Записки сиротки - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 7

— Глупенькая, маленькая девочка, — хотелось мне крикнуть ей, — не завидуй мне. Ты гораздо счастливее меня, у тебя есть мама и комната, и куклы, и няня, которая тебя любит. Тебя не обижают Ганс и Боб, и ты не дрожишь от страха каждую минуту! Ах, как бы мне хотелось поменяться с тобой!

А Светлана все скачет и скачет. Я прыгаю через большой обруч, стараясь не задеть его… вот еще один последний раз, и я могу уехать с глаз публики. Я еще раз посмотрела на маленькую девочку, сидевшую рядом с ее мамой, и вместо того, чтобы попасть в обруч, задела его и выбила из рук клоуна…

Глава семнадцатая

АПЕЛЬСИН ДОБРОГО АЛЬФА

— Скверная, гадкая лентяйка! Чего зазевалась? Что ты там не видела? Я тебя выучу глазеть по сторонам!

Я вся дрожала, слушая эту брань господина Ленча. Я боялась плакать… боялась извиняться. Он тряс меня в воздухе, сжав руками, как в тисках.

— На хлеб и на воду! В темную! Боб, отведи ее! В другой раз не будет упрямиться.

Я не поняла сначала, куда ведет меня злой Боб, и опомнилась только тогда, когда за мною щелкнула задвижка и я очутилась впотьмах.

Это была крошечная комнатка, где лежали костюмы и всякие принадлежности, сюда же сажали в наказание за проступки.

— Боб, не уходите, — просила я, слыша его шаги за дверью. — Дайте хоть огня!

— Ладно, и впотьмах посидишь, — крикнул в ответ мальчик, — не велика птица!

И он ушел, не слушая моих упрашиваний. Мне хотелось есть, я устала и страшно мне было в этой темной каморке.

Прижавшись в угол, я плакала навзрыд, ища няню, называя ее самыми ласковыми именами, точно она могла слышать меня.

— Если я попаду опять на свободу, я никогда, никогда не буду капризничать и упрямиться, а буду самой послушной девочкой, — обещала я, зажмуривая глаза, чтобы не видеть темноты.

Вдруг в дверь мою постучали.

— Кто там? — спросила я.

— Тише… Это я… Альфред, — раздалось за дверью. — Я убежал из дому и принес тебе кое-что.

— Альф, голубчик, как я рада!

Он вошел ощупью и сунул мне в руку булку и что-то круглое, холодное.

— Что это? — спросила я.

— Это апельсин, который мне бросили добрые господа во время моих фокусов.

Глава восемнадцатая

Я ДЕЛАЮ УСПЕХИ. ЧТО ПОСОВЕТОВАЛ АЛЬФ

— А ты почему не ешь апельсин?

— Я уже съел свою долю. Мне бросили два апельсина, — сказал добрый мальчик, — только кушай скорее, а то мне надо уйти и унести корки, чтобы не заметили их завтра.

— Иди, Альф, и возьми апельсин, мне не хочется есть! — сказала я, чувствуя, что милый мальчик отдал мне свое первое, может быть, и последнее лакомство.

Он долго не хотел согласиться. Наконец, мы порешили разделить апельсин пополам и съесть его сообща.

Скоро Альф ушел, успокоив меня, что и в темноте со мною будет боженька и бояться мне нечего.

И правда, после ухода Альфа мне уже не было страшно.

Мы ездили из города в город, и я стала привыкать понемножку к моей новой жизни.

К тому же Альф не отходил от меня ни на минуту и мне было легче с добрым мальчиком. Я старалась угодить господину Ленчу и внимательно проделывала мои фокусы. Даже с Марго я научилась ладить, отдавая ей все, что мне бросали посетители цирка. А мне бросали больше, чем кому-либо, лакомств, потому что я была самая маленькая наездница. Теперь я уже ездила не только на Светлане, но и на Арапчике — самой быстрой и опасной лошади.

Однажды мы приехали в большой город.

— Как он называется? — спросила я у старших клоунов.

— А тебе на что? Уж не хочешь ли ты сбежать? — засмеялся клоун Дик. — А город этот Т., и ты не убежишь, так как он очень далеко от твоей деревни.

Т… Какое знакомое название! Кто мне говорил об этом городе? Ах да! Вспомнила: няня писала в Т. моему дяде, у которого я должна была жить! Господи! Неужели я не найду моих родных! Помоги мне, боже!

Я все рассказала Альфу.

— Ты знаешь, как зовут твоего дядю? — спросил он.

— Да, знаю: дядя Петя.

— А дальше…

— Не знаю.

— Так тебе не найти его, милочка, — печально сказал Альф.

