Дитя падшего бога - Хенди Барб - Страница 11

Чейн поглядел на полуживого монашка. В памяти его назойливо всплывали книга стихов и стопка листов с записями. Наконец он вынул кинжал, присел на корточки и, перевернув монашка лицом вниз, ухватился за складки окровавленной рясы.

Он волок монашка к изувеченной женщине, а она тянулась к нему скрюченными пальцами, пытаясь добраться до добычи. Рослый монах позади нее сделал шаг в сторону Чейна.

— Ни с места! — рявкнул Вельстил.

Здоровяк в рясе, недобро сузив глаза, отступил.

Чейн полоснул кинжалом по горлу монашка и бросил его обмякшее тело на женщину. И почти бегом бросился к выходу из кельи, ни разу даже не оглянувшись назад.

Голод бурлил в нем, подхлестнутый запахом крови и теплом, пролившейся на его ладонь крови. И что-то внутри его корчилось от омерзения.

Наконец он услышал, как захлопнулась дверь.

Вельстил просунул железные брусья через дверную ручку, вслушиваясь в яростное визгливое рычание и треск рвущейся ткани.

— Принеси путы для еще одного живого, — сказал он. — И на этот раз не мешкай. У меня других дел хватает.

Чейн спускался по лестнице медленно, стараясь ни о чем не думать.

Вернувшись, он связал другого монаха. Процедура кормления повторилась, на сей раз уже с другими тремя обращенными. И опять Вельстил недолго дал своим новым слугам наслаждаться кормлением, а потом отнял у них добычу.

— У нас слишком мало живых, — заметил Чейн. — Их не хватит, чтобы хорошенько накормить всех твоих слуг.

— Совершенно верно, — отозвался Вельстил. — Они по-прежнему будут существовать впроголодь… а ты — стеречь их по ночам.

С этими словами он спустился по лестнице.

Чейн стоял в коридоре и чувствовал, как в нем нарастает гнев. Новообращенные терзаются муками голода, и эти муки лишают их разума. И тем не менее Вельстил хочет продолжать этот пугающий опыт. Его питомцы превращаются в диких зверей, безудержно алчущих пищи, и только пищи. Это и есть та самая Дикая Тропа, на которую намекал Вельстил?

Именно это гложет Чейна в глубине души, прикрытое исступленным восторгом подлинной охоты?

Он тяжело опустился на табурет рядом с лестницей. В коридоре понемногу воцарялась тишина, слышно было только недовольное урчание в кельях, где содержались обращенные.

Взгляд Чейна переместился в дальний конец коридора и остановился на книге стихов, которую он недавно отшвырнул от себя. А затем — на двери келий, в которых держали живых монахов.

ГЛАВА 3

Бротандуиве, растревоженный тем, что узнал сегодня вечером, пробирался через прибрежный лес. Ему непременно нужно поговорить с Глеаннеохкантвой, дедушкой Сгэйльшеллеахэ, а сделать это можно только одним способом. Подойдя к кривому клену, Бротандуиве извлек из-под плаща гладкий овал словодрева — и в который раз порадовался тому, что у него есть эта вещь.

Всякий анмаглахк, проходивший обучение, обязательно имел при себе словодрево. С помощью этих гладких дощечек, выращенных из древесины гигантского дуба, жилища Вельмидревнего Отче, члены касты могли говорить со своим вождем через любое дерево, растущее под открытым небом. Словодрево предназначалось для анмаглахков или же для тех клановых старейшин, которые нуждались в постоянном сообщении с Криджеахэ.

Шкиперы эльфийских судов также прибегали к словодреву, дабы в случае нужды связаться с кораблями своего клана, однако их говорящие дощечки были выращены из древесины их собственных судов.

Гладкий овал, который сжимал в руке Бротандуиве, не принадлежал ни к первым, ни ко вторым.

Этим особенным словодревом обладали очень немногие, поскольку их тщательно отбирал сам Глеаннеохкантва, и соединиться через эту дощечку можно было только с его жилым деревом. Глеаннеохкантва был весьма почитаемым у Ан'Кроан целителем, но в то же время и обладал даром ваятеля, то есть умел направлять и изменять естественный ход существования живой природы.

Бротандуиве прижал словодрево к коре клена и негромко позвал:

— Глеаннеохкантва! Ты дома?

