Кусака - Маккаммон Роберт Рик - Страница 7

Подпрыгнув и содрогнувшись, пикап переехал железнодорожные пути, которые шли от рудничного комплекса на север и на юг. Стиви, спина у которой уже взмокла, наклонилась к окошку. Она заметила несколько луговых собачек, неподвижно сидевших столбиком на вершине бугорков у своих норок. Выскочив из укрытия в кактусах, через дорогу стрелой промчался дикий кролик, а высоко в небе медленно кружил гриф.

– Ты как? – спросила Джесси.

– Отлично, – Стиви налегла животом на ремень. В лицо девочке дул ветер, небо было синим-синим и, казалось, будет тянуться вечно – может быть, целых сто миль. Девочка вдруг вспомнила то, о чем давно хотела спросить:

– Почему папа такой грустный?

«Конечно, Стиви все чувствует», – подумала Джесси. Иначе и быть не могло.

– Собственно говоря, он не грустный. Это потому, что школа закрывается. Помнишь, мы говорили об этом?

– Да. Но она закрывается каждый год.

– Ну, теперь она уже не откроется. А из-за этого собирается уехать еще много людей.

– Как Дженни?

– Точно. – Маленькая Дженни Гэлвин жила через несколько домов от Хэммондов и уехала с родителями сразу после Рождества. – Мистер Боннер собирается в августе закрыть бакалею. К тому времени, я думаю, почти все уже уедут.

– Ой. – Стиви обдумала это. В бакалее все покупали еду. – И мы тоже уедем, – сказала она наконец.

– Да. И мы тоже.

Тогда, значит, мистер и миссис Лукас уедут, поняла Стиви. А Душистый Горошек: что будет с Душистым Горошком? Выпустят ли его на свободу, или загонят в вольер для перевозки, или сядут на него и ускачут отсюда? Над этой загадкой стоило подумать, но девочка поняла, что чему-то приходит конец, и от этого где-то около сердца шевельнулась грусть – чувство, с которым, по соображениям Стиви, должно быть, хорошо был знаком папа.

Изрезанную канавами землю покрывали островки растрепанной полыни, над которыми высились цилиндрические башни кактусов. Примерно в двух милях за медным рудником от Кобре-роуд отделялась залитая черным гудроном дорога; она стремительно убегала на северо-запад под белую гранитную арку, на которой тусклыми медными буквами было выдавлено «ПРЕСТОН». Джесси посмотрела направо и увидела в конце черной дороги большую гасиенду, мерцавшую в поднимавшихся от земли волнах разогретого воздуха. «Вам тоже удачи», – подумала Джесси, представив себе женщину, которая, вероятно, спала в этом доме на прохладных шелковых простынях. Должно быть, у Селесты Престон только и осталось, что простыни и дом – да и то вряд ли надолго.

Они ехали по дороге, рассекавшей пустыню. Стиви, не отрываясь, глядела в окно, личико под козырьком бейсболки было задумчивым и спокойным. Джесси поерзала на сиденье, чтобы отлепить футболку. До поворота к дому Лукасов оставалось около полумили.

Стиви услышала высокое гудение и подумала, что над ухом летает москит. Она хлопнула по уху ладошкой, но гудение не исчезло, становясь громче и выше. В следующие несколько секунд ушам стало больно, словно их кололи иголкой.

Мама? – морщась, сказала девочка. – Уши болят!

По перепонкам Джесси тоже ударила острая колющая боль, но этим дело не кончилось: заныли задние коренные зубы. Она открыла рот, работая нижней челюстью, и услышала, как Стиви сказала: «Ой! Что это, мам?»

– Не знаю, ми… – мотор грузовичка неожиданно заглох. Просто заглох

– без перебоев и одышки. Они катились по инерции. Джесси прибавила газа, но вчера она заполнила бак, поэтому он не мог быть пустым. Теперь барабанные перепонки действительно болели, пульсировали, отзываясь на высокую, мучительно-неприятную ноту, напоминавшую далекий вой. Стиви зажала уши руками, в глазах ярко заблестели слезы. «Что это, мам?» – снова спросила она с панической дрожью в голосе. – «Мама, что это?»

