Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Шаманов Алексей - Заарин Заарин

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Заарин - Шаманов Алексей - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Дворник, продолжая мести, с достоинством кивнул и ничего не ответил, что ребят нисколько не удивило.

— А ведь ему всего тридцать шесть лет, симпатичный… — вздохнула Джина, входя в вестибюль, и запричитала вдруг: — Бедный, бедный Валентин Петрович…

— Не стоит его жалеть, — возразил Артем, — все могло сложиться для него много хуже.

Артем был прав, в недавнем прошлом учитель истории Валентин Петрович Вереникин вполне мог сделаться бомжем и умереть под забором или, в лучшем случае, стать вечным обитателем психушки.

В школу он попал сразу после Иркутского педагогического. Как молодой специалист получил однокомнатную квартиру с отдельным входом в здании школы.

Будучи мужчиной привлекательным, женский пол не игнорировал, около года ухаживал за юной мадемуазель, учителем французского, и марш Мендельсона уже звучал в его снах…

Преподавал он вполне профессионально и не без энтузиазма. Создал кружок юных археологов, и однажды на летних каникулах под его руководством ребята раскопали стоянку древних людей времен позднего неолита. Это он так считал. На деле доисторическая стоянка оказалась свалкой бытового мусора, оставленного после пикника конца XX века. Этот скорбный для учителя факт был установлен по найденным среди бараньих костей осколкам зеленого бутылочного стекла и полуобгоревшей коробке из-под презервативов производства КНР. Радиоизотопный анализ даже и не проводили. Вызванные археологи попросту посмеялись над учителем-энтузиастом. Бедный, бедный барашек…

В те же примерно сроки юная мадемуазель, за которой ухаживал Валентин Петрович, скоропостижно выскочила замуж за грубого и бесперспективного учителя физкультуры, а спустя положенное время родила прелестное дитя с голубыми глазами.

Беда пришла неожиданно для всех через некоторое время после вышеописанных событий. Тридцатилетний учитель истории однажды просто не пришел на урок и в тот же день был обнаружен в собственной квартире. Он лежал на кровати, тупо смотрел в потолок и абсолютно ни на что не реагировал. И главное — молчал. Ни оправданий, ни объяснений, с тех самых пор никто не услышал от него вообще ни единого слова. Учитель истории смолк.

После тщетных попыток привести его в чувство вызвали «скорую».

Из больницы Валентин Петрович вернулся через несколько месяцев. Лечение прошло успешно. Был он спокоен, уравновешен, опасности для окружающих не представлял, но полностью утратил дар речи. Понимал, впрочем, все, что ему говорили.

С диагнозом «моторная афазия» работать с детьми по-прежнему он, конечно же, не мог. Валентина Петровича пожалели — оформили дворником, квартиру оставили, и он безропотно приступил к выполнению новых своих обязанностей, впрочем продолжая считать себя учителем истории.

Между тем ребята вошли в кабинет Нины Павловны, завуча, а Валентин Петрович с метлой на плече направился на стройплощадку. Следить за порядком на территории лицея он считал своей прямой обязанностью.

Глава 3

СТРОИТЕЛЬНЫЕ РАБОЧИЕ

9.44. Поселок Хандабай. Стройплощадка возле лицея

Петр Кириллович Онопко нажал кнопку джойстика, и ковш экскаватора мягко вошел в грунт. Другая кнопка — и кубометр глинистой почвы завис на пятиметровой высоте. Еще одно легкое движение — и содержимое ковша с грохотом вывалилось в стальной кузов самосвала КамАЗ. Несколько минут высокопрофессиональной работы, и под завязку загруженная машина, выкашливая густой дизельный смрад, отъехала в сторону, освободив место под ковшом для следующей.

Петр Кириллович играл и не желал от жизни ничего иного, кроме ИГРЫ.

