Ситка - Ламур Луис - Страница 11

Он знал о золоте. Однажды к нему пришел продать пушнину траппер, зимовавший с идейцами племени тлингит с северу от пятьдесят четвертой широты. Жан купил у него меха, удивляясь их великолепному качеству, и спросил, когда тот собирается обратно.

Траппер резко обернулся к нему с покрасневшим от гнева лицом.

— Обратно? Вы что, сошли с ума? Кто поедет обратно в края, где замерзают глаза в глазницах, где мороз пробирает до костей, где медведи вырастают до размеров лошади, а весят столько же, сколько хороший бык? Пусть там живут русские, милости просим. Я не вернусь даже из-за золота.

— Золота?

Траппер залез в карман и вынул кусочек дубленой шкуры, развернул его и показал самородок с каштан величиной. Он мерцал на мозолистой ладони, тяжелый, как грех на сердце человека. — Если это не золото, то что же еще?

Жан вспомнил чувства, которые вызвал первый самородок на его собственной ладони, тяжесть и сияние благородного металла. Это было золото, совершеннно точно, самородное золото, которое он видел предостаточно здесь, в Калифорнии. Это, однако, было с Аляски.

— Нашел его на берегу горного ручья, когда у меня перевернулось каноэ. Я вынимал свои вещи со дна ручья, когда увидел его там, я мог собрать еще дюжину, да только собирались морозы, а у меня кончились припасы. Самородное золото, видите какое оно шершавое? Это означает, что его недалеко отнесло от жилы, иначе его отполировало бы камнями и песком. У тлингитов есть золото, они ценят его меньше, чем железо. — Он махнел рукой. — Я бы его тоже не ценил, если бы пришлось ехать за ним обратно на Аляску.

Однако через год Жан Лабарж услышал, что этот траппер был убит на Аляске в драке из-за индейской скво[5]. Все люди, побывавшие в северных краях, были одинаковы: они утверждали, что ненавидят ее, и тем не менее все возвращались. И Жан знал, что не из-за пушнины или золота, или свободной жизни в диких краях. Из-за земли.

Он стоял в задумчивости, пытаясь решить проблему со шхуной, ее приблизительную стоимость и дополнительные расходы по снаряжению. За изящной черной шхуной лежал большой трехмачтовик под русским флагом. Жан усмехнулся, подумав о том, что шхуна могла пройти там, куда этот трехмачтовик и близко не осмелится подойти.

После закрытия Форта Росс в Сан-Франциско появлялось немного русских судов, тем не менее, иногда они приходили из Ситки закупить пшеницу и другое продовольствие точно так же, как они делали во времена испанских донов, тогда русские многое закупали в католических миссиях. Торговый корабль под русским флагом вошел в гавань недавно.

Услышав приближающиеся шаги, он оглянулся и увидел низкого, коренастого человека в капитанской фуражке, надвинутой на затылок. Несмотря на сырую прохладу, человек нес пиджак в руках, ворот его рубашки был расстегнут. В зубах он держал короткую трубку.

— Хорошенькая штучка, эта шхуна, не так ли? — он искоса бросил на Жана хитрый, оценивающий взгляд. — А самое хорошее в ней то, что ее можно купить. Через неделю я не стал бы говорить так уверенно, но сейчас за наличные ее продадут по дешевке.

Он вытянул перед собой указательный палец, как револьвер, и ткнул им в сторону Жана.

— Сейчас ее владелец немного не в себе... у него отбили охоту.

— Отбили охоту?

В подошедшем человеке чувствовалась какая-то странная уверенность. На щеке у него красовался едва заживший шрам.

— Не повезло у островов Прибылова. Его поймали русские.

— И не отобрали шхуну?

— Он ходил не на шхуне, а на бригантине. Но они ее тоже не отобрали. Только груз. Шесть тысяч великолепных тюленьих шкур. Шесть тысяч, надо же такому случится! — Человек сплюнул. — И ему еще повезло. Если бы его схватил барон Зинновий, он вряд ли ушел бы живым, не говоря уж о судне и команде.

— Кто такой Зинновий?

— Если вы торгуете, это имя скоро станет вам известным. Его прислали из Сибири командовать русским патрульным кораблем «Крондштат». Он не какой-нибудь там хлещущий водку алкаш, которых они сюда присылают, он крутой мужик, его специально выбрали для кровавой работы, дабы вселить страх Господень в сердца тех, кто собирается торговать на севере.

