Асканио - Дюма Александр - Страница 35

Император больше не опасался папы, его уже не тревожила подготовка Франции к войне, и он, в свою очередь, стал готовиться к походу на Тунис.

Поход был успешен, и Карл V, потопив три-четыре корабля Солимана,74 торжественно вошел в Неапольский порт.

Там он получил сведения, ободрившие его еще больше: оказалось, Карл III, герцог Савойский, дядя Франциска I с материнской стороны, расторг союз с королем Франции по совету своей новой жены, Беатрисы, дочери португальского короля Эммануэля. Поэтому, когда Франциск I на основании своих прежних договоров с Карлом III потребовал у герцога согласия на ввод французских войск в Савойю, тот ответил отказом; таким образом, Франциск I был вынужден предпринять труднейший поход через Альпы, а ведь прежде он считал, что Савойя для него открыта по милости его союзника и родственника.

Карл V, уверенный в своей безопасности, был как громом поражен развернувшимися событиями. По повелению короля Франциска I войска вступили в Савойю с небывалой стремительностью, и герцог увидел, что провинция занята врагом, еще не ведая о своем поражении. Полководец Брион захватил Шамбери, появился на высотах Альп и стал угрожать Пьемонту в тот час, когда Франциск Сфорца, потрясенный успешным продвижением врага, скоропостижно умер, оставив Миланское герцогство без наследника, что не только облегчало задачу Франциска I, но и давало ему новые права.

Брион спустился с гор в Италию и завладел Турином. Заняв город, он расположился лагерем на берегах Сезии и стал выжидать.

Карл V, со своей стороны, перебрался из Неаполя в Рим. После победы, одержанной им над заклятыми врагами христианства, он с триумфом вошел в столицу католического мира. Триумф опьянил императора, и, вопреки своему обыкновению, он потерял чувство меры: обвинил перед консисторией Франциска I в ереси, сославшись на то, что король покровительствует протестантам, что он заключил союз с турками. Затем, припомнив все старые ссоры, в которых, по его мнению, Франциск I был зачинщиком, он поклялся вести беспощадную войну против зятя.

После всех своих бед Франциск I стал настолько же осторожным, насколько прежде был неосмотрительным. Поэтому, увидев, что ему угрожают войной и Испания, и Империя, он приказал Аннебо охранять Турин и отозвал Бриона, поручив ему просто-напросто охрану границы.

Все те, кто знали рыцарски смелый характер Франциска I, не поняли, отчего король отступил, и вообразили, что он отступил потому, что заранее считает себя побежденным. Эта молва заставила Карла V возгордиться еще больше; он стал во главе своей армии и решил вторгнуться во Францию с юга.

Последствия этой попытки известны: город Марсель, оказавший сопротивление коннетаблю Бурбону и Пескеру75 — двум величайшим полководцам того времени, без труда отразил натиск крупнейшего политического деятеля, но плохого полководца. Карл V не стал упорствовать; он обошел Марсель и решил двинуться на Авиньон. Но Монморанси76 расположился неприступным лагерем между реками Дюранс и Роной, и Карл V тщетно старался его одолеть. После полутора месяцев бесполезных попыток он был отброшен; его теснили с флангов, угрожали отрезать с тыла, и он отдал приказ отступать, что весьма сильно походило на беспорядочное бегство. И, чуть не попав в плен, он наконец с большим трудом достиг Барселоны без войска и денег.

Тогда все те, кто ожидали исхода событий, чтобы выступить, выступили против Карла V. Генрих VIII77 развелся с женой Екатериной Арагонской и женился на своей фаворитке Анне де Болейн. Солиман напал на Неаполитанское королевство и на Венгрию. Протестантские князья Германии78 образовали тайную лигу против императора. Наконец, жители Гента,79 изнемогавшие от обременительных налогов, которыми их беспрерывно облагали, чтобы покрыть расходы в войне против Франции, неожиданно восстали и послали Франциску I послов, предлагая ему стать во главе их войска.

