Асканио - Дюма Александр - Страница 17

Асканио же был явно не в духе: он сердился на Бенвенуто, который дал ему такое нелепое поручение; сердился на себя за то, что не воспользовался удобным случаем, а больше всего сердился на госпожу Перрину, ибо по ее вине он вышел именно в тот миг, когда ему показалось, будто Коломба взглядом просит его остаться.

Поэтому, когда дуэнья, оказавшись наедине с Асканио, спросила о цели его прихода, юноша ответил довольно дерзко, решив отплатить ей за свой собственный промах:

— Я пришел, уважаемая, попросить вас показать мне Нельский замок и обойти его со мной вдоль и поперек.

— Показать вам Нельский замок? — переспросила госпожа Перрина. — А для чего вам это понадобилось?

— А чтобы посмотреть, годится ли он для нас, удобно ли нам тут будет и стоит ли нам хлопотать и переселяться сюда.

— Как так — переселяться сюда? Разве вы сняли замок у господина прево?

— Нет, нам дарует замок его величество.

— Его величество дарует вам замок?! — воскликнула госпожа Перрина вне себя от удивления.

— В полную собственность, — ответил Асканио.

— Вам?

— Не мне, милейшая, а моему учителю.

— А кто такой, дозвольте полюбопытствовать, ваш учитель, молодой человек? Уж верно, какой-нибудь вельможа из иностранцев?

— Поважнее, госпожа Перрина, — великий художник, нарочно приехавший из Флоренции, чтобы служить его христианнейшему величеству!

— Вот оно как! — произнесла дуэнья, которая не совсем хорошо понимала, о чем идет речь. — А что делает ваш учитель?

— Что делает? Да все на свете: перстеньки для девичьих пальчиков, кувшины для королевского стола, статуи для храмов, а в свободное время он то осаждает, то защищает города, если ему вздумается повергнуть в ужас императора или укрепить власть папы.

— Господи Иисусе! — воскликнула госпожа Перрина. — Как же зовут вашею учителя?

— Его зовут Бенвенуто Челлини.

— Странно, не слышала этого имени, — пробормотала дуэнья. — Кто же он по званию?

— Он золотых дел мастер.

Госпожа Перрина взглянула на Асканио, вытаращив глаза от удивления.

— Золотых дел мастер? — повторила она. — И вы воображаете, что мессер прево так и уступит свой замок какому-то золотых дел мастеру?

— А не уступит — силой возьмем.

— Силой?

— Вот именно.

— Надеюсь, ваш учитель не посмеет идти наперекор господину прево?

— Ему случалось идти наперекор трем герцогам и двум папам.

— Господи Иисусе! Двум папам! Уж не еретик ли он?

— Он такой же католик, как мы с вами, госпожа Перрина. Успокойтесь: сатана нам не союзник, зато нам ворожит сам король.

— Ах, вот как! Ну, а господину прево тоже ворожат, и не хуже, чем вам.

— Кто же это?

— Госпожа д'Этамп.

— Ну, в таком случае наши силы равны, — заметил Асканио.

— А если мессер д'Эстурвиль вам откажет?

— Маэстро Бенвенуто захватит замок силой.

— А если мессер Робер запрется здесь, как в крепости?

— Маэстро Челлини приступит к осаде замка.

— У мессера прево двадцать четыре вооруженных стражника. Подумайте-ка об этом.

— У маэстро Бенвенуто Челлини десять учеников. Наши силы равны — сами видите, госпожа Перрина.

— Зато сам мессер д'Эстурвиль — опасный противник. Он поверг на землю всех, кто осмелился с ним состязаться на турнире в честь свадьбы Франциска Первого.

— Что ж, госпожа Перрина, вот с таким-то храбрецом Бенвенуто и хочет помериться силами. Он, как и мессер д'Эстурвиль, поверг на землю всех своих неприятелей. Только те, кого победил ваш прево, недели через две были веселы и здоровы; те же, кто имел дело с моим учителем, так уж и не поднялись, и через три дня их отнесли на кладбище.

— Ох, быть беде, быть беде! — пробормотала госпожа Перрина. — Говорят, в осажденных городах творятся ужасные дела.

— Успокойтесь, госпожа Перрина, — со смехом отвечал Асканио, — ваши победители будут милосердны.