Подсел он на этот крючок-заглотыш поздно, в его детстве и слыхом не слыхивали о подобном. Какие компьютеры? Черно-белый телевизор с диагональю в столовую тарелку появился в их семье, когда Петя ходил в третий класс. Два канала брал! Их, впрочем, и было всего два…

Его детские игры преимущественно заключались в перебирании резиновых уродцев, скопом умещающихся в посылочном ящике. Что ни говори, не баловали его родители новыми игрушками, да и выбор в советских магазинах был невелик. Впрочем, нет, случались интересные моменты, и некий прообраз ИГРЫ просматривался даже в них. Из пластилина он часами лепил воинов двух армий, греческой и персидской, вооружал их спичками и швейными иглами, вместо щитов в дело шли пуговицы. Генералиссимус Петя выстраивал войска в нужном порядке, после чего устраивал битву при Фермопилах, безжалостно пронзая воинов обеих армий попеременно карандашом с примотанной на его конце длинной иглой. В кинотеатрах в это время как раз шел американский фильм «300 спартанцев»…

Но по-настоящему Петр Кириллович подсел на это дело после тридцати, когда купил дочери игровую приставку «Sega». В девять вечера дочь укладывали спать, а он терзал джойстик до трех ночи.

Потом появился компьютер, и — все. Мир Петра Кирилловича с легким хлопком закрылся.

Работу он оставить не мог. ИГРА требовала финансовых вливаний во все более навороченный комп, более изощренные причиндалы к нему. А вот семья… Непосредственная близость теперь посторонних людей весьма тяготила Петра Кирилловича. Днем — работа, вечером и по выходным — ИГРА. Ни на что иное места в его размеренной жизни не оставалось.

Развод и размен квартиры прошли тихо, без скандалов и взаимных упреков. Кроме однокомнатного уединения и компа, ничего Петру Кирилловичу было не нужно. Зачем?

Итак, за рычагами экскаватора восседал Петр Кириллович Онопко, пятидесятилетний крепкий мужчина в промасленном черном комбинезоне на голое тело. Работая в реальном мире, он представлял себя в виртуальном. Да уже и не мог по-другому…

За рулем заехавшего под погрузку самосвала сидел во всех отношениях реальный пацан. Николай Зуев, выпускник хандабайского лицея, постоянно проживающий в деревне в продуваемой насквозь развалюхе с печным отоплением и дырявой крышей.

В школе Зуев звезд с неба не хватал, зато из армии (танковые войска) вернулся с тремя лычками на погонах и бутафорскими аксельбантами на груди, коим позавидовал бы адъютант его превосходительства.

Гулял после дембеля дико, но недолго. Через месяц женился на однокласснице, а к двадцати пяти годам имел неплохо оплачиваемую постоянную работу, двух детей и триста с чем-то тысяч материнского капитала, которые в недалеком будущем рассчитывал поменять на первый взнос за коттедж в соседнем поселке, трехэтажный, никак не ниже!

Обладание загородным домом стало для него с лицейских еще времен критерием благополучия, достатка и жизненного успеха. Все это маячило не за горами. Старший сержант запаса, отличник строевой подготовки, реальный пацан, к поставленной цели он готов был идти, чеканя шаг, хотя бы и по трупам врагов, ежели таковые придурки отыщутся…

Между тем, несмотря на то что экскаваторщик пребывал в виртуальной вселенной, а водитель самосвала — в реальной, котлован под фундамент нового корпуса лицея становился глубже и шире в полном соответствии с проектом, а грунт вывозился в предписанное для этого место.

Размеренный рабочий ритм нарушил дворник, мнящий себя руководителем кружка юных археологов. Никем не замеченный Валентин Петрович проник на стройплощадку, подошел к краю котлована в безопасной зоне за экскаватором и мгновенно заметил, что после очередной выемки грунта на четырехметровой глубине забелели кости, причем, ему показалось, человеческие. Валентин Петрович среагировал мгновенно. Конечно же, это стоянка древнего человека времен позднего неолита! Что еще-то? Он обежал экскаватор, остановился напротив кабины, замахал руками и вдруг…

При моторной афазии, если, конечно, речь не идет о черепно-мозговой травме или воспалительном процессе, ни один врач не скажет вам со стопроцентной достоверностью, почему пациент смолк. Ведь его речевой аппарат остается в полном порядке. Если же больной неожиданно заговорит, объяснений отыщется десяток. И первое — верно выбранное медикаментозное или какое-либо иное лечение. В случае же Валентина Петровича, несостоявшегося археолога, с достаточно высокой степенью вероятности можно предположить, что речь ему вернули увиденные на дне котлована кости. Да-да, именно их обнаружение подтолкнуло заклинившую в мозгах ржавую шестерню, та провернулась со страшным скрежетом и пошла, пошла, родимая! Ну а Валентин Петрович натужно заорал, пытаясь перекрыть рев двух работающих двигателей: