С попутным ветром - Ламур Луис - Страница 61

Дождавшись паузы между двумя порывами ветра, я крикнул капитану:

— Я подумал, что, может, вам потребуется моя помощь, и вышел на палубу.

— Спасибо, капитан, но лучше идите к себе и отдыхайте. Судя по тому, как вы выглядели, когда взошли на борт, думаю, вам это совершенно необходимо. — Он взглянул на меня: — Как чувствует себя девушка?

— Как будто неплохо. Она услышала мои шаги, когда я шел по коридору, и выскочила из каюты, чтобы спросить, как дела. Я заверил ее, что у нас надежное судно и превосходный капитан. Полагаю, она снова легла спать.

— Правильно. — Он был польщен моим доверием. — Ступайте и вы спать. Могу сообщить вам, что наше торговое предприятие завершается успешно, с большой выгодой.

Спустившись вниз, я не стал ложиться. Спать не хотелось. Я опустился на стул возле переборки в кают-компании и взял с полки одну из книг, которые были закреплены шнуром. Давно я не держал в руках книги и очень соскучился по чтению.

Книги на полке теперь стояли другие, чем в последний раз, когда я был на корабле. По-видимому, капитан заменил их новыми из запасов, которые держал в трюме.

Одна из книг называлась «Тарих аль-Хинд» и была написана на незнакомом мне языке. Я собирался положить ее обратно на полку, когда в каюту вошел капитан Дэбни, сбросив на ходу плащ, в котором стоял на вахте.

Я показал ему книгу:

— Что это?

— Это книга про Индию, — сказал он. — Ее написал аль-Бируни[19], один из величайших мусульманских ученых. — Он положил плащ на спинку стула и сел напротив меня. — Сейчас стюард принесет нам горячего шоколада. — Он взял книгу в руки. — Мы, жители западного мира, напрасно пренебрегаем учеными Востока. У них можно многому поучиться. Аль-Бируни — один из величайших ученых, он долго прожил в Индии. Эта книга написана примерно в 1030 году... дату я точно не помню. Это очень хорошая книга.

— Вы бывали на Востоке?

— Мне уже далеко за пятьдесят, молодой человек, и из них почти двадцать лет я провел в Индийском океане... или, если хотите, в Арабском море. Люди плавали в этих водах до того, как греческие суда начали бороздить воды Эгейского моря. Мы, европейцы, считаем, что Гиппарх[20] первым открыл существование муссонов, которые способны доставлять суда от берегов Африки к Индии. Но Александр Македонский нашел лоцманов из Индии, которые знали это свойство муссонов за триста лет до Гиппарха. Они показали адмиралу Александра Неарху[21] путь к Персидскому заливу.

В каюту вошел стюард с кастрюлькой, закрытой крышкой. Взяв две чашки, он наполнил их дымящимся шоколадом.

— В море время тянется медленно, капитан Чантри, и если у капитана надежная команда, у него находится время передохнуть. Я много читаю... и часто меняю свои книги, но есть несколько книг, с которыми я не расстаюсь, они для меня закадычные друзья. Когда-то я прочел их целиком, а теперь время от времени беру их снова и перечитываю отдельные места. Когда я был еще мальчиком, я отправился в плавание на Восток со своим отцом. Наше судно потерпело крушение, и мы остались там на долгие годы. Вначале мой отец, а затем и я сам плавали там капитанами.

Мы пили шоколад и разговаривали. Волны и ветер раскачивали судно. Наконец капитан вернулся на палубу, а я — в свою койку.

Всю ночь ревел свирепый ветер. И вдруг стих, так что я проснулся от внезапно наступившей тишины. Занималась желтая зловещая заря. Не было слышно ни звука, будто мы перенеслись в мир, лишенный звуков. У меня от страха перехватило горло. И тут я понял: очевидно, мы оказались в самом центре циклона — в «зрачке» шторма. Если это так, то шторм вскоре начнется снова, только ветер задует в обратном направлении.

Я оделся и побежал на палубу, но Гвадалупа меня опередила.

— Я хочу подышать воздухом, — сказала она.

Я стал говорить ей про бурю, но она заявила, что сама все поняла. Ей случалось и раньше видеть такие бури.

Мы стояли рядом и смотрели, как матросы найтовили все, что могло сдвинуться при качке, готовясь к тому, что нам предстояло.

