Одинокие мужчины - Ламур Луис - Страница 14

Лошади поскальзывались, карабкаясь вверх и вниз по размокшей от дождя почве, мокрые ветки хлестали по лицу, — сущий кошмар!

Наконец мы добрались до того места, откуда была видна первая стоянка, и я передал девочку Баттлзу.

— Мне надо забрать того мальчишку, Гарри, — пояснил я.

— Не будь дураком. У тебя нет ни единого шанса.

— Поезжайте, я обещал ему.

Все трое уставились на меня — трое крутых, жестких парней, у которых не было ни семьи, ни дома, ничего, что можно было бы назвать своим, кроме оружия и седла. Никто из них теперь не мог помочь мне, потому что рядом с каждым из них сидел ребенок, о котором нужно было заботиться.

— Бегите, — сказал я, — это моя игра.

— Удачи! — крикнул Испанец, и они ускакали.

Я некоторое время смотрел им вслед, потом развернул коня в сторону скалы, нависавшей над индейской стоянкой. Откуда-то издалека до меня долетел крик и звук выстрела, но я все-таки спустился к тому месту, где встретил мальчика.

Объехав скалу с винтовкой наготове, я принялся разглядывать стоянку, и тут из мокрых кустов навстречу мне выскочил Гарри Брук. Он промок и был до смерти напуган.

— Мистер, — сквозь слезы проговорил он. — Мистер, я боялся, что вы не приедете за мной.

Не слезая с коня, я наклонился и, схватив его за подмышки, усадил перед собой.

— Апачи знают, что ты сбежал?

— Теперь, наверное, знают. Кто-то пришел и сказал, что слышал стрельбу, но старые воины ему не поверили. Сюда невозможно добраться белым, сказали они, особенно при таком ливне. Я догадался, что это вы, поэтому при первом удобном случае сбежал.

Мы двинулись вверх по тропе. На гребне холма я различил следы моих друзей и последовал за ними, но тут же натянул поводья. Следы копыт с подковами оказались более свежими.

— Апачи, — сказал я. — Здесь есть другая тропа?

— Внизу. — Мальчик указал в сторону каньона. — Тропа Древних. Ее показал мне мальчик-апач. Она пролегает через Сонору и ведет к Большой воде. — Говоря это, Гарри доверчиво глядел на меня. Его лицо было мокрым от дождя. — Во всяком случае, он мне так сказал.

Мой вороной явно беспокоился. Наше положение ему не нравилось, впрочем, как и мне. Я развернул его в ту сторону, куда указывал мальчик. Вначале конь шарахнулся прочь от тропы, затем осторожно ступил на нее.

Здесь было трудно проехать даже в хорошую погоду, не говоря уже о таком ливне. Гремел гром, то и дело молнии раскалывали небеса. Тропа едва заметной ленточкой бежала по краю пропасти.

Но вороному смелости было не занимать. Он шел осторожно, словно ступал по тонкому льду, но все-таки шел. Я затаил дыхание: далеко внизу, футах в пятистах справа виднелись верхушки сосен. Мы медленно, шаг за шагом продвигались вперед, пока не спустились в каньон, где тропа была шире.

Одного взгляда мне было достаточно, чтобы понять, что здесь давно не ездили. Всюду валялись камни, осыпавшиеся сверху, прямо посередине росли деревья, и нам приходилось их объезжать. Я продолжал оглядываться по сторонам. Мы наверняка угодим в ловушку, а пока нам ничего не оставалось, как двигаться вперед. И мы двигались.

Приближалась ночь. При таком ливне и густой облачности скоро станет совсем темно, но я не мог и помышлять о привале.

Мы спустились приблизительно на тысячу футов и двигались вдоль ручья, змеившегося между тополями, гигантскими агавами и папоротниками. Земля под ногами была мокрой и скользкой.

Неожиданно слева перед глазами выросли развалины — древняя стена, разрушенная в одном месте могучим тополем. Глубина ручья здесь не превышала нескольких дюймов. Повернув вороного, я направил его вброд через реку, а потом за стену, где рос тополь.

За стеной была небольшая полянка, простиравшаяся до другого ручья, побольше. Вокруг росли деревья. Огромные, толстые ветви нависали над стеной, образуя некое подобие укрытия. Я направил туда коня, спешился и снял мальчика.

— Постой здесь, пока я займусь делом, — сказал я.