Джесси потрясла головой. Шум набирал громкость. Она повернула ключ зажигания и надавила на акселератор, но мотор так и не завелся. Она услышала треск статического электричества в волосах и мельком увидела свои наручные часы: дисплей, словно сойдя с ума, отсчитывал часы с бешеной скоростью. «Вот уж будет, что рассказать Тому», – подумала она, вздрагивая от боли в коконе пронизывающего уши звука, и потянулась взять Стиви за руку.

Девочка отдернула голову вправо, широко раскрыла глаза и пронзительно вскрикнула:

– Мама!

Она увидела, что к ним приближалось. Теперь увидела и Джесси. Сражаясь с рулем, она изо всех сил надавила на тормоз.

По воздуху неслось что-то вроде пылающего локомотива. От него отваливались горящие куски, которые, крутясь, уносились прочь. Оно промчалось над Кобре-роуд, пролетело около пятидесяти футов над пустыней и примерно ярдах в сорока перед грузовичком, Джесси сумела разглядеть раскаленные докрасна, сияющие, окруженные языками пламени цилиндрические очертания, и, когда грузовичок съехал с дороги, этот предмет пролетел мимо них с пронзительным визгом, от которого Джесси оглохла и не услышала собственного крика. Она увидела, что хвостовая часть предмета взорвалась, окутавшись желто-лиловым пламенем и разбрасывая во все стороны куски; что-то неясным пятном полетело к грузовичку, раздалось металлическое «бэм!», и пикап содрогнулся до основания.

Передняя шина лопнула. Джесси липкими от пота руками никак не могла остановить грузовичок, который все ехал и ехал по камням сквозь заросли кактусов. Звон в ушах все еще мешал слышать. Она увидела отчаянное личико Стиви в потеках слез и сказала по возможности спокойно:

– Ш-ш, все прошло. Все кончилось. Ч-ш-ш.

По краям смятого капота бил пар. Джесси посмотрела влево и увидела, как пылающий предмет пролетел над низким кряжем и скрылся из глаз. «Господи!» – потрясенно подумала она. – «Что это было?»

В следующее мгновение раздался рев, пробивший даже пелену в ушах у Джесси. Кабину пикапа заполнила крутящаяся пыль. Джесси схватила Стиви за руку, и пальцы малышки намертво вцепились в нее.

Рот и глаза Джесси были полны пыли, кепку унесло в окно. Когда снова стало можно смотреть, она увидела три серо-зеленых вертолета, которые плотным клином летели на юго-запад в тридцати или сорока футах над пустыней, преследуя пылающий объект.

Они перелетели через кряж и скрылись из глаз. Наверху, в синеве, несколько реактивных самолетов тоже держали курс на юго-запад.

Пыль улеглась. К Джесси начал возвращаться слух, Стиви всхлипывала, изо всех сил держась за руку матери.

– Уже все, – сказала Джесси и услышала собственный скрипучий голос. – Все кончилось. – Она бы и сама поплакала, но мамы так не делают. Сердито застучал, мотор, и Джесси обнаружила, что упирается взглядом в гейзер пара, поднимающийся из небольшой круглой дыры в центре капота пикапа.

3. КОРОЛЕВА ИНФЕРНО

– Елки-палки, ну и гвалт! – громко объявила седая женщина в спальной маске из розового шелка, садясь в кровати под балдахином. Ей казалось, что весь дом дрожит от шума, и она сердито стянула маску, обнаружив глаза цвета арктического льда. – Таня! Мигель! – крикнула она хриплым от неумеренного курения голосом. – Идите сюда!

Она потянулась к болтавшемуся рядом с кроватью шнуру и начала дергать. В глубине загородного дома Престона, требуя внимания слуг, залился звонок.

Однако страшный рев уже оборвался. Звучал он всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы перепугать ее и прогнать сон. Она откинула простыни, вылезла из постели и широким шагом прошла к балконным дверям – точь-в-точь ходячий смерч. Когда она настежь распахнула их, жара буквально высосала воздух из легких. Женщина вышла на балкон и, рукой прикрывая глаза от слепящего солнца, сощурилась в сторону Кобре-роуд. Несмотря на свои пятьдесят три года, она даже без очков видела достаточно хорошо, чтобы разглядеть, что пролетело в опасной близости от ее дома: на юго-запад, поднимая под собой пыльную бурю, мчались три вертолета. Еще через несколько секунд они исчезли за этой пылью, оставив Селесту Престон в таком бешенстве, что она была готова плеваться гвоздями.