Одинокие боги - Ламур Луис - Страница 38

— Вне всяких сомнений, каждому мужчине приходится в своей жизни драться. И не раз, — говорил Джакоб после продолжительного молчания. — Но тебе, Ханни, по возможности, надо избегать этого. Драчуны всегда привлекают внимание, а это вряд ли пойдет тебе на пользу.

Лос-Анджелес городок небольшой, поэтому любое событие дает пищу для разнообразных толков, — продолжал Финней. — К счастью, калифорнийцы мало обращают внимания на англичан, да и не много здесь нас. Хотя Стерн и многие другие — неплохие коммерсанты, они делают свое дело тихо, не поднимая шума.

Старого же дона, Ханни, интересует в основном лишь собственная персона, он считает себя выше других, потому что якобы в его жилах течет чистая кастильская кровь. Твоя бабушка умерла много лет назад, поэтому управляет всем после нее его младшая сестра, донна Елена. Еще говорят, у них очень хороший дом и полы там выложены камнем. Полагаю, в нашем городе найдется не более полудюжины подобных особняков: для этого у местных людей не хватает воображения. И как тут не вспомнить, Ханни, жилище моей матери. В нем не было ничего лишнего, и все-таки, ей-богу, мы жили лучше, чем эти торговцы, владеющие тысячами акров земли! Ведь правительство наложило запрет на торговлю с кем бы то ни было за пределами страны, хотя бизнес с командами кораблей, идущими из Бостона, и сулил немалые перспективы и прибыли.

— Вы имеете в виду, что правительство вообще не знает об этом?

— Они выпустили законы, запрещающие торговлю. А что еще людям остается делать? Нужны товары, которые привозят эти корабли. Обычное дело: кто проводит эти законы в жизнь, тот на все смотрит по-иному.

Джакоб поднялся.

— Вон там, впереди, видишь? Это ранчо «Лас-Сиенагос». Я рассказывал тебе о болоте. Оно принадлежит Франческо Авили. К северо-западу отсюда, там, где расположены низкие холмы, ранчо «Де-Лас-Агуас», что означает «скопление воды»: видно, название это не случайно — из-за расположенных там родников. Ранчо этим владеет вдова, ее муж, Валдез, был военным.

Дальше по дороге идет ранчо «Ла-Брю», им владеет португалец по имени Роша. Хороший человек! Однажды я помогал его людям объезжать лошадей, когда на нас напали индейцы, чтобы угнать их. Пришлось выдержать небольшой бой.

Как-нибудь мы с тобой, Ханни, возьмем с собой побольше провизии и поскачем в долину Сан-Джеквайн. Это в-о-о-о-н там! Огромная долина, где пасутся стада диких лошадей, а в каждом стаде не меньше двухсот — трехсот голов.

— И они никому не принадлежат?

— Совершенно верно, никому! Они дикие, как антилопы или лоси. К слову сказать, мне однажды довелось увидеть стадо лосей, в котором их было не менее тысячи. Это, малыш, описать словами невозможно! Такое надо видеть!

Калифорнийцы редко охотятся. Им хватает мяса собственных коров. А мне нравится мясо лося, вкуснее его ничего не пробовал!..

Разморенные жарким солнцем, мы двинулись дальше. То и дело коровы пересекали нам дорогу, равнодушно поворачивая свои головы в нашу сторону и демонстрируя полное отсутствие к нам интереса. Мы не охотились на них, и им это явно было известно.

— Там! — показал Финней. — Там, где деревья, видишь темное озеро? Это оно. Теперь надо ехать очень осторожно, здесь, по дороге, нам попадется еще несколько смоляных ям.

Если ты возьмешь в руки палку и проткнешь здесь ею в любом месте землю, то, вытащив, обнаружишь: она черна от смолы.

Шумачи столетиями приходят сюда за смолой для своих лодок. Видишь, вон там лежит горстка костей. Вероятно, охотился кто-то из животных, а может быть, канюки съели добычу, а может быть, съели и самого охотника... Если ты немного постоишь и подождешь, присмотревшись, увидишь, как на поверхность поднимаются пузырьки газа. Гляди же! Пузырек поднялся, лопнул, и через мгновение появился новый...

Эта вода не годится для питья, в ней слишком много нефти и всякого мусора. Зато здесь можно кое-что найти. Несколько лет назад капитан, живущий возле Сан-Педро, пришел сюда за смолой и нашел бивень. Представляешь? Слоновый бивень! Кто-то мне рассказывал об этом, но я не сразу поверил. И не верил до тех пор, пока не побывал здесь сам.

