Волшебник Колдовского мира - Нортон Андрэ - Страница 43

— В этом нет необходимости, — Каттея стояла над нами обоими, пристально глядя на нас сверху вниз. — Всё, что надо, можно сделать здесь, сейчас же.

— Здесь нет воды, без воды она умрёт!

Каттея медленно разматывала шарф. Орсия повернула к ней голову, лежавшую у меня на руке. Я почувствовал желание закрыть ей глаза, чтобы она не смотрела на чудовище, в которое превратилась моя сестра.

— Да, чудовище…

Мне стало стыдно, что сестра прочла эту мысль.

— Но теперь у нас есть средство… Ты должен сделать это для меня, Кимок. Я знаю, ты сделаешь… сделаешь… сделаешь… — она словно вколачивала в мой мозг это слово, и я почувствовал, что не смогу противиться её воле.

— Возьми свой добрый меч, Кимок, и дай мне крови… крови, чтобы смыть злые чары, чтобы снова стать Каттеей.

— Крови?! — я в ужасе вышел из оцепенения.

— Крови! — она наклонилась ближе, протягивая к Орсии лапы. — Убей водяную девчонку, мне нужна её кровь! Или ты хочешь, чтобы я осталась чудовищем до конца своих дней?

Неотразимо властным тоном Каттея говорила ещё что-то, и я поднял меч. На нём полыхали руны, рукоять обжигала мне лапу. Я посмотрел на Орсию: она вглядывалась в моё лицо, но не молила о пощаде, и в её больших глазах был не страх, а только терпеливое ожидание неизбежного.

Я вскрикнул и воткнул меч в землю — он встал, дрожа, между нами и Каттеей. Она издала жуткий стон, от которого я содрогнулся — для неё я был предателем, отнявшим у неё единственную надежду. Эта её боль помогла мне почувствовать в ней прежнюю Каттею. Сжавшись, заслонившись руками, она отвернулась от нас.

Я опустил Орсию на землю и взялся за рукоять меча.

— Если тебе нужна кровь… — начал я, направляя остриё меча себе в грудь.

Но Каттея не слушала меня. Она вдруг расхохоталась своим зловещим смехом и бросилась прочь в темноту.

— Хорошо же! Пусть так! Я сделаю по-другому, но ты ещё пожалеешь об этом, Кимок Трегарт! — донеслась до меня её мысль.

Глава 18

Я хотел броситься вслед за ней, но Орсия схватила меня за ногу, и я упал. Я повернулся, пытаясь освободиться, но она из последних сил держала меня:

— Не надо!.. Не ходи, Кимок! Она уже не та… не твоя сестра… Она привела бы тебя… прямо к ним!.. Посмотри на меч!

Пытаясь разжать её руку, я посмотрел на лежавший рядом меч, остриём указывавший во мрак, куда скрылась Каттея. Никогда ещё руны не горели так ярко.

— Но там же Каттея! — наконец я разжал её пальцы. — Нас преследовали силы Тьмы.

— Это уже не та Каттея… — слабо повторила Орсия. Глаза её закрылись, и она с трудом приоткрыла их вновь.

— Подумай, Кимок… Разве та, к кому ты был… так привязан, могла бы… потребовать от тебя такого?

— Но почему, почему она это сделала? — я сжимал рукоять меча, однако уже не порывался бежать за Каттеей, ко мне вернулась способность рассуждать.

— Потому что… кровь — это жизнь, Кимок. Есть нечисть, которая… пьёт кровь лучших из своих жертв… чтобы обладать их жизненной силой… и смелостью. А разве воины… не смешивают кровь друг друга… чтобы стать братьями?

— Да, у салкаров есть такой обычай.

— Твоя сестра… меченая; на ней лежит… печать другого мира… Каттея не обретёт целиком свой… прежний облик, пока кровь… не вернёт её полностью в этот мир… Кимок! Что у тебя… с руками?!

Она, не отрываясь, смотрела на мои лапы. Я поднёс их поближе к свету, лившемуся от рога, чтобы она могла получше их рассмотреть.

— На мне тоже печать. Но Каттея страдает неизмеримо больше. Быть прекрасной девушкой, а потом однажды вдруг взглянуть на себя в зеркало и… увидеть такое! От этого можно лишиться рассудка!

— Да, правда… — прошептала Орсия. — Скажи… ведь это она… колдовством завлекла меня сюда?

— Да.

Я оторвал взгляд от своих лап и, посмотрев на кроганку, вышел из задумчивости. Воды… Орсия умрёт без воды. Если бы я пошёл за Каттеей, Орсия погибла бы в этой каменной пустыне так же неминуемо, как если бы я выполнил требование сестры. Если я не смог убить Орсию ударом меча, то тем более не мог оставить её умирать мучительной медленной смертью.