— Ты жила в Лиме? — спросил я.

— Да, последнее время я жила в Лиме. Там все по-другому. Помню бой быков, помню, как приезжал новый вице-король, или какой-то другой официальный чин, и все украшали балконы зеленью. Мы ходили на театральное представление, которое называлось «Князь Феса». Там часто происходили дуэли, потому что были свои понятия о чести. Редкая неделя проходила без того, чтобы кого-нибудь не убили. Во всяком случае, так мне казалось. Моя мать умерла, когда мне было одиннадцать лет; отца убили. Говорили, что убили грабители, но я не верю этому. Думаю, его убили из-за того, что моя мать рассказала ему о сокровище, и убийцы надеялись найти в его записках то, чего он не сказал им.

— И не нашли?

Она торжествующе улыбнулась:

— Ничего не нашли! Я спрятала бумаги и карту.

— Возможно, они нашли бумаги потом?

— Они никогда их не найдут. Дом, в котором мы жили, был очень старый. Моя мама жила там еще со своей бабушкой, а та была дочерью брата вождя инков. Мама и показала мне тайник.

Мы сошли вниз, и Кончита подала завтрак. Силлимэн Терли, заглянувший в каюту, не пожелал остаться с нами:

— У меня хорошая койка на носу, и мне там нравится. А что с Лекенби? Думаете, с ним покончено?

— Нет, — сказал я убежденно, — еще не покончено.

Что-то он теперь затевает? Решится ли напасть на нас в шторм? Насколько сильно повреждено его судно? Похоже, не сильно, но если сильно и его нельзя отремонтировать, у Лекенби еще больше причин напасть на нас — ему нужно судно!

Что произошло с доном Диего? И где судно дона Мануэля, прибытия которого ждали с минуты на минуту? Погибло ли оно во время бури? Или спокойно стоит на якоре где-то на побережье?

Рэйф Лекенби знал об этом судне и, конечно, будет стараться не пропустить его. Но никто из нас не может покинуть укрытия, пока не уляжется шторм. Любая попытка выйти из бухты сейчас означала бы смертельную опасность. За нашей бухтой прибрежная полоса тянулась в северо-западном направлении, а затем поворачивала на юг. Это низкое песчаное побережье в такую погоду — настоящая ловушка для любого судна. Хотим мы этого или нет, сейчас мы в одинаковом положении и не сможем выбраться отсюда, пока не ослабнет буря.

Дэбни снова спустился вниз, когда мы уже заканчивали завтрак. Он выслушал мои соображения и согласился со мной.

— Дождь затихает, и как только он прекратится, я прикажу перезарядить пушки и приготовить их к бою.

— Лекенби попытается захватить нас врасплох, — сказал я. — В лобовую атаку он пойдет только в крайнем случае. Он дьявольски хитер и отчаянно смел.

— Мы будет наготове, — заверил меня Дэбни.

С наступлением ночи ветер начал ослабевать, но волнение в море продолжалось. Дэбни отправился отдыхать, оставив на капитанском мостике своего помощника Маккрэ.

Маккрэ был шотландец. Ему было двадцать шесть лет. Четырнадцать лет он провел в море: перед тем как перейти на «Добрую Катерину», плавал под командой Хокинса и Фробишера.

Это был высокий, худой, серьезный человек. Он держал команду в строгости, к матросам относился хорошо, но не слишком доверял им.

— У нас хорошая команда, — сказал он мне. — Они служат у нас, потому что им здесь нравится. Для большей части экипажа это уже третий или четвертый рейс. Капитан Дэбни разрешает им участвовать в торговле. Все торговые дела ведет сам капитан, но каждый член команды может внести до десяти фунтов в стоимость товаров, которые мы везем на продажу. Как помощник капитана и штурман, я имею право внести до пятидесяти фунтов. Это дает неплохой доход. Так что мы все одинаково заинтересованы в деле.

Оставшись один, я ходил взад-вперед по палубе, глядя на вход в бухту, откуда, по всей вероятности, должен был появиться барк. Я избегал Гвадалупу, так как был раздражен и обеспокоен. В любой момент может последовать атака. Если нас захватят врасплох, никто из нас не уйдет живым. От Рэйфа Лекенби милосердия не дождешься.