Кусака - Маккаммон Роберт Рик - Страница 74

– Ты не… тутошняя, да? В смысле… вроде бы… не с нашей планеты?

Сморгнув остатки пугающей сырости, Дифин изящно, плавно повернула голову.

– Нет. Не с вашей.

– Ух ты. – В горле у Коди застрял ком размером с баскетбольный мяч. Он не знал, что еще сказать. Теперь в том, что девчонка бродила в темноте и не знала, что такое котенок, было больше смысла. Но почему существо, так нежно обращавшееся с котенком, уничтожило вертолет? И если это пришелец из пирамиды, тогда что же роет ходы под улицами? – Твое? – Парнишка показал на пирамиду.

– Нет. Это принадлежит… Кусаке.

Он повторил имя.

– Капитану… так, что ли?

Дифин не поняла, о чем речь, и сказала:

– Кусака – это… – И замялась, мысленно просматривая заложенные в память тома Британской энциклопедии и словарь. Через несколько секунд Дифин нашла фразу, которая на языке Земли точно соответствовала тому, что она хотела объяснить: – Наемный охотник.

– На что он охотится?

– На меня.

Понять столько сразу Коди было не под силу. Встретить посреди Брасос-стрит маленькую девочку из космоса само по себе было достаточно странно, но галактический наемный охотник внутри черной пирамиды – это уж было слишком. Уголком глаза Коди уловил какое-то движение, оглянулся и увидел двух кошек, которые шныряли вокруг чахлых кустов во дворе миссис Стелленберг. Еще одна кошка стояла на ступеньках крыльца и жалобно орала. Из куста примчались котята и принялись гоняться за хвостами друг дружки. Было около часу ночи, почему же кошки миссис Стелленберг разгуливали по улице?

Коди подошел к «хонде» и посветил фарой на дом Кошачьей Барыни. Входная дверь была широко открыта. Кошка на ступеньках выгнула спину и зашипела на ослепительный свет.

– Миссис Стелленберг! – позвал Коди. – Вы в порядке?

В луче света проплыли извилистые кольца дыма.

– Миссис Стелленберг! – Еще раз попробовал он и снова не получил ответа.

Коди подождал. Открытая дверь одновременно и манила, и отталкивала. Что, если Кошачья Барыня впотьмах упала и потеряла сознание? Что, если она сломала бедро или даже шею? Коди не был ангелом, но и притвориться, будто ему все равно, не мог. Он подошел к подножию ступенек.

– Миссис Стелленберг! Это Коди Локетт!

Никакого ответа. Кошка на ступеньках нервно мяукнула и прыснула мимо Коди, держа курс на кусты.

Он двинулся к двери, поднялся на две ступеньки, и тут его быстро потянули за локоть.

– Осторожнее, Коди Локетт, – предостерегла Дифин, стоявшая рядом. Там прополз Кусака – в воздухе висел его резкий запах.

– Угу. – Повторять не потребовалось. Коди одолел оставшиеся ступеньки и задержался перед темным прямоугольником двери. – Миссис Стелленберг? – крикнул он в дом. – Вы в порядке?

Ничего, только тишина. Если Кошачья Барыня и была в доме, ответить она не могла. Коди набрал полную грудь воздуха и переступил порог.

Нога парнишки не нашла пола. Он полетел вперед, в темноту. Рука Дифин на полсекунды опоздала задержать его. Рот Коди разодрал крик ужаса: ему пришло в голову, что в первой из комнат Кошачьей Барыни пола нет, и он будет падать до тех пор, пока не проломит крышу чистилища.

Под правой рукой у Коди что-то грохнуло. От удара у парнишки захватило дух, но ему хватило сообразительности уцепиться за это что-то раньше, чем оно проскользнет мимо. Он обеими руками ухватился за некий качающийся предмет, показавшийся на ощупь горизонтальным отрезком трубы. Вниз, в темноту, обрушилась лавина земли и камней, и Коди услышал, как она достигла дна. Потом труба перестала качаться, и он повис.

Легкие требовали воздуха, а голова казалась набитой пульсирующими, разогретыми от перегрузки электросхемами. Он мертвой хваткой вцепился в трубу, задрыгал ногами и ничего не обнаружил. Труба опять закачалась, и Коди прекратил борьбу.

– Коди Локетт! Ты жив? – донесся сверху голос Дифин.

– Да, – прохрипел он, понял, что услышать она не может, и предпринял еще одну попытку: – Да! Похоже… с осторожностью я дал маху, а?

