Сквозь перекрестный огонь - Ламур Луис - Страница 2

Вдоль правого борта Карадек прошел по темной палубе на корму. От грот-мачты отделилась тень.

— Ты готов?

— Готов, Рок.

Еще два человека появились из темноты. Вчетвером они сдвинули шлюпку и подтащили ее к борту.

— Мы уже на месте? спросил Пенн.

— Почти. Карадек выпрямился. Приготовьте ее. Я хочу зайти к старику.

Даже в темноте он почувствовал на себе их взгляды.

— Думаешь, это благоразумно?

— Нет. Но он убил Родни. Я должен его повидать.

— Хочешь убить Борджера?

Похоже, они не сомневались, что он мог убить, стоило ему захотеть. Почему-то он всегда производил на людей впечатление человека, который всегда исполняет задуманное.

— Нет, только задам взбучку. Он ее давно дожидается.

Муллени сплюнул. Он был коренаст и мускулист.

— Ты чертовски прав… Я хотел бы помочь.

— Нет, помогать не нужно. Держитесь поблизости и приглядывайте за помощником. Пенн ухмыльнулся.

— Он связан на корме, у штурвала. Рейф Карадек повернулся и пошел. Его мягкие кожаные сандалии беззвучно ступали и по твердой древесине палубного настила, и по ступеням трапа. Он тенью скользнул вдоль надстройки и увидел, что дверь капитанской каюты открыта. Рейф оказался внутри и успел сделать два шага, прежде чем капитан поднял глаза.

Булли Борджер был крупным человеком, лицо его окаймляла рыжая шкиперская бородка. Холодными серыми глазами он искоса взглянул на Рейфа.

— Что случилось? спросил он. Непорядок на палубе?

— Нет, капитан, коротко ответил Рейф. Непорядок здесь. Я пришел избить тебя до полусмерти, капитан. Чарлз Родни умер. Ты разбил ему жизнь. А потом убил.

Борджер вскочил на ноги, как кошка. Почему-то он всегда знал, что этот момент настанет. Несколько раз он говорил себе, что должен убить Карадека, но тот был матросом первой статьи, таких в экипаже наперечет. Поэтому Борджер и медлил.

Теперь он ринулся к выдвижному ящику за медным кастетом. Левая рука Рейфа стремительно упала на запястье капитана, тогда как правая прижала другую руку Борджера к талии. Это остановило шкипера остановило на какое-то мгновенье, но и мгновенья оказалось достаточно. Голова Рейфа метнулась вперед, ударив гиганта в лицо, и Карадек услышал, как хрустнули кости.

Однако жгучая боль лишь придала Борджеру силы. Вырвав правую руку, он схватил кастет и замахнулся, нанося удар, который мог бы сразить слона. Рейф нырнул под руку рассчитанным, почти небрежным движением. Он нанес два удара по корпусу слева и справа и от этих ударов у Борджера перехватило дыхание. Он скрючился, судорожно хватая воздух ртом.

Рейф опустил ладонь на затылок противника и с силой толкнул вниз. И в то же время ударил коленом навстречу, превратив лицо Борджера в бесформенную кровавую массу.

Булли Борджер, известный во многих портах, как самый нечестный драчун, со стоном отшатнулся. Сохраняя на лице выражение полнейшего равнодушия, Карадек шагнул ближе и в такт качке принялся наносить поочередно обеими руками равномерные удары сильные и коварные, за которыми стояла вся мощь его широких плеч. Слева справа, слева справа; удары, которые резали и дробили, как мясницкие ножи. Борджер зашатался и рухнул поперек койки.

Рейф повернулся и увидел в дверном проеме белокурую голову Пенна. Рой Пенн бросил взгляд на окровавленную тушу, потом посмотрел на Карадека.

— Пойдем. На правом траверзе виден мыс. Спустив шлюпку на воду, они соскользнули в нее по канату, который затем перерезали ножом; шлюпку сразу же отнесло назад. Черный корпус корабля пронесся мимо них; корма поднялась и снова опустилась. Легким поворотом румпеля Рейф направил шлюпку к мысу. Муллени и Пенн поставили мачту и парус; затем Пенн, повернувшись, посмотрел на Карадека.

— Знаешь, а ведь это бунт.

— Да, спокойно согласился Рейф. Я не просил, чтобы меня увезли на Судно, а наркотик в погребке на Берберийском берегу это не мой обычай напрашиваться на годовую работу.

— Год? Пенн выругался. Для меня это больше двух лет. Для Текса тоже.