Но во время всех этих событий, угрожавших судьбе Карла V, между ним и Франциском I были возобновлены переговоры. Оба монарха встретились в Эт-Морте, и Франциск I, желавший мира, в котором, как он чувствовал, больше всего нуждается Франция, решил отныне добиваться цели не оружием, а дружескими переговорами.

Итак, он велел предуведомить Карла V о том, что к нему обратились жители Гента, и предложил ему в то же время пройти через Францию во Фландрию.

Вот по этому-то поводу и заседал совет, когда Бенвенуто явился в Лувр; Франциск I, предупрежденный о приходе великого мастера и верный своему обещанию, приказал впустить его. Таким образом, Бенвенуто услышал конец обсуждения.

— Да, господа, — говорил Франциск I, — да, я согласен с господином де Монморанси: я тоже мечтаю о заключении длительного союза с императором, избранным на престол, я мечтаю о том, чтобы мы оба властвовали над всем христианским миром и чтобы перед нашим лицом исчезли все эти корпорации, все эти коммуны, все эти народные сборища, которые желают ограничить нашу королевскую власть и заставить наших подданных отказывать нам то в солдатах, то в деньгах. Я мечтаю привлечь в лоно религии под верховной властью папы всех еретиков, которые причиняют горе нашей святой матери церкви. Я мечтаю, наконец, объединить все свои силы против врагов Христа, изгнать из Константинополя турецкого султана — тогда-то я докажу, вопреки слухам, что он мне не союзник, — сделать Константинополь столицей второй империи, соперничающей с первой по могуществу, блеску и величине. Вот моя мечта, господа! Я говорю «мечта», чтобы не слишком обольщаться надеждами на успех и не слишком разочаровываться, если будущее покажет, что все это невозможно. Но если только моя мечта осуществится… да, если она осуществится, коннетабль, если под властью моей будут Франция и Турция, Париж и Константинополь, Запад и Восток, согласитесь, господа, это будет прекрасно, величественно и возвышенно!

— Итак, сир, решено, — сказал герцог де Гиз, — что вы отказываетесь от прав сюзерена, которые вам предложили жители Гента, а также от исконных владений Бургундского дома?

— Да, решено: император увидит, что я честен и как союзник и как враг. Но прежде всего, поймите, я хочу, я требую, чтобы мне было возвращено Миланское герцогство. Оно принадлежит мне по праву наследования и в силу того, что было передано во владение французских королей. Даю слово дворянина, я получу его, но, надеюсь, не порывая дружбы с моим братом Карлом!

— И вы предложите Карлу Пятому пройти через Францию, чтобы покарать восставших жителей Гента? — спросил Пуайе.

— Да, господин канцлер, — ответил король. — Сегодня же пошлите господина Фрежюса к императору, пусть передаст ему от моего имени это предложение. Покажем императору, что для сохранения мира мы готовы на все! Ну, а если он жаждет войны…

Грозный и величественный жест сопровождал эти слова, но тут Франциск I на миг замолчал, заметив художника, скромно стоявшего у дверей.

— Но если он жаждет войны, — продолжал король, — клянусь Юпитером, вести о котором принес мне Бенвенуто, клянусь, что война будет кровопролитная, ужасная, ожесточенная!.. Ну, Бенвенуто, где же мой Юпитер?

— Сир, — отвечал Бенвенуто, — я вам принес модель вашего Юпитера. Но знаете, о чем я мечтал, смотря на вас и слушая вас? Я мечтал о фонтане для вашего Фонтенбло. Представьте: над фонтаном возвышается исполинская статуя в шестьдесят футов, в правой руке она держит сломанное копье, а левой опирается на эфес шпаги. Статуя изображает Марса80 — иными словами, вас, ваше величество, ибо вы олицетворение храбрости, сир, и этой храбростью вы пользуетесь в справедливом деле — священной защите вашей славы… Подождите, сир, это еще не все. По углам пьедестала статуи я вижу четыре сидящие фигуры: поэзию, живопись, скульптуру и щедрость. Вот о чем я мечтал, глядя на вас и слушая вас, сир!