Атаман Платов - Корольченко Анатолий Филиппович - Страница 46

В половине шестого утра с повеления Наполеона генерал Сорбье подал на батарею команду:

— Стреляй!

Ударила пушка. В рассветной тиши румяного утра выстрел прогремел гулко. Звук его, многократно повторенный эхом, прокатился над сонными полями и угас где-то за лесом.

И тотчас загрохотало. Казалось, с неба обрушились сотни молний, и гром от них расколол не только тишину, но и землю, содрогнувшуюся от разрывов. На русские позиции градом обрушились ядра. Сражение началось.

Первыми в него вступили полки корпуса Богарнэ. Накануне молодой генерал, пасынок Наполеона, обращаясь к отчиму, сказал:

— Мой император, у той вот деревни сосредотачивается русская пехота, — он указал в сторону изб Бородино. — Только прикажите, и деревня станет нашей.

Наполеон снисходительно улыбнулся:

— Не надо, Евгений. Оставь сие на завтра. Это не займет много времени.

К Богарнэ он питал отцовские чувства. Наполеон женился на вдове казненного генерала и усыновил Евгения и его младшую сестру Гортензию. Теперь Евгению тридцать лет и он генерал. У него такие же острые, как у матери, черты лица, а смуглость кожи явно указывала на унаследованную от нее креольскую кровь.

Жозефина была первой любовью Бонапарта. Три года назад он расторг с ней брак, теперь у него вторая жена — Мария-Луиза, но Евгений по-прежнему его приближенный, вице-король Италии, командует корпусом.

Под прикрытием артиллерийского огня войска Богарнэ первыми двинулись на Бородино. Используя туман, они охватили деревню полукольцом. Приблизившись, бросились со штыками наперевес на русские позиции.

В первом донесении Богарнэ сообщил, что командир полка генерал Плозони ворвался в деревню Бородино и что схватка была жестокой, сам генерал погиб, но деревня в руках французов.

Наполеон был готов наградить пасынка за эту радостную весть. Падение Бородино заставит Кутузова подтянуть сюда силы из других направлений, что, естественно, ослабит центр и левый фланг русских. А именно там будет нанесен главный удар, там должен возникнуть успех сражения.

В Бородино находились гвардейцы из лейб-гвардии егерского полка, которым командовал полковник Бистром.

— Братцы! Стоять насмерть! Ни шагу назад! — размахивая саблей, полковник повел своих подчиненных навстречу атакующим. — Позади нас Москва-матушка!

Матвей Иванович с опушки леса наблюдал за жестокой схваткой в объятой огнем деревне. Видел, как французы обходили с севера егерей, пытаясь отрезать их от моста через речку Колочу. От волнения он кусал губы, сжимал кулаки, с трудом сдерживаясь, чтобы не скомандовать казакам «на конь!» и очертя голову броситься на помощь в самое пекло.

Подскакал генерал Иловайский:

— В лесу казаки Грекова атаковали неприятеля в дротики. Побили и в плен до полусотни схвачено.

— Отправьте пленных подалее вглубь. Не до них. — Платов продолжал наблюдать за разгоревшейся у Бородино схваткой. Там кипело вовсю. Теперь по французским полкам били русские орудия с Курганной высоты, где оборонялись солдаты Раевского.

— Дозвольте мне, с полком, а может и с двумя, — опять подал голос Иловайский. Сейчас он больше походил на лихого есаула, чем на умудренного боями генерала.

— Ты часом не свихнулся, Николай Васильевич? Или близок к тому? — не повернув головы, с издевкой ответил Платов. — Проверь лучше полки, да отводи их на то место, как указал светлейший.

Теснимые французами, солдаты отходили к Колоче, лежавшей в низине и скрытой обрывистыми берегами, к мосту.

По малочисленности отходивших солдат, Матвей Иванович понял: остальные остались там, у деревни. Нет, не живые, — мертвые, потому что знал, в такой бойне русский солдат не щадит себя, забывает об опасности, и мысль о плене не только противоестественна, но исчезает совсем. Ее заменяет иное чувство: ожесточенность. Паники не было, егеря отходили, построившись в каре, отбиваясь штыками от наседавших французов. Те, словно синие волны, накатывались на боевой строй гвардейцев.