— У индейцев существуют на этот счет легенды, — сказал я Финнею. — Не у кахьюллов, а у индейцев плейн.

— Неужели? Я что-то никогда об этом не слышал.

— Думаю, это был скорее мамонт, — предположил я. — Они, правда, рассказывают, что убили волосатого слона...

Мы отпустили лошадей пастись на траву, а сами подошли к озеру протяженностью не менее акра, не рискуя, однако, подходить особенно близко. Деревья, на которые по дороге сюда обращал мое внимание Джакоб, на самом деле стояли немного в стороне, но трава в некоторых местах росла прямо у самого края воды.

— Оно было заметно больше, даже когда мы приезжали сюда впервые, — заметил Финней. — Но тогда стоял очень засушливый год.

Финней кивнул на два озерца, каждое из которых было размером не более таза для стирки, и на несколько сероватых выпуклостей там, где сквозь землю проталкивалась смола.

— Здесь в округе существует несколько нефтяных источников, — продолжал рассказывать Финней. — Мисс Нессельрод хотела на них взглянуть, поэтому мне пришлось бывать тут и раньше. Индейцы и кое-кто из калифорнийцев приходят сюда за нефтью, которую употребляют в лечебных целях.

— Очень странное место, — задумчиво произнес я. — И мне бы хотелось еще раз приехать сюда.

— Считаю, ты можешь сделать это, когда только пожелаешь, Ханни, но, конечно, после уроков. Поговори об этом с мисс Нессельрод. Не знаю уж, что у нее такое на уме, но, держу пари, она что-то задумала. У этой женщины весьма деятельно работает голова, уж можешь мне поверить.

— Мне она нравится, мистер Финней.

— И мне, — согласился Джакоб. — Но позволь предупредить тебя, хотя, вероятно, этого и не нужно делать. Не переходи никогда ей дорогу. Она очень приятная, обаятельная и красивая молодая женщина с замечательной улыбкой... и так далее, но подо всем этим скрывается сталь. Не забывай!

Мы вскочили на отдохнувших лошадей и пустились в обратный путь.

— Она хочет, чтобы ты поездил по этой долине и освоился с местностью. Не спрашивай меня зачем. Может быть, она хочет быть уверенной, что ты нигде не заблудишься? Но, ставлю монету, на уме у нее что-то еще.

Пока мы расседлывали лошадей, Финней спросил:

— Ты знаешь какие-нибудь наречия кахьюллов? Я имею в виду, понимаешь их разговор?

— Большинство их наречий похожи на испанский. Вот Франческо и его отец знают и испанский и английский.

— А как насчет языка шумачей?

— По-моему, у них совсем другой, ни на чей не похожий.

— Мисс хочет, чтобы ты выучил его, Иоханнес. Она что-то задумала, — повторял он в который раз во время этой поездки.

Мы подошли к дому и увидели мисс Нессельрод, стоявшую в дверях и поджидавшую нашего возвращения. Я сразу понял: что-то произошло, и произошло что-то плохое.

Глава 23

Мисс Нессельрод положила руку мне на плечо, но обратилась к Джакобу:

— Вы не войдете в дом, мистер Финней? Есть кое-что, о чем вам тоже надлежит узнать. Иоханнес! К тебе гостья. — Она погладила меня по голове.

Уже наступили сумерки, и были зажжены свечи. Казалось, что-то в ее тоне предупреждало меня. В правой руке я держал ружье, за поясом был пистолет; как я уже говорил, я никогда не выезжал без них никуда.

— Они не понадобятся тебе, Иоханнес. Проходи!

Она отступила назад, давая мне возможность войти первым, и тотчас закрыла за нами обоими дверь.

Это был незабываемый момент. Тихая комната, освещавшаяся мягким светом двух канделябров, старый резной ящик возле стены, стол, стулья, тряпичные коврики на полу и стоявшая там высокая стройная женщина, не спускавшая с меня глаз.

У нее были черные волосы с сединой на висках, тонкие черты лица, которые люди называют аристократическими.

Это была прекрасная величественная дама, правда, уже не молодая, но обладавшая притягательной внешностью, которой годы лишь добавляют красоты. О таких обычно говорят: индивидуальность, неповторимость. И в самом деле она обладала этими качествами более, чем кто-либо из моих прежних знакомых.