— Ты знаешь этот берег? спросил Муллени.

— Не слишком хорошо, но прямо к северу от мыса есть место, куда мы можем заглянуть. Ночью есть риск напороться на риф, но, я думаю, мы проскочим.

Гористый черный мыс отчетливо вырисовывался на фоне уже начавшего сереть в эти предрассветные часы неба. Его обращенный к морю склон был скалист и изъеден дождями и прибоем. Наблюдая за течением и выискивая взглядом подводные скалы, Рейф искусно провел шлюпку меж рифов и направил к усыпанному серыми валунами берегу, где вода закручивалась, оставляя белую рябь бурунов. Они выбросили вещи на узкий пляж.

— Как насчет шлюпки? спросил Текс. Бросим?

— Проруби дыру в днище и оттолкни от берега, посоветовал Рейф.

С моря пришел туман, и вскоре его серая пушистая пелена накрыла всю округу. Когда они оставили позади несколько миль, Рейф скомандовал привал. Пени развязал мешок, который нес, и вытащил хлеб, инжир, кофе и кружку.

— Выкрали из капитанских запасов, пояснил он.

— А выпить что-нибудь достал? Муллени потер темную щетину на массивном подбородке.

— Угу. Две бутылки рома. Знатная вещь. С Ямайки.

— С тобой можно плавать, сказал Текс, опускаясь на корточки. Он посмотрел вверх на Рейфа. Что будем делать дальше?

— Я в Вайоминг, Рейф сломал несколько веток и подбросил в разложенный Роком костер.

— Я дал слово Родни и сдержу его.

— Он доверял тебе.

— Да. И я не собираюсь его подводить. Как бы то ни было, путь до Вайоминга долгий, а мы должны уйти отсюда как можно дальше. Нас могут искать. Бунт преступление, наказуемое виселицей!

— Тебе приходилось когда-нибудь держать скот? — поинтересовался Текс.

— Только в детстве. Я родился в Новом Орлеане, рос около Сан — Антонио. Но Родни рассказал мне все, что мог.

— Я дважды гонял стада в Додж, проговорил Текс. — И однажды в Вайоминг. Мне понадобится работа.

— Ты нанят, сказал Рейф. Если я когда-либо разживусь деньгами, чтобы с тобой расплатиться.

— Я рискну, согласился Текс Бриско. Мне нравится твоя манера делать дело.

— А я за золотые россыпи Невады, сказал Рок.

— Это и мне подходит, проговорил Пени. Если Рок и не нападет на жилу, то уж охотой мы на еду себе заработаем.

ГЛАВА 2

Среди высокой травы не было видно никакой другой тропинки, кроме проложенной ветром или скотом, инстинктивно стремящимся к воде; и все же, в то время, как его длинноногая лошадка бежала сбоку от маленького стада, у Рейфа Карадека возникло такое чувство, словно он возвращается домой.

Это была земля, созданная для человека, и человек не мог не полюбить ее обширная, прекрасная земля волнующихся трав и деревьев, высоких гор, вздымающих темные на фоне неба вершины, и прямых, стройных, красивых корабельных сосен. В седле Рейф чувствовал себя как дома, ибо почти полжизни провел верхом; вдобавок, эта лошадь с легким, пожирающим расстояния шагом нравилась ему. Он выиграл ее в покер в Огдене вместе с седлом и уздечкой. А винчестер образца 1873 года, новейшее прекрасное ружье, купил на рынке в Сан-Франциско.

Ветер шелестел в траве, превращая ее зелень в переливающееся серебро. Рейф услышал позади галоп и придержал коня. Бок о бок с ним остановился Текс Бриско.

— Теперь уже скоро, Рейф, сказал он, разыскивая в кармане табак и бумагу. Расскажи мне подробнее об этом деле, ладно?

Рейф кивнул. Клеймо Родни приобрел у человека по имени Шафтер Масон. На нем стоит: Бар М. У Родни было две тысячи акров земли в Лонгвелли, купленных у Красного Облака он хорошо заплатил за эти пастбища и держал на них скот; на них и еще на четырех тысячах акров за пределами Лонгвелли. Хижина находится близ входа в каньон Безумной Женщины.

Под залог земли Родни занял деньги у некоего Брюса Баркова крупного скотовода. Родни никогда ему не доверял, но в округе Барков был единственным человеком, который мог дать взаймы нужную сумму.

— И что ты намерен делать? поинтересовался Бриско, следя глазами за стадом.