Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века - Холдеман Джо - Страница 67

Из окон Портелы дети смотрели, как горят их родители.

Струя голубого пламени метнулась с крыши стоящего в отдалении дома и коснулась командирского танка в тот момент, когда Кови делал поворот, объезжая портеланский грузовик. Очередь была нацелена очень точно, автоматическое оружие явно находилось в руках профессионала. Хотя… профессионал должен был знать, насколько оно бесполезно против прочной брони танка. Видеоэкран потускнел — несколько воспринимающих элементов расплавились. Дженни выругался и ткнул ногой в педальный переключатель орудия. Миг — и дом превратился в огненное облако, которое росло на глазах. Загорелись и окружающие строения. Спустя мгновение залп фугасных бомб Хаммера прочертил потускневший экран. Деревня начала изрыгать в небо белые вспышки.

«Портеланцам захотелось поиграть в солдат», — подумал Причард. Он заглушил в душе всякую жалость к жителям Хаакина, и на французов он тоже не станет ее тратить.

— Первый, Четвертый, Второй — вперед, — приказал капитан.

Три идущих в ряд танка замедлили движение и перегруппировались: теперь «Плуг» шел вторым. Когда танки ворвались в Портелу, там вовсю шла пальба. Зеленые трассы на экране-аналоге заканчивались над дорогой, запруженной людьми Бено, и над главной позицией французов. Небо над бункерами Бено пошло рябью и заполыхало, когда зажигательные снаряды полетели вниз, распадаясь на тысячи более мелких частей. Оборонительный огонь как отрезало. Причард легко мог представить себе, что переживал беззащитный экипаж противотанковых орудий Бено, когда вокруг свистела шрапнель.

Танки обстреливали дома с обеих сторон улицы, используя трехствольные орудия и автоматы. Голубовато-зеленые вспышки были так интенсивны, что их отсвет окрасил даже пламя, бушевавшее среди развалин. На скорости пятьдесят километров в час тринадцать танков промчались по центру деревни, и единственным препятствием стали для них выкатывающиеся на дорогу камни — осколки, на которые распадались дома. Люди Барта метались, точно белые тени, и взрывались, когда в них попадала автоматная очередь.

Шахта, где велась добыча меди, находилась сразу к западу от деревни, в трехстах метрах севернее большака. Когда головной танк с рычанием огибал последние дома, дюжина пехотинцев, до этого прятавшихся в шахте, поднялась и дала залп самолетами-снарядами. Ожила автоматическая защитная система танка. Стена белого огня пошла рябью, когда наперехват снарядам наружу выбросило заградительные дробинки. Большинство снарядов взорвались на расстоянии десяти метров под обрушившимся на них стальным градом. Один безо всякого вреда пронесся над целью — крошечная вспышка, потерявшаяся на фоне полыхающего неба. Только один кумулятивный заряд по касательной зацепил орудийную башню; возникший в результате конус света оказался больше самого танка. Это, можно считать, тоже был почти промах. Осталась лишь небольшая выемка в иридиевой броне, похожая на скользящий удар рапиры, когда кожа оказывается прорвана, но кость не задета.

Трехствольные орудия и автоматы мгновенно среагировали на этот залп. Атаковавшие попадали: кто замертво, а кто — чтобы перезарядить оружие.

— Второй взвод, взорви к черту этот шахтный ствол и догоняй нас, — приказал Причард. Головной танк уже израсходовал половину зарядов своей защитной системы. — Майкл-Первый-Три, пристройся позади Первого-Один. Майкл-Один впереди.

Кови понимающе ухмыльнулся. «Плуг» увеличил скорость до максимума. На дороге были люди Бено — те, кто не успел попасть в Портелу до начала обстрела, и те, кто сбежал, когда артиллерия принялась крушить дома. Глиссеры пехоты оказались в ловушке между природными скалами и нагромождениями обломков развалившихся зданий, между своей собственной сравнительно низкой скоростью и стремительно надвигающимся «Плугом». Раньше деревья давали им хоть какое-то преимущество, а теперь мятежники оказались как на ладони. Зажигательные снаряды обрушились на них, превратив в пылающие факелы, освещающие собственную похоронную процессию.