— Он уже на Аляске?

— Он здесь... в Сан-Франциско. — Человек указал на трехмачтовик корабль. — Он прибыл на его борту, но как пассажир, заметьте. Если мне захочется подраться, с удовольствием встречусь с любым амбалом, но этот — рассчетливый, умный, к тому же только что пришел из военно-морского флота с кучей новых идей. Я слышал, он собирается покончить со свободной торговлей огнем и мечом: кнут — для индейца, петля на шею — для «бостонца» и шесть футов воды над мачтой — для схваченных кораблей.

— Он много на себя берет.

— Да, но этот человек особый, он сможет это сделать, не сомневайтесь. Мне чертовски не нравится так говорить, но он сможет.

Русский трехмачтовик спустил лодку, которая направилась к берегу. Жан, напрягая глаза, рассмотрел в лодке только одного пассажира.

— Вы присматривались к шхуне, она — хорошее судно, но вам нужен будет капитан, человек, который знает острова. Вы не найдете ни одного, кто знал бы их лучше меня, все острова — от Ванкувера до Полярного круга.

Он ткнул себя пальцем в грудь.

— Вы видите меня, капитана по имени Барни Коль, со всей моей собственностью. Богатство? Это не та собственность, которая делает человека богатым, человека делает богатым то, что у него в голове, а у меня там много чего есть. Вам, Жан Лабарж, будет нужен капитан, который умеет не только шаркать ножкой и говорить красивые слова. Вам понадобится человек, который знает судно и море, который знаком с проделками индейцев северного побережья. Вам понадоблюсь я, Лабарж, если вы думаете купить ту шхуну.

Коль было известеным именем в морских кругах: по слухам, крутой мошенник, не стесняющийся нарушить закон-другой, тем не менее, хороший капитан и боец. Он торговал с индейцами племени колюш и эскимосами и пару раз схватывался с русскими патрульными кораблями.

— Вы знаете, что за человек Зинновий и все-таки хотите идти на север?

Коль вынул изо рта трубку.

— Именно поэтому и хочу. Там пропал один корабль, и я знаю, что случилось. Вы слышали о москитах на том побережье? Они садятся на каждый неприкрытый одеждой участок кожи и едят человека заживо. Я видел парня, которого индейцы колюш оставили голым, он был черного цвета, потому что его облепили москиты, они чуть не свели его с ума. Ну, однажды после того, как Зинновий захватил корабль, в живых остались шестеро, и он приказал их пороть морской плеткой, пока не содрал всю кожу до мышц, а потом, окровавленных, привязал к дереву и оставил москитам. Я нашел этих людей, вернее, то, что от них осталось.

— Считайте, что вы получили работу, — сказал Жан, — если я смогу купить шхуну.

— Вы ее купите. Я позабочусь об этом... вы получите ее в течение недели.

Глава 7

К причалу подошел еще один лихтер, доверху нагруженный связками мехов. Он стукнулся о причал, и на берег бросили швартовый. К нему направился портовый моряк, но Лабарж был ближе и перехватил конец. На помощь пришел Барни Коль, и вдвоем они вытянули швартовый, трижды быстро перекинули через тумбу и закрепили морским полуузлом. Отступив на шаг, они усмехнулись друг другу.

— Я догадываюсь, где может быть владелец, — сказал Коль, — поэтому давайте, договариваться буду я. Он знает, что я на мели, поэтому возьмет с меня меньше.

С десяток дюжих грузчиков поднялись на лихтер и начали подносить связки к крану. Жан Лабарж оценивающе взглянул на меха. Даже в связках можно было увидеть, что меха первосортные. Когда он торговал на борту американских кораблей, ему не раз приходилось вскрывать связки, чтобы быть уверенным в стоимости мехов и своей оценке.

Упали несколько капель дождя, и Жан стоял на причале, с удовольствием чувствуя их на своем лице. Внизу под ногами плескались о сваи волны — приятный звук, морской звук. Ему нравилось сырое, прохладное утро и соленый воздух, корабли, лежащие на рейде в гавани, черная шхуна, которая, как он надеялся, скоро станет его.