— А сказала я все это, мой юный друг, оттого, что боюсь, как бы не пролилась кровь, — отвечала госпожа Перрина, которая была, очевидно, не прочь приобрести поддержку среди осаждающих. — Ваше соседство, сами понимаете, нам будет приятно. Ведь нам в этой проклятой глуши не хватает общества. Мессер д'Эстурвиль подверг нас — свою дочку и меня — настоящему заточению, как двух бедных монахинь, хоть, сохрани бог, мы не давали обета безбрачия. Нельзя быть человеку одному, гласит Священное писание, а когда священное писание гласит «человек», то тут подразумевается и женщина. Не правда ли, сударь?

— Само собой разумеется.

— А мы здесь в огромных покоях совсем одни и, конечно, ужасно скучаем.

— Разве вас никто не посещает? — спросил Асканио.

— Господи боже! Да живем мы хуже монахинь, я ведь вам уже сказала. Монахини хоть родственников, друзей принимают, видятся с ними через решетку. У них есть трапезная, где они собираются, где беседуют, болтают. Не очень-то это все весело, конечно, но все же немного отвлечешься. К нам же время от времени только мессер прево приходит да пробирает дочку — видно, за то, что она все хорошеет. Право же, только в том и повинна бедняжка. И меня бранит — построже велит смотреть за ней. Благодарение богу, ведь она не видит ни единой живой души и, если не считать разговоров со мною, только и открывает ротик, чтобы сотворить молитву. И я прошу вас, молодой человек, никому не говорить, что вас сюда впустили и что после осмотра Большого Нельского замка вы зашли побеседовать с нами в Малый.

— Как, после осмотра Большого Нельского замка?.. — воскликнул Асканио. — Значит, я вернусь с вами в Малый? Значит, я… — И Асканио осекся, поняв, что его радость слишком очевидна.

— Вряд ли было бы учтиво, молодой человек, представившись мадемуазель Коломбе, — а она, прошу принять к сведению, здесь хозяйка, когда ее отца нет дома, — итак, по-моему, вряд ли было бы учтиво с вашей стороны покинуть Нельский замок, поговорив только со мной, не сказав ей ни словечка на прощанье. Впрочем, если вам это не угодно — сами понимаете, вольному воля, — выходите прямо через Большой Нельский, там есть свои ворота.

— Ни за что, ни за что, черт возьми! — воскликнул Асканио. — Госпожа Перрина, право же, я воспитан не хуже других и учтив с дамами. Только прошу вас, госпожа Перрина, осмотрим поскорее покои Большого замка, я очень спешу.

И действительно, теперь, узнав, что можно вернуться в Малый замок, Асканио торопился покончить с осмотром Большого. А госпожа Перрина побаивалась, что вдруг ее застанет врасплох прево, и не хотела задерживать Асканио; прихватив связку ключей, висевшую за дверью, она пошла вперед.

Бросим же вместе с Асканио взгляд на Нельский замок, где отныне будут происходить самые важные события нашего повествования.

Замок, или, вернее, поместье Нель — так его обыкновенно называли и в те времена, — был расположен, как уже знает читатель, на левом берегу Сены, на том самом месте, где потом воздвигли Неверский дворец, а позже построили Монетный двор и академию. Он стоял на юго-западной окраине Парижа, за стенами его виднелся лишь городской ров и расстилались зеленые лужайки Пре-о-Клер. Построил его в конце VIII века владетельный сеньор Нельский из Пикардии, Амори. В 1308 году Филипп Красивый61 купил замок и сделал его королевской резиденцией. В 1520 году Нельскую башню — память о ее кровавом, разгульном прошлом осталась в веках — отделили от замка, по берегу реки проложили набережную, а через ров перекинули мост. Мрачная башня стояла на острове одиноко и угрюмо, словно кающаяся грешница.

Поместье Нель было так обширно, что отторжение башни на нем почти не отразилось. Оно напоминало целое селение. Высокая стена с широкими стрельчатыми воротами и узкой дверью отделяла его от набережной. Сначала вы попадали в обширный четырехугольный двор, тоже обнесенный стеной, в которой было пробито две двери: одна — слева, а другая — в глубине двора. Если вы входили, как это только что сделал Асканио, через дверь слева, то вашему взору являлось небольшое прелестное здание XIV века в готическом стиле: то был Малый Нельский замок, вдоль южной стены которого тянулся сад. Если же вы проходили через дверь, видневшуюся в глубине двора, то справа от вас вставал Большой Нельский замок, сложенный из камня, с двумя своими островерхими башнями, окаймленными балюстрадами, с фасадом, поднимавшимся уступами, высокими расписными окнами и двадцатью флюгерами, скрипевшими под порывами ветра. В наши дни там хватило бы места для трех банкирских домов.