Некоторые удивительные события из жизни Бориса Пузырькова - Шаров Александр - Страница 17

Борис молчал.

Глава вторая, в которой Борису удаётся удар «сухой лист» — мечта футболиста, но Мяч в последний момент таинственно исчезает

Борис Пузырьков шёл из школы, погружённый в невесёлые размышления. Конечно, Вера Фёдоровна могла забыть обещанную двойку по поведению.

Но могла и не забыть!

Борис шёл понурившись, однако постепенно плечи его распрямились, шаг становился быстрее. Дело в том, что именно в этот понедельник на нейтральном поле дома номер девять был назначен решающий матч между сборными футбольными командами дома номер семь и нашего дома номер одиннадцать.

И Борис играл правого крайка.

С месяц назад сосед, инвалид войны Павел Иванович Сысоев, сообщил Борису тайну знаменитого удара «сухой лист», при котором Мяч летит в сторону и вдруг, изменив направление, влетает в угол ворот мимо потрясённого горем вратаря.

С тех пор Борис много и терпеливо тренировался на дворе, в комнатах, в коридоре и на кухне коммунальной квартиры, пока наконец достиг заметных успехов.

Один раз я сам видел, как Мяч, летевший к кастрюле с борщом, в последний момент свернул и сбил с подоконника горшок с геранью Анны Феоктистовны Пузырьковой — Бориной бабушки. Другой раз… Словом, примеров можно привести множество. Всё это были только упражнения, а сегодня Борис собирался применить техническую новинку в боевой обстановке.

— Приветик! — сказал Борис, подбегая к спортивной площадке, где собрались игроки сборной и болельщики.

— Привет… — нестройно отозвались футболисты.

— Начнём! — сказал Павел Иванович Сысоев, который согласился судить этот ответственных матч, и продолжительно свистнул.

К сожалению, я не могу подробно рассказать о ходе состязания. Скажу только, что к последней минуте второго тайма наш двор проигрывал с досадным счётом 2:3.

И в эту самую последнюю минуту Борису удалось, обведя трёх защитников, с угла вратарской площадки навесить свой знаменитый удар.

— Молодец! — не удержавшись, воскликнул Сысоев.

Зрители, и я вместе со всеми, замерли.

Мяч стремительно полетел влево.

Вратарь метнулся за ним, но Мяч свернул, как пуля устремляясь в нижний правый угол ворот.

— Шту-ука! Гол! — закричали ликующие болельщики.

И тут произошло нечто удивительное.

На линии ворот Мяч замер, снова набрал скорость, но устремился не в сетку, а к краю футбольного поля, где бегала рыжая кошка с белыми лапками, по имени Милка.

Заметив Мяч, Милка испугалась и бросилась через ряды зрителей к дому.

Мяч ядром пронёсся вслед.

Кошка по водосточной трубе вскарабкалась на крышу. Мяч вслед за ней.

И Мяч и Милка исчезли из глаз.

Правда странно?!

Говорят, что такую же рыжую кошку, убегающую от Мяча, видели в Таллине на улице Пикк.

Может быть, это Милка и наш Мяч, а может быть — совсем другая кошка и другой Мяч.

Ведь и из Мурманска люди, вполне достойные доверия, писали, что видели Мяч и кошку.

И я сам в одном заграничном журнале натолкнулся на фотографию, изображающую песчаный берег острова Тринидад, где отлично видны кошка и Мяч, почти настигающий её.

Я бы отдал голову на отсечение, что это рыжая Милка, но, к сожалению, фотография чёрно-белая.

Некоторые сомневаются: как могли Милка и Мяч забраться так далеко? Ведь если считать по прямой, от нашего дома до Тринидада не то двенадцать тысяч семьсот, не то все двенадцать тысяч восемьсот километров. Не шутка!

И дорога нельзя сказать, чтобы лёгкая. До Одессы — асфальт. И от Одессы до Афин тоже, вероятно…

А дальше надо переплыть Средиземное море!

И пересечь Африку — Ливийскую и другие безводные пустыни!

Да ещё три с половиной тысячи километров по Атлантическому океану!

Мяч не потонет, а как быть кошке?

Но ведь Милка и Мяч могли помириться на берегу Атлантического океана, в Аккре, например, переплыть океан вместе, а в Тринидаде снова поссориться?

Могло случиться и так.

Глава третья, рассказывающая, что происходило в нашей квартире, когда Борис Пузырьков вставал с левой ноги

Итак, наша сборная проиграла со счётом 2:3, а футбольный мяч Бориса исчез.

Но и этим не окончилась цепь загадочных происшествий, которые надолго запомнились жителям дома.

Однако, прежде чем продолжать рассказ, следует немного рассказать о Борисе и его семье.

Пузырьковы занимали две смежные комнаты. В одной, поменьше, обитали папа — инженер-конструктор, мама — физик и бабушка — персональная пенсионерка, а комнату побольше с балконом занимал Борис.

— Внучек Боренька, — говорила бабушка, когда знакомые удивлялись такому распределению жилплощади, — молодой, расцветающий организм. Ему надо создать благоприятные условия для роста.

Справа к комнате Бориса примыкала квартира композитора Доремиева, комнату за другой стеной занимали мы с сестрой, а внизу жил бывший футболист, инвалид Сысоев.

Теперь о Борисе.

Это был хороший, даже чудесный парень. Но, к сожалению, многие и не догадывались, какой это редкостный паренёк.

Дело в том, что у Бориса бывали настроения.

И настроения его зависели от многого.

Например, от того, какой ему приснился сон.

Или от того, с какой ноги он встал.

Если он вставал с левой ноги, то ему не хотелось идти в школу и умываться. И он кричал, не переставая: «Не хочу! Не хочу!»

А в то утро Борис начал кричать: «Не буду! Не хочу! Не надо!!! Не желаю!!!» — даже ещё до того, как раскрыл глаза.

И кричал таким пронзительным голосом, что композитор Доремиев вместо трёх щеглиных нот, двух соловьиных и трёх ласточкиных вписал в песню пять лягушиных нот да ещё две длинные костлявые ноты, которыми изображается скрип дверей.

Конечно, песня не получилась, её пришлось разорвать и выбросить. А жаль, очень уж хорошо удалось начало песни.

А инвалиду Сысоеву почудилось, что снова ревёт сирена воздушной тревоги.

Сысоев расстроился, у него разболелась голова, и ему пришлось принять пять больших таблеток против нервов. Но и пять таблеток не помогли.

А Борис между тем поднялся и начал швырять свои вещи.

Прежде всего он бросил на пол учебники. Да так, что из «Грамматики» выпали запятые, а у «Истории» получилось сотрясение мозга: она стала заикаться и путать даты — например, год разрушения Трои с годом основания Рима.

Потом он бросил ботинки: один попал на шкаф, а другой — на люстру.

Бабушке пришлось положить на стол энциклопедию, поставить на энциклопедию табуретку и самой влезть на табуретку, чтобы достать ботинки.

Ведь не может ребёнок идти на улицу босиком!

Борис бушевал около часа, проголодался, съел яичницу из трёх яиц, ломоть хлеба с маслом и колбасой, выпил стакан молока и отправился в школу.

В тот день были уроки русского языка, труда, истории и географии.

О том, что произошло на уроке географии и во время матча сборных команд, я уже рассказал, так что сразу перейду к последующим событиям.

Глава четвёртая, в которой нашла коса на камень — Борис рассорился с цифрой «7»

Борис нехотя сел за уроки. Мамы, папы и бабушки не было дома. Они уехали к знакомым на дачу и должны были вернуться только поздно вечером.