— Воды! — В отчаянии я огляделся вокруг, словно ожидая, что по моему слову из какой-нибудь глыбы забьёт фонтан или водопад. — Скорее назад, к озерцу, — сказал я, хотя и понимал, что это невыполнимо. Даже если бы я нашёл в темноте путь назад, Орсия наверняка умерла бы у меня на руках прежде, чем мы добрались бы до цели. К тому же на обратном пути нас могла поджидать та разношёрстная шайка, что следила за нами с Каттеей.

— Через перевал… — раздался у меня в голове мысленный шёпот Орсии.

Я посмотрел вперёд: проход среди каменных глыб круто поднимался вверх. Такое восхождение в темноте…

Орсия с усилием потянулась к рогу. Я хотел было взять его, чтобы подать ей, но она встрепенулась:

— Нет… если ты прикоснёшься к нему… Сила уйдёт. Помоги мне… взять его.

Я поддержал Орсию, и её ослабевшие пальцы сомкнулись на роге. Я повесил меч на пояс и, встав, поднял Орсию на руки. Рог лежал у неё на груди, и от него исходило уже не тусклое мерцание свечи, а сияние, раздвигавшее мрак на несколько шагов вперёд.

Это была ночь страха, отчаяния, борьбы и упорства. Орсия каким-то образом всё ещё держалась за жизнь, и я, спотыкаясь и едва не падая, из последних сил продолжал восхождение. На мече то и дело загорались руны, но я на свой страх и риск шёл, не останавливаясь, — каждая потерянная минута могла стоить Орсии жизни.

Небо уже бледнело, начинало светать, когда я, шатаясь, достиг перевала и окинул взглядом уходившее под уклон пустынное, заваленное каменными глыбами плато. Где-то внизу лежала Долина. Но сейчас нам требовалось только одно — вода.

— Вода… — вырвалось у Орсии, но не как стон отчаяния, а как радостный вздох облегчения. — Теперь налево…

Едва переставляя ноги, я двинулся налево вниз по склону, продираясь сквозь кусты. Я совсем обессилел и если бы упал, вряд ли смог бы снова подняться. Но когда я споткнулся и почти рухнул вперёд вместе со своей ношей, то увидел рядом небольшое озерцо с чистейшей родниковой водой.

Опустив Орсию на землю, я начал плескать драгоценную влагу ей в лицо и чуть не вскрикнул от радости, когда она пошевелилась. Я подтащил её к самому краю озерца, она окунула в него голову и плечи и лежала без движения, впитывая в кожу живительную силу воды.

Затем она подняла голову и села, опустив в озерцо ноги. Я наблюдал в эти минуты самое большое чудо, которое мне когда-либо доводилось видеть: тело — ослабевшее и иссохшее, ставшее почти невесомым, — на моих глазах наливалось силой, снова становилось упругим и молодым. Я растянулся неподалёку, зная, что теперь Орсия спасена, и, наконец, перестав противиться усталости, почувствовал, как проваливаюсь в сон, и ничто, даже появление Динзиля, не заставило бы меня пошевелиться.

Меня разбудило какое-то пение, слов я разобрать не мог. Звучание тихого голоса успокаивало и отгоняло страхи, выползавшие из мрака в населённой призраками пустыне. Снова была ночь, неподалёку сидела Орсия — такая же, как прежде, когда мы вместе шли к Чёрной Башне.

Перед Орсией стоял мерцающий рог, и она протягивала руки к его свету, словно греясь у костра.

Едва я подумал о Чёрной Башне, как вспомнилось и всё остальное. Я резко сел и огляделся: перед нами было озерцо, позади в темноте — перевал через горы, где всё ещё, наверное, блуждала Каттея.

— Назад пути нет! — Орсия подошла ко мне.

Она опустилась на колени позади меня и прижала ладони к моим вискам, как делала это, показывая мне Кофи, и я «увидел», что позади нас всё кишит приспешниками Тьмы, и они объединяются, готовясь к сокрушительному удару. И я знал, что удар этот будет нанесён по Долине. Сердце моё разрывалось на части между стремлением спасти Каттею и необходимостью предупредить об опасности тех, кто остался в Долине.

— Ещё не настал тот час, когда ты сможешь выйти победителем в борьбе за Каттею. Если вернёшься назад, в этот бурлящий котел тёмных сил, то лишь напрасно истощишь свои силы и Дар. Но может случиться и худшее: разве Динзиль не намекал, что он не прочь сделать своим орудием и тебя? Он может пойти на это, раз Каттея вышла у него из повиновения. Ты для него находка.