут, я буду готов к встрече.

Глава 10

Человека, который держал станцию дилижансов, звали Роллинс. Он взглянул на меня исподлобья, а потом откинулся на своем вращающемся кресле. Это был немолодой человек, ему уже, наверное, перевалило за сорок, и на висках у него появилась седина, но с первого же взгляда я почувствовал к нему уважение.

Голубые глаза его, смотревшие очень решительно, какое-то время внимательно изучали меня. Только после этого Роллинс сказал: