Путь воина - Ламур Луис - Страница 27

На мне был темно-зеленый камзол, в разрезах рукавов видна полотняная рубаха, штаны длиной до колен из материи более темного цвета и высокие сапоги испанской кожи. Воротник камзола был обшит богатым кружевом. Пока я разглядывал свое отражение в зеркале, не зная, прийти ли мне в восторг или же просто посмеяться над собой, в дверь постучали, а затем вошел капитан Тилли. С минуту он пристально разглядывал меня и наконец сказал:

— Ты выглядишь так, как и подобает благородному джентльмену, Кин. К тому же ты просто красавец, что порой бывает немаловажно.

— Спасибо, капитан. Сам я больше нравлюсь себе в охотничьем костюме, но, если уж такова мода, я буду носить эту одежду. И если кто-нибудь осмелится посмеяться надо мной, ему придется ответить за это.

— Вот теперь вижу: весь в отца. Я это предполагал и поэтому принес тебе… — Он взял в руки ножны, висевшие у него на боку. — Это хороший клинок. Твой отец оставил его на корабле, а я нашел его в старом сундуке специально для тебя. Носи и оставайся в добром здравии.

Это был великолепный клинок. Вытащив шпагу из ножен, я взмахнул ею, стараясь приноровиться к новому оружию.

— Вот это да! Замечательный клинок! Правда, с тех пор, как я последний раз держал в руке шпагу, прошло уже немало лет.

— Но ты фехтовал?

— Только с отцом и с Джереми, а еще с Кейном О'Харой и с Сакимом. Они неплохо владели этим искусством, и я думаю, что многому научился.

— Будь осторожнее! Здесь можно встретить настоящих мастеров клинка. Это непревзойденные бойцы, хотя они и предпочитают орудовать абордажной саблей и рубить наотмашь.

Тут мне на ум пришла еще одна идея.

— Помнится, у моего отца был старый друг, который решил, что не останется жить в горах.

— Джублейн? Хороший человек и прекрасный воин. Интересно, как у него идут дела? Насколько мне известно, он вернулся в Англию, затем подался в Нидерланды. Ему было трудно усидеть на одном месте. Я слышал, что он якобы отправился на Восток, в те земли, где живут мусульмане.

Мы еще долго разговаривали, после чего капитан возвратился на «Абигейл», а я лег спать. Уснуть, правда, не мог. Через некоторое время я встал с постели, охваченный каким-то странным беспокойством, и вновь подошел к окну. Свет в моей комнате был погашен, улица была тускло освещена, и какой-то человек стоял на другой стороне, как раз напротив гостиницы. Я по-прежнему стоял у окна. Разглядеть его получше я не мог — было слишком темно. Постояв на одном месте еще какое-то время, человек перешел на другую сторону улицы и отправился прочь. И тут я узнал его. Только один человек, будучи с виду таким грузным, ступает столь легко.

Макс Бауэр!

Макс Бауэр здесь! Неужели он выследил меня? Или это лишь совпадение?

Он скрылся из виду в дальнем конце улицы, и все же я был уверен: он знает, что я здесь. Возможно, ему даже известно, в какой комнате я остановился.

Жизнь в этих краях ценится очень дешево. Нет никакой нужды пытаться собственноручно убить кого-то, здесь это можно было организовать всего за несколько шиллингов или даже за бутылку рома.

Каждую секунду, каждую минуту я должен быть начеку. Я должен быть сосредоточен и готов ко всему.

И я был готов.

Глава 12

Когда наступил рассвет, я уже не спал, и вскоре мне в комнату принесли завтрак. Мне предстояло хорошенько подумать. Генри где-то пропадал, и я очень надеялся, что он сумеет раздобыть нужную информацию. От прислуги и от рабов здешние секретов не держали. Но не мог же я всецело зависеть от одного только Генри.

Август Джейн, портной, тоже мог бы мне помочь. Ведь портным приходится бывать в самых разных домах, к тому же они весьма наблюдательны и многое замечают. Было ли ему что-то известно? Или мне это только показалось? Разумеется, если торговля белыми женщинами существовала, то даже в этом порту, куда заходили пиратские суда, дело держалось в секрете.

Глядя на улицу, я пытался вычислить возможного наблюдателя, но мне так и не удалось заметить никого подозрительного.

