несметными природными богатствами. Не гнушаются жители Кингалы и разбоем, считая, что раз все богатства леса должны принадлежать им, то не стоит делать исключений для

путников. Особенно для тех, при которых есть какие-нибудь ценности, пусть это будет даже бутыль с грушевым вином.

Нас жители деревни трогать не осмеливались, поэтому я считал Кингалу глухим, но

совершенно безопасным местечком.

Въехав в пределы Кингалы, мы направились по извилистой улочке прямиком в центр

деревни, к постоялому двору, который с незапамятных времен содержит старый Талтимер, за неправильно сросшуюся после перелома ногу и не по возрасту отменные крупные зубы

прозванный Хромым Волком,

Талтимер — единственный житель Кингалы, который грабит путников открыто, при

свете дня, сдирая с них втридорога за дрянной ночлег и скверную еду. Стоит ли говорить, что для меня у него всегда находится чистая комнатка, свежий тюфяк и приличная еда. И

плату с меня он взимает весьма скромную, настолько скромную, что она больше похожа на

милостыню. Хромому Волку не откажешь в уме — он превосходно знает, с кем и как

следует вести себя.

Вот и постоялый двор. Имени у него нет, потому что в Кингале он всего один, не спутать.

Здесь я намеревался и переночевать, и разжиться приличной одеждой, и конечно же узнать

все новости.

Въехав в вечно открытые ворота постоялого двора, мы с Катипутом спешились и

направились к крыльцу. Хьюгго привычно устроился под гостевым навесом. «Мир — наш

дом, поэтому повсюду мы дома» — это главная заповедь бродяг.

— Эвальд, скажи мне, что я должен рассказывать о себе? Ведь меня могут спросить, —

озабоченно поинтересовался Катипут. Чувствовалось, что он немного стесняется своей

необычной внешности.

— Не волнуйся, Катипут, тебя никто не станет расспрашивать! — уверенно заявил я.

— Почему?

— Потому что ты приехал со мной.

— Ну и что с того?

— А то, что здесь, как, впрочем, и в Баурвилле, и даже в самом О'Дельвайсе, Благословенном и Могущественном, меня великолепно знают с плохой стороны.

— Вот как? — Катипут искренне удивился. — А я знаю тебя только с хорошей.

— Вот и славно! — С этими словами я толкнул вперед тяжелую дверь, и мы вошли в

заведение Талтимера, оказавшееся совершенно пустым, если не считать хозяина, восседавшего за стойкой.

— Эвальд! — радостно вскрикнул старый пройдоха, всплескивая руками. — Здравствуй, мой мальчик! А мы только вчера говорили с Натаном о тебе!

— Здравствуй, Талтимер, познакомься с Катипутом, моим другом и спутником.

— Здесь всегда рады друзьям! — провозгласил Талтимер и в знак приветствия оскалил

свои зубы, чем привел Катипута в замешательство.

— Приветствую хозяина, — пролепетал он и умолк.

— Чем могу порадовать дорогого гостя? Есть... — Закатив глаза, Талтимер собрался

перечислить сегодняшнее меню.

— Подожди с едой, — перебил его я. — Вначале моему другу хотелось бы немного

приодеться.

— Пожалуйста, — фыркнул хозяин, недовольный, что ему помешали исполнить

кухонный гимн. Окинув Катипута опытным взглядом скупщика краденых вещей, он

продолжил: — Для начала могу предложить охотничью куртку из кожи кодрага и к ней

новехонькие, опять же кожаные, штаны. Есть превосходные сапоги, сапоги из шкуры

хакурта, вечная вещь. Рубаха нужна? Я молча показал два пальца.

— Будут и рубахи, — заверил Талтимер, — только вот не желает ли добрый гость

помыться перед примеркой? Я конечно же не возьму на себя смелость настаивать, но...

— Желаю! — ответил Катипут.

— Прошу!

Катипут проследовал за хозяином в одну из дверей, ведущих во внутренние покои.

Чтобы я не скучал, Хромой Волк на ходу поставил передо мной кувшин с грушевым вином.

Кружки в его заведении как никчемные, но свидетельствующие о хороших манерах

предметы полагались только редким посетительницам женского пола.

Я сделал парочку глотков и призадумался. Если вдруг Врата Знаний откажутся мне

помочь, то как же я буду дальше искать Орлуфию? Где? В какой части мира Фэо?

Ждать мне пришлось не очень долго — кувшин еще был наполовину полон, как в

сопровождении хозяина ко мне вышел принаряженный Катипут. Помимо оговоренных

вещей в хозяйстве запасливого Талтимера нашлась еще и практичная

войлочная шляпа с достаточно широкими полями. Разумеется, на постоялом дворе в

охотничьей деревне и одежда, и обувь всегда зеленого цвета. Других цветов наши

практичные охотники, не желающие быть заметными в лесу, не признают.

Сияние, исходящее от отмывшегося и приодевшегося Катипута, освещало помещение не

хуже развешанных по углам масляных светильников. Он гордо уселся за стол рядом со мной.

Хромой Волк деликатно кашлянул.

— Сколько? — тут же спросил я.

— Пять золотых монет. — Талтимер скорчил постную рожу. — Это почти даром.

— Идет, — кивнул я. Кустистые брови изумленного донельзя Талтимера поползли вверх, но я быстро добавил: — Но в эту цену ты включишь ночлег, сытный ужин и столь же

сытный завтрак для нас троих. И грушевое вино, разумеется.

— Ох, раньше людей грабили в лесу, а теперь грабят прямо в собственном доме, —

вздохнул хозяин и захромал на кухню. Глаза его сверкали довольством — он ухитрился

содрать с меня не менее двух золотых лишку. В такой дыре, как Кингала, за шестьдесят

золотых можно было купить сам постоялый двор вместе со всей утварью и полугодовым

запасом провизии.

Пока готовился наш ужин, я по примеру Катипута успел вымыться в огромной бадье с

горячей водой. Вернувшись в зал, распаренный и благодушный, я заметил, что за соседними

с нашим столами потихоньку начал собираться народ. Почти все были знакомы мне в той

или иной степени, поэтому я вел одновременно по нескольку разговоров, отвечал на

вопросы, задавал их, но не узнал ничего интересного, кроме того что слухи об исчезновении

Орлуфии докатились уже и до Кингалы.

— У нас в деревне такое произойти не может! — гордо заявил мне один пьянчужка из