Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Ламур Луис - С попутным ветром С попутным ветром

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

С попутным ветром - Ламур Луис - Страница 14


14
Изменить размер шрифта:

— Пойдем с нами, мальчик. По крайней мере поешь перед тем, как пойти дальше. А к тому же в доме есть добрая женщина, которая сделает что-нибудь с твоим поцарапанным коленом.

— Но если они найдут меня...

— Ты думаешь, они осмелятся явиться в мой дом? Не переоценивай их, парень. Они, конечно, воры и трусы, но не дураки... Во всяком случае, не настолько дураки, чтобы совершить такой опрометчивый шаг.

Он обернулся и посмотрел назад. Его дочь шла рядом с ним, и я зашагал за ними. Вдруг перед нами вспорхнула птица.

— Что это за птица? — спросила девочка.

— Королек, — с ходу ответил я.

— Значит, корольки водятся и в Ирландии? — спросил отец девочки как бы невзначай, и я тут же ответил:

— Да... — и осекся, сообразив, что проговорился, и тут же поправился: — И в Шотландии тоже.

Он усмехнулся, и это рассердило меня.

— Королек живет в местах, где растут хвойные деревья. Он вьет на них гнезда.

— Стало быть, ты шотландец?

Мне не хотелось лгать, но, поразмыслив, я понял, что утвердительный ответ недалек от истины: ведь когда-то давно ирландцев тоже называли скоттами.

— Это широкое понятие, — сказал я, повторяя слова своего отца. — Некоторые шотландцы происходили от пиктов, другие — от гэльских племен, а третьи... — тут я остановился и замолчал.

Мы подошли к концу дорожки — впереди была усыпанная гравием площадка, где собирались всадники перед выездом на охоту.

За ней высился господский дом старинной архитектуры — он мне сразу понравился. Вокруг росли высокие дубы и березы, за домом располагались конюшни.

Отец с дочерью направились к парадной лестнице, я оробел и отстал. Хозяин обернулся и пригласил меня следовать за ними, но я помотал головой.

— Не могу, — сказал я. — У меня грязные башмаки, и я не одет.

— Это мой дом, — спокойно ответил он. — Входи — ты мой гость.

— Я очень обязан вам, — ответил я.

Он обернулся и взглянул на меня.

— Ну, теперь, раз ты уже здесь, может быть, пообедаешь с нами?

— Но моя одежда... — продолжал я сопротивляться.

— Это можно устроить, — отвечал он. — Если разрешишь... у меня есть одежда, она тебе наверняка подойдет. Ты крепкий парень. Да, конечно, она придется тебе впору.

Принимать подаяние не в моих правилах. Я было запротестовал, но потом спохватился, что сейчас не время проявлять уязвленное самолюбие. Ведь он не милостыню мне предлагал — с его стороны это была простая любезность, и я должен именно так и воспринимать его слова.

— Ну хорошо, если это вас не затруднит...

Он сам повел меня по широкой лестнице на второй этаж в зал, а оттуда в комнату с желтыми обоями и кроватью с голубым балдахином, с массой безделушек из синего и белого фарфора.

Он открыл шкаф и вытащил рубашку, брюки, чулки и сюртук. Нашлась и пара башмаков.

— Тебе сейчас принесут воду для умывания, — сказал он. — Надеюсь, платье тебе подойдет. — Он помолчал минуту, а затем сказал: — Это вещи моего сына.

Мне хотелось расспросить его о сыне, но я промолчал, не зная, уместно ли мое любопытство.

— Он ушел в море, — сказал он тихо, — и, мы думаем, погиб.

— Точно не знаете?

— Разве можно точно знать, что произошло, когда наши сыновья уходят в море? Может быть, судно захватили пираты. Может быть, сын попал в плен. А может быть, его взяли в рабство в Африке, там немало наших людей.

— Сочувствую вам.

— Ну а теперь умывайся и переодевайся. Обед через час... тогда и поговорим. — Он повернулся, но у порога снова остановился и сказал: — Я не знаю, кто ты и откуда, и мне нет нужды это знать. Но если бы мой сын оказался в чьем-то доме, я бы хотел, чтобы о нем тоже позаботились.

Он вышел, и вскоре служанка — девушка с каштановыми волосами, которая бросала на меня любопытные взгляды, — принесла мне горячую воду и простыни.