Прошло несколько секунд, и в его сознании отозвался ясный голос:

Да… но я сегодня не ожидал от тебя известий.

— Этого нельзя было избежать.

Голос старого друга отчасти успокоил Бротандуиве: ему сразу представился чудаковатый и сдержанный пожилой целитель, его лицо, глубоко изрытое морщинами, и седые разлохмаченные пряди.

— Куиринейна с тобой? — спросил он.

Да… но что случилось?

Бротандуиве закрыл глаза и прижал к клену ладонь свободной руки.

— Непредвиденное развитие событий, которое означает, что первый шаг нам придется сделать раньше, чем мы предполагали. Достаньте мое первое послание на камне и сланцевую пластину с моими набросками. Заверните их и запечатайте, чтобы никто не мог понять, что находится в свертке. Отдайте сверток аруиннасам — именем анмаглахков. Пускай передадут его сейильфам, а одна из «Несомых Ветром», как и было задумано, доставит этот сверток хейнасам.

К чему беспокоить эту малышку? Лиишил вместе со своими спутниками возвращается домой. Мы знаем, где сумеем его найти, когда придет время.

— Нет, Магьер уводит Лиишила и всех остальных в неизвестном направлении. По счастью, они поплывут на юг вдоль нашего восточного побережья, и я уговорил Сгэйльшеллеахэ сопровождать их. Я скажу ему, чтобы судно стало на якорь в нужном месте, и он сможет доставить Лиишила… Лиишиарэлаохка… к пещерам хейнасов. Наш первый скромный шаг необходимо совершить прежде, чем он прибудет туда.

Ты отправляешь Лиишила к хейнасам и даешь ему в проводники моего внука? Сгэйльшеллеахэ ничего не известно о наших делах…

Прежде чем Бротандуиве успел ответить, в его сознании зазвучал второй голос:

Мы понимаем… и я благодарю тебя за то, что заботишься о моем сыне.

Мысли Бротандуиве наполнил мелодичный голос Куиринейны. Ему вспомнилось лицо матери Лиишила — безупречная золотисто-коричневая кожа, шелковистые волосы и густые тонкие брови над огромными сияющими глазами.

Моего сына надлежит вооружить для грядущей миссии. Мы сделаем так, как ты просишь.

Куиринейна замолчала надолго, а потому Бротандуиве решил, что разговор пора завершать:

— Мы с вами скоро увидимся… Мне многое надо вам рассказать, но я должен оставаться здесь, пока Лиишил не отправится в путь.

С нетерпением жду твоего возвращения, Бротандуиве.

Бротан отнял от ствола овальную пластину словодрева и вздохнул с облегчением. Пока что ему удалось дать событиям нужный ход, однако до отплытия Лиишила надо будет закончить еще одно дело. Для этого нужны две широкие полоски кожи, войлок, игла и вощеная бечева, и Бротандуиве знал, в каких прибрежных лавках сможет это все отыскать.

Вельмидревний Отче пребывал в недрах своего гигантского дуба, в Криджеахэ — «Сердце Начала». Это поселение, располагавшееся в самом центре земель, которые люди называли «Край Эльфов», служило к тому же пристанищем для касты анмаглахков. Вельмидревний Отче был так стар, что даже старейшины кланов Ан'Кроан давно уже забыли, откуда он родом и почему убедил своих сородичей скрыться от всего свёта в этом удаленном уголке континента. И гигантский дуб был почти так же древен, как его обитатель.

То было одно из старейших деревьев леса, и подземная келья, размещенная в его главном корне, была бережно выращена давно забытыми ваятелями еще на заре жизни дуба. Вельмидревний Отче покоился в колыбели, созданной из живой древесины дуба, дабы великан, корни которого протянулись почти под всем лесом, мог питать вождя анмаглахков, а вождь мог и впредь исполнять волю своего народа.

Вельмидревний Отче более не появлялся во плоти среди своих сородичей. Его иссохшая, давно увядшая плоть цеплялась за жизнь только благодаря стараниям великого леса. И все же Аойшенис-Ахарэ оставался вождем и основателем касты анмаглахков.

— Могу я принести тебе чаю?

Вельмидревний Отче воззрился молочно-блеклыми глазами на своего нового помощника.