Не даром же я много лет бродяжничал. Мне не раз приходилось разбивать лагерь под дождем, нужно лишь найти подходящее место. Перво-наперво отыскал большую, сломанную ветром ветку. Тополь горит хорошо и дает много тепла.

Толстый ствол дерева сам по себе служил надежной защитой, а стена будет отражать тепло костра. Одна ветка тополя простиралась над углом; я нырнул под нее, очистил землю от камней и приладил срезанный сосновый лапник к густой листве. Теперь у нас было хоть какое-то подобие крыши.

Привязав вороного на длинной веревке, чтобы он мог пощипать траву, я отнес седло и снаряжение в наше убежище. Мальчик уже сидел в углу.

Я отыскал сухой коры, набрал хвороста, и через несколько минут развел огонь. В нашем лагере сразу стало уютно.

Мы расположились поближе к костру. Стена, деревья и импровизированная крыша создавали надежное укрытие от дождя, тепло костра отражалось от камней стены, и через несколько минут мальчик уснул.

Я проверил оружие, убедился, что винтовка заряжена, и в надежде, что конь предупредит меня об опасности, сел напротив мальчика и тоже погрузился в сон.

Глава 8

Ночной ветер стонал над перевалами, капли воды шипели в маленьком костре. Хворост почти догорел, угли излучали тускло-красный свет и разгорались ярче, когда их касался ветер. Дождь прекратился, но крупные капли время от времени скатывались с листьев.

Порой я просыпался, осматривался по сторонам и опять засыпал. Со мной всегда так — не помню ночи, чтобы я проспал много часов подряд. Обычно я открывал глаза и прислушивался, а иногда вставал и обходил лагерь.

Дождь прекратился, и вороной вышел из-под дерева пощипать густую траву. Выше в горах трава была скудной и мало пригодной на корм, здесь она была густой и сочной.

Знаете, как это бывает, когда долго слышишь какой-то звук, но не придаешь ему значения? Вот и сейчас я не сразу сообразил, что приближаются всадники. Скорее всего я даже слышал не звук, а лишь намек, может, шестое чувство предупредило меня об опасности — потому что они двигались в темноте подобно призракам или волкам, вышедшим на охоту. Сильные, уверенные в том, что добыча от них не уйдет.

Они, должно быть, были озадачены и обеспокоены, поскольку я выбрал Тропу Древних, по которой давно никто не ездил. Это была тропа духов, и им не очень-то хотелось их тревожить, особенно ночью. Их лошади выросли в горах, знали все тропки и, наверное, помнили эту долину, потому что здесь росла сочная трава.

Эти всадники наверняка последними выехали со стоянки и по дороге наткнулись на следы апачей, преследовавших моих товарищей. Увидев же следы одинокого всадника, они последовали за ним, уверенные в легкой добыче.

Костер почти не дымил, так что его почти невозможно было учуять, а красный отсвет тлеющих углей скрывался за стеной. И все же они обнаружили меня. Наверное, услышали фырканье вороного.

В лагере было тихо. В костер, зашипев, в очередной раз упала капля. Вороной перестал щипать траву и вскинул голову, слегка всхрапывая. Я сразу же проснулся.

Мгновение лежал, прислушиваясь, затем перекатился и рывком бросился в темноту, услышав свист стрелы. Оглянувшись, заметил, что стрела, пробив одеяло, вонзилась в землю.

Индейцы кинулись на меня не раздумывая. Я ударил прикладом первого попавшегося, промахнулся, и тут же винтовку выбили у меня из рук.

У нас дома, в теннессийских холмах, дерутся довольно часто, особенно на танцах. Девушки ходят на такие сборища, чтобы потанцевать и покрасоваться перед парнями, а парни — чтобы подраться и покрасоваться перед девушками.

Лицом я не вышел, красоваться мне было не перед кем, поэтому оставалось больше времени на драки. А потом в армии, на речных пароходах и… ну, словом, я в свое время дрался достаточно, и когда потерял винтовку, вроде как освободил руки.

Еще один индеец ткнулся в меня, я саданул его по лицу, потом коленом в пах, и он буквально взвился в воздух и упал, я поднял его, отшвырнул в сторону и размашистым ударом влепил в голову надвигающейся на меня тени. Сверкнул нож, мой кулак попал кому-то в лицо, и я услышал, как хрустнула кость.