– Ты можешь… – Банк памяти начал бешеный поиск терминов. Дифин нагнулась над зияющей дырой, но не увидела Коди. – …Выкарабкаться?

– Не думаю. Я ухватился за трубу. – Парнишка опять заболтал ногами и опять не обнаружил стен. Труба издала зловещий напряженный треск, и вниз опять прошелестели комья земли. – Я не знаю, что подо мной! – Первый укус паники оказался глубоким. Ладони Коди стали скользкими от пота. Он попытался подтянуться и забросить ногу на трубу, чтобы хоть как-то укрепиться, но тело прошила боль в отбитых ребрах. Поднять ногу не удавалось. После трех тщетных попыток Коди оставил свое намерение и сосредоточился на экономии сил. – Я не могу вылезти! – крикнул он.

По звуку его голоса Дифин прикинула глубину – в земных мерах длины выходило приблизительно тринадцать целых шесть десятых фута. Поправка на искажение эхом составила плюс-минус три дюйма. Став в дверном проеме, она оглядела лишенную пола комнату, отыскивая что-нибудь, чем могла бы дотянуться до Коди. В комнате не осталось ничего, кроме нескольких картин на растрескавшихся стенах.

– Послушай! – крикнул Коди. – Надо позвать на помощь! Понятно?

– Да! – Мышечный узел в груди у Дифин яростно работал. Теперь она поняла: Кусака искал ее, вторгаясь в жилища человеков и хватая всех, кого находил внутри. – Я найду помощь! – Она повернула от дверей, сбежала с крыльца и кинулась по улице к центру города, сражаясь со свинцовой гравитацией этой планеты и собственными неуклюжими отростками.

Коди прищурил глаза, чтобы в них не затекал пот. Если бы он позволил пальцам расслабиться хоть на волосок, то сорвался бы с трубы и камнем полетел вниз, Бог весть как далеко. Он не знал, сколько может продержаться.

– Скорей! – крикнул он наверх, но Дифин уже убежала. Коди висел в темноте и ждал.

36. ПЕРВАЯ БАЛАБОЛКА ЮГА

– Мама! – крикнул Ной Туилли, заходя в дом. – Мы едем в клинику! – Он взял масляную лампу, которую оставлял на столе в холле, и направился к лестнице.

– Мама? – еще раз позвал он. Когда он уезжал с Томом Хэммондом в клинику, Рут Туилли оставалась у себя, в белой спальне, до подбородка натянув одеяла. Вот и лестница. Ной двинулся наверх.

Шестая ступенька оказалась последней. Ной стоял, сжимая сломанные перила и заглядывая в мрачную темную пропасть, поглотившую остальное. Внизу, в глубинах провала, посверкивал крохотный огонек. Разбитая лампа, сообразил Ной. Лужица догорающего масла.

– Мама? – позвал он, но голос сорвался. Лампа осветила трещины в стене. Рут Туилли, Первая Балаболка Юга, молчала. Разрушенная лестница под тяжестью Ноя качалась и стонала, и он медленно отступил к подножию ступеней.

И стал там, оцепенев и дрожа.

– Мама, где ты?

Вышло похоже на плач брошенного ребенка.

В свете лампы на полу что-то блеснуло. Отпечатки ног. Слизистые следы, спускавшиеся по лестнице от этой ужасной дыры. Пятна и брызги серого, похожего на сопли, вещества спускались со ступеней и уходили по коридору вглубь дома. «Кому-то нужна бумажная салфетка, – подумал Ной. – Ну и беспорядок! Мама будет рвать и метать!» Она же была наверху, в постели, под натянутой до подбородка простыней. Разве не так?

Он пошел по слизистому следу в кухню. Вздыбленный искореженный пол, словно что-то огромное уничтожило самый фундамент дома. Ной посветил по сторонам – и нашел мать: она стояла в углу у холодильника в сыром, поблескивающем белом шелковом халате. В рыжих волосах запутались нити слизи, а лицо казалось бледно-серой маской.

– Кто хранитель? – спросила Рут. Глаза ее были бездонными.

Ной не мог отвечать. Он сделал шаг назад и ударился о кухонный стол.

– Девчушка. Объясни. – Рут Туилли поплыла вперед. Между мясистыми алыми губами блестели серебряные иголки.

– Мама, я… не… – Рука Ноя сжалась, разжалась, и масляная лампа упала на пол, к его ногам. Стекло разбилось, по линолеуму расползлись огненные ручейки.