Для трехствольного орудия Дженни бронежилеты не представляли преграды: оно косило людей короткими очередями, буквально разрывая их на части. Одно из противотанковых орудий — другое, что ли, похоронено в Портеле? — лежало, привалившись к скале; его водителя убило осколком снаряда. Проезжая мимо, Роб выстрелил в орудие из пушки. То же сделали и два следующих танка. На третьем выстреле боезапас воспламенился и взорвался с ослепительной вспышкой.

Противотанковые пушки все еще оставались на гребне, но уже не стреляли, хотя было видно, что они покорежили значительную часть дороги. Может, экипажи разбежались, когда началась стрельба, а может, Бено приказал им прекратить огонь из опасения попасть в своих. Гребень прорезала узкая теснина. «Плуг» пополз по ней вверх, и на вершине в него под разными углами врезались три снаряда.

Из-за того, что нос танка был задран, два снаряда превратили в пыль часть передних лопастей и прикрывающих их «юбок». Нос «Плуга» опустился, во все стороны полетели искры. Третий снаряд лишь слегка задел орудийную башню слева, заставив иридий зазвенеть от удара. Броню не пробило, и тем не менее изнутри ее испещрили белые полосы. Температура в танке поднялась до тридцати градусов. Пока «Плуг» тормозил, сержант Дженни дал очередь из пулемета по самой крайней слева противотанковой пушке, и почти сразу же на нее обрушился залп ракетных гаубиц Хаммера. Но это уже не имело значения. Пушка взорвалась: даже издали было видно, как она вспыхнула. Силуэт одного из артиллеристов, подброшенного испаряющимся металлом, промелькнул высоко в воздухе.

Однако оставались еще две пушки; они выстрелили, разорвав темноту ночи и взорвав командирский танк.

От удара снаряда, задевшего правую сторону орудийной башни, внутрь корпуса брызнули капли иридия. Воздушной волной Причарду заложило уши. Роб Дженни повис, накренившись в своей «сбруе»; правую руку ему полностью сожгло выстрелом. Левая рука почернела в том месте, где касалась голого металла, который искрил и звенел, когда цепи замкнуло. Из-за перегрузки радиоприемники Маргрит взорвались один за другим. Однако видеоэкраны работали, и орудийная пушка мирно гудела, когда Причард со своего пульта управления разворачивал ее вправо.

— Выруби питание! Роб горит! — пронзительно закричала Маргрит.

Шлем с нее сорвало, густые волосы стояли дыбом, словно усики хлебной плесени. Причард навел орудие, и линию гребня осветил еще один взрыв.

— Дэнни! Наш боезапас! Он может…

Последняя уцелевшая пушка Бено с грохотом снесла трехствольное орудие и купол «Плуга». Труба автоматической загрузки снарядов начала самопроизвольно стрелять внутрь танка. Однако орудийная башня все еще вращалась.

Электричество потрескивало вокруг сапог Причарда и подножки танка, когда он выстрелил снова. Снаряд пронзил ночь, и на этот раз ответного выстрела не последовало. Причард все жал и жал на выключатель, в ноздри ему бил запах озона, перегревшегося пластика и горящей плоти друга. Между голубыми вспышками скала, под прикрытием которой находился бункер с пушкой, казалась белой. Она потрескивала и стекала, словно тающий на солнце снег. Пушка отстреляла свое — навсегда.

Труба автоматической загрузки опустела. Причард отключил питание. Свет внутри и пляшущие дуги разрядов погасли, осталось лишь затухающее мерцание раскаленного иридия. Танки один за другим проезжали мимо затихшего «Плуга» и с ревом устремлялись к гребню. Деморализованные люди Бено начали бросать оружие и сдаваться.

Причард вручную разблокировал «сбрую» Дженни и подвесил ее горизонтально. Сержант дышал, но был без сознания. Причард включил фонарик на батарейках и держал его, пока Маргрит специальным спреем обрабатывала ожоги. Время от времени она останавливалась и иголкой отделяла одежду от плоти.

— Это нужно было сделать, — прошептал Причард.

Пожертвовав Хаакином, он заманил Бено в «мышеловку», дал ему возможность развязать войну, в которой пехота просто не могла победить. Сейчас Хаммер добивал отряд Барта, зажатый в иридиевых тисках. Государственный Совет Фрисленда не позволил бы полковнику действовать, знай они о его намерениях заранее, но перед лицом ошеломляющей победы им просто не останется ничего другого, как продиктовать французам условия.