Я вымылся и переоделся в платье, которое дал мне хозяин. Взглянув на себя в зеркало, я остался доволен своим видом, хотя был и немало удивлен: вот уже несколько месяцев я не видел своего лица. Юноша, которого я увидел в зеркале, был, несомненно, я, но сильно переменившийся — кожа у меня стала смуглой от загара, я похудел, вытянулся и выглядел значительно старше своих лет. Еще раз взглянув в зеркало, я вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

И вот мы сидим за столом — отец с дочерью и я, бездомный бродяга.

Имя девочки было Эвелина, но ее звали просто Ив. Отца ее звали Роберт Вайпонт. Они жили вдвоем в этом старом господском доме, которому насчитывалась не одна сотня лет, построен он был прочно и красиво, отличался изящной внутренней отделкой.

Мы непринужденно беседовали о том о сем, и только в конце обеда хозяин спросил:

— И что же ты намеревался делать?

— Я пойду в Лондон. Это большой город, там я надеюсь устроиться.

Вайпонт покачал головой.

— В Лондоне много ребят твоего возраста — среди них есть славные парни, но большинство — негодяи. Думается, тебе там придется несладко.

— Я должен сам пробить себе дорогу. У меня нет денег и неоткуда их взять. Я могу рассчитывать только на собственную смекалку и собственные силы.

Он посмотрел на меня и слегка покачал головой.

— Ты слишком молод. Лондонские подмастерья — грубые ребята, а кроме того, чтобы стать подмастерьем, нужно заплатить.

Он подождал, пока служанка наполнит наши стаканы элем, и продолжил:

— Ты много прошел и, разумеется, сильно устал. Не окажешь ли нам честь погостить у нас несколько дней?

Я колебался. С одной стороны, мне очень хотелось принять приглашение, а с другой — я чего-то опасался. Я не знал, с кем имею дело, и, хотя хозяин производил впечатление радушного и доброго человека, я не мог быть уверен в подлинных мотивах его гостеприимства. И кроме того, жестокая изнанка жизни мне уже была хорошо знакома, в какой-то мере я свыкся с ней и боялся, что, если задержусь здесь, слишком разнежусь и потом будет еще труднее.

— Вы ничего обо мне не знаете, — сказал я. — В таверне у меня произошла стычка, и это может принести неприятности вам и вашей семье. Вы ко мне очень добры, но как бы мне ни хотелось остаться, я должен следовать своим путем.

— Ну хотя бы переночуй у нас.

— Если вы так любезны, на ночь я с удовольствием останусь.

Он помолчал минуту, а затем спросил:

— Прости меня за мою назойливость, я знаю, что не должен спрашивать, но ты разбередил мое любопытство: с первого взгляда видно, что ты хорошо воспитан — ты, наверное, учился в хорошей школе?

— Школу я вообще не посещал. Меня учил мой отец.

— Ах так! Видно, он был очень образованный человек.

— Да, он читал мне Гомера и Вергилия, когда я был еще совсем мальчиком. Он учил меня истории, и не только нашей страны, но и других стран. Мы с ним любили бродить, и по дороге он рассказывал мне обо всем на свете. А кроме того, я часто слушал его беседы с гостями.

— С гостями? — переспросил Роберт Вайпонт как бы между прочим, но я почувствовал, что ему хочется больше узнать о моем прошлом.

— К нам часто приезжали гости, — сказал я, — главным образом с континента.

Я был уверен, что он догадался, откуда я родом, так как я говорил с легким ирландским акцентом.

— Это были враги Англии? — осторожно спросил он.

— Мой отец, — ответил я, — никому не был врагом и никому не желал зла. Он был ученым и хотел только, чтобы его оставили в покое.

— Я — не ученый, — сказал хозяин. — Но как бы мне хотелось им стать! У меня всегда был большой интерес к науке и страстное желание заниматься научными проблемами, но слишком долго моя деятельность была посвящена совсем другому.

Отец охотно рассказывал мне о разных направлениях своих обширных научных интересов — и разговаривал со мной как со взрослым, зрелым человеком. Мы обсуждали не только научные вопросы, но и многие другие проблемы. Часто по ночам мы выходили на берег моря, и он светил в море фонарем, указывая путь домой «диким гусям». «Дикими гусями» называли молодых ирландцев из хороших семей, которые покидали родину и нанимались на службу в армии Франции, Испании, Италии и других стран. Ирландии Англия запрещала иметь собственную армию, и, не желая служить в британской армии, ирландцы тайком бежали за море, обычно на борту какого-нибудь судна контрабандистов.