— Но, Альф, голубчик, значит, я никогда не найду родных! Ведь отсюда мы уедем еще дальше.

Альф задумался и вдруг весело крикнул:

— Знаешь, Катя (он никогда не называл меня Кларой), я придумал вот что. Завтра, после утренних упражнений мы тихонько убежим из цирка, дойдем до городового и попросим его отвести нас в полицию. Там мы расскажем все, как было, и попросим написать в газеты, что ты ищешь своего дядю, а пока будем ждать в полиции…

— Ах, как хорошо ты придумал, Альф, — захлопала я в ладоши. — Только ты куда денешься?

— Я попрошу твоего дядю определить меня на место.

— Разве ты сумеешь работать? Ты ведь такой маленький…

— Я умею мыть посуду, колоть дрова, топить печи, чистить сапоги. Когда я был у мамы, она служила кухаркой и я помогал ей. Меня звали тогда Яшей, а не Альфом… Альфредом прозвал меня этот злой Ленч.

— Вот и отлично… ты будешь служить у дяди, а когда накопишь денег — поступишь в школу! — решила я, радуясь, что могу не разлучаться с моим другом.

Решили завтра спрятаться где-нибудь после упражнений и, когда Ленч уйдет домой обедать, бежать в полицию.

На следующий день господин Ленч был особенно сердит и поминутно злился. Он уже отхлестал Боба и Ганса за то, что они толкнули Марго, кричал на клоуна Дика и не раз грозил наказанием Альфу.

Но мы не огорчались. Я знала, что еще немного — и я не буду слышать этих криков, не увижу побоев.

Альф кончил свои фокусы, слез вниз и шепнул, проходя мимо меня:

— Постарайся, Катя, он скорее отпустит.

Глава девятнадцатая

ПОПАЛИСЬ!

Я проделала в тот раз самые опасные штуки на бешеном Арапчике, но хозяин поминутно бранил меня и топал ногами. Я должна была показать новый фокус: подпрыгнуть с Арапчика, схватившись за канат, повиснуть на одной руке в воздухе, пока лошадь не обежит арены, и снова встать в седло. Это было очень трудно, но я исполнила все как следует.

Хозяин и тут не похвалил меня…

— Ай да Кларка! — крикнули Боб и Ганс в один голос. — Молодец девчонка! А Марго завидует, смотри-ка!

Марго стояла и смотрела на меня злыми глазами. Она поссорилась с мальчиками, и ей было не по себе.

— Вовсе не завидую! — кричала капризница. — Я лучше ее умею ездить. Только папа очень любит меня и не позволит мне ломать шею.

— Ну, уж ладно, ладно, знаем мы тебя! — смеялись и дразнили ее маленькие акробаты.

— Обедать! Эй, вы, команда! — раздался голос хозяйки, и все бросились переодеваться.

— Опоздали! — со страхом сказала я шепотом Альфу.

— Ничего! Они еще не скоро переоденутся, а мы тем временем спрячемся в «темной».

Мы незаметно пробежали конюшню и комнаты, в которых содержались дрессированные собачки и стояла клетка с Макакой — ученой обезьянкой, и спрятались в темной комнате, где одевались Марго и сама хозяйка.

— Ах, как страшно, Альф! — шептала я.

— Не бойся, никто не найдет нас здесь. Слышишь, даже не зовут, значит, позабыли о нас.

И правда, в цирке все стихло… Верно, ушли уже обедать.

— Ну, Катя, выходи, — скомандовал Альф и вышел из темной.

Мы взялись за руки и бросились бежать.

— Куда? — раздался за нами зловещий голос.

Мы обмерли. Перед нами стоял хозяин с кнутом в руках.

— А-а, так вот вы как! Бежать! Ну, погоди, я выучу тебя, голубчик! Да и тебя тоже!

Я не успела крикнуть, как хозяин схватил меня за волосы и взмахнул хлыстом…

Мне было очень больно, руки, спина и плечи горели… Я лежала в той же темной каморке, где пряталась с Альфом. Кто-то кричал и плакал, зовя на помощь.

— Это Альф, его бьют! О, злой, гадкий Ленч, за что ты обижаешь маленьких, беззащитных детей! — плакала я.

Глава двадцатая

Я ЕЗЖУ НА АРАПЧИКЕ. НЕОЖИДАННЫЙ КОНЕЦ

Меня продержали до представления на замке. Потом меня одели, посадили на лошадь и велели быть внимательной. Проезжая в зал, я увидела бледного Альфа, избитого и еле державшегося на ногах. Добрый Альф кивнул мне по обыкновению и улыбнулся. Ему было больно, но он хотел утешить меня.