Мост через реку Колочу обороняла команда гвардейского экипажа из трех десятков матросов. Главным среди них был мичман Лермонтов. Барклай-де-Толли приказал ему: после отхода русских войск мост сжечь. Однако выполнить эту задачу матросы не смогли: все они легли у моста, и французы ворвались на левый берег реки. Перед ними открывалась высота у Горок с командным пунктом Кутузова.

На помощь Барклай бросил бригаду егерей полковника Вуича из 24-й дивизии и 1-й егерский полк полковника Карпенко. Одновременно по переправившемуся через мост неприятелю открыла ураганный огонь артиллерия. Удар егерских полков был столь стремительным и яростным, что французы не смогли устоять. Линейный полк французской армии был уничтожен. Остатки сбросили в реку. Вскоре запылал и мост.

Главное направление своего наступления французы избрали через деревню Семеновское, там находились Багратионовы флеши. Дважды французским гренадерам удавалось ворваться в эти укрепления, и оба раза их выбивали штыковыми контратаками.

Испытав безуспешность своих попыток, Наполеон подтянул к Багратионовым флешам крупные силы пехоты и артиллерии. Сюда же спешно перебросил подкрепление и Кутузов. Против пятнадцати тысяч русских воинов и трехсот орудий было более пятидесяти тысяч французов и четыреста неприятельских орудий.

Атаки следовали одна за другой. И все они отражались. Лишь при восьмой неприятелю удалось овладеть флешами. Тогда Багратион собрал остатки войск и повел их в решительную контратаку. Это был его последний бой: смертельно раненного генерала вынесли на шинели из огненного смерча. Однако флеши остались в руках неприятеля.

Кутузов тяжело поднялся со скамеечки, примял пухлой рукой на голове картуз с красным околышем и без козырька, взял подзорную трубу. Он долго всматривался в сторону главного люнета, где стояли пушки Раевского. Там в сизых клубах дыма все кипело и билось. Полыхало и селение Семеновское, неподалеку от которого находились Багратионовы флеши. Там тоже творилось невообразимое.

— Что? Наши стоят? Упорствуют? — спросил он полковника Толя, хотя сам знал, что это именно так.

— Стоят, ваша светлость. Умирают, а стоят. Долго ли выдержат?

Кутузов не ответил, направил трубу в сторону недалекой деревни Бородино. Она тоже горела, восточнее ее, у Колочи шел бой.

Тогда он перевел взгляд в сторону Шевардинского холма. До него было не более двух верст. Он ясно увидел неподвижную фигуру в наброшенной на плечи шинели и черной треуголке. Рядом с ним стоял высокий военный, а поодаль теснилась свита.

Внимание Кутузова привлекла не свита и не Наполеон. Он увидел стройные ряды облаченных в голубые мундиры гвардейцев.

«Так вот оно что! Дело дошло до гвардии, — осенила догадка фельдмаршала. — Стало быть, главные силы французов уже в деле. А успеха-то они так и не достигли…» Но тут его встревожило другое: «Определенно гвардия ударит по Семеновскому и флешам. А там наши бьются на последнем дыхании. И резервов поблизости нет. Ударят и непременно наш порядок пробьют».

И вслед за этой мыслью возникло решение подтянуть со своего правого фланга корпус Остермана. Но пока он подойдет, французская гвардия атакует. Наполеон упреждает.

Как опытный шахматист, предусматривающий развитие партии на много ходов вперед, так Кутузов, глядя на поле сражения, рассчитывал его ход.

«Да, только казаки и находящийся в резерве корпус кавалерии могут спасти дело, — утвердился в своем решении фельдмаршал. — Нужно действовать смело, решительно и без промедления».

— Где Платов, Уваров? — спросил он Толя.

— Казаки там, где вы повелели им быть. С ними и сам атаман. Кавалерийский корпус за лесом. А сам граф Уваров — вот он, ждет распоряжения.

— Сейчас мы поставим французам банки. Оттянем кровь от левого нашего крыла да центра, — промолвил Кутузов и, повернувшись в сторону Уварова, махнул рукой. — Поди-ка сюда, генерал.

— Может, позвать и Платова? — предложил Толь.

— Не надо, Карлуша. Нет времени. Да и атаман знает, что нужно делать. Накануне втолковывал. Пошлите к нему адъютанта с моим повелением. Пусть пускается в рейд, — тут Кутузов повернулся к щеголеватому Уварову. — Ступай и ты, граф. Заберись в самый тыл, да поглубже.