Чарльз, раб Джейна. Он бывает там, куда ходит Джейн, а если они отправляются в глубь острова, его кормят вместе с хозяйскими слугами. Ему наверняка приходилось слышать местные сплетни. Генри мог бы поговорить с Чарльзом.

Я успел подметить одну серьезную вещь. Мароны, хоть в здешних местах их было очень немного, неизменно вызывали трепет и уважение у прочих чернокожих. Может быть, оттого, что им была присуща некая врожденная важность, или потому, что они сумели бежать из плена, а затем обосновались среди холмов и создали свой собственный мир.

Когда я вышел из таверны, на улице было шумно и многолюдно. Со всех сторон меня окружали загорелые, бородатые моряки. Некоторые из них были одеты кое-как, словно недавно сошли на берег, другие щеголяли в дорогих восточных шелках и драгоценных камнях. В харчевнях они швыряли на стол пригоршни золотых монет и заказывали рому. Зачастую им подавали питье в золотой или серебряной посуде, иногда даже украшенной драгоценными камнями, а кроме рома, который пользовался в этих местах неизменной популярностью, здесь можно было найти вина со всего света и отведать самые изысканные кушанья.

Здесь жили безрассудные, жестокие люди, готовые в любую секунду схватиться за нож или пустить в ход кулаки. Кровавые побоища считались тут самым обычным делом. Если убийство происходило в разгар танцев, то музыка не утихала; матросы продолжали танцевать вокруг распростертого на земле тела, пока музыканты не закончат играть. Над этими людьми постоянно витала тень смерти, каждый из них мог погибнуть от пули или вражеского клинка или же просто окончить свою жизнь на виселице. Это было разноязыкое, необузданное племя, которое имело лишь два общих интереса: к рому и к женщинам.

Расхаживая среди этих людей, я постепенно начал ощущать себя частью толпы. Я замечал здесь женщин самых разных национальностей, но мулаток и квартеронок[2] было гораздо больше прочих.

Неожиданно мне на глаза попался Генри. Он стоял в одиночестве у прилавка с корзинами, аккуратный черный камзол и белая рубаха были ему очень к лицу. Какая-то девушка остановилась перед ним и принялась говорить что-то, но он жестом приказал ей отойти. Порывисто развернувшись, девушка с недовольным видом удалилась. Он ждал, я тоже замер в ожидании, а вокруг бурлила толпа.

Худощавый темнокожий мужчина направился было к Генри, но, оказавшись рядом, не замедлил шага, будто даже не взглянул в его сторону, и прошел мимо, свернув в узкую улочку недалеко от лавки с корзинами. Генри, выждав немного, последовал за ним.

В тот же миг кто-то дернул меня за рукав. Это был Чарльз. Я настолько увлекся наблюдением, что даже не заметил, как он подошел.

— Капитан, я Чарльз, от Августа Джейна. Он просит вас прийти на примерку.

На примерку — сейчас? Меня одолевали сомнения, и все же я последовал за рабом к двери мастерской. Эта была мощная дубовая окованная железом дверь со множеством запоров. Чарльз постучал, дверь отворилась, и мы вошли в дом. Вход охранял рослый негр.

Джейн уже дожидался меня с портновской лентой в руке. Это тоже меня удивило, поскольку обычно мерки снимал Чарльз.

Приступив к работе, Джейн тихо заговорил:

— Ваше имя все не шло у меня из головы. Я никак не мог отделаться от ощущения, что мне приходилось его слышать прежде. «Сэкетт? Это необычное имя», — сказал я себе, затем вспомнил письмо, полученное мной когда-то из Англии, одно из тех писем, которые я время от времени перечитываю. Многие из содержащихся в них сведений могут принести неплохую прибыль. — Он отступил назад, краем глаза глядя на меня. — Сведения — это, знаете ли, очень полезная штука. Нередко за них можно выручить больше, чем за товар.

— Если вы располагаете нужными мне сведениями, — сказал я, — я заплачу.

— Нет-нет! Я совсем не то имел в виду… совсем не то. Просто, чтоб вы знали, что иногда занятия портного бывают самыми разными. У меня в Лондоне друг есть, который заинтересован в сборе разного рода сведений и который часто оказывает мне большую помощь. Как раз в его письме мне и встретилось это имя… Барнабас Сэкетт.