Героев не убивают - Топильская Елена Валентиновна - Страница 40

— А что, по-человечески нельзя сказать? — поинтересовалась я.

— Ты что! — Царицын сделал страшное лицо. — Конспирация!

Нам подтвердили, что кот Барсик тоже выведен на прогулку на поводке.

Гуляют перед домом, обзор с точки, занятой наблюдателями, удобный.

— Юра, — сказала я Царицыну, — я тебя вчера видела в следственном изоляторе, но ты ускользнул.

— А! Да, — откликнулся Царицын, разворачивая конфетку и засовывая в рот. — Был я там, к операм заходил.

Спрашивать, что он делал у оперов, было, конечно, неприлично с точки зрения профессиональной этики. Только вот у оперов его не было, это я знала точно. Высказаться на эту тему я не успела. Поступило новое сообщение, заставившее нас всех напрячься: появился объект.

Сердце мое бешено заколотилось. А наш невидимый телефонный собеседник докладывал — появился объект…

— На машине? — приник к трубке Крушенков.

— Нет, пешком. Видим его со спины. Машет отцу, подходит, садится на корточки, гладит собак, берет на руки кота Барсика…

— Лицо повреждено? — кричал в трубку Сергей, но еще до того, как ему ответили, я поняла, что на этот раз нам не повезло, осечка.

— Это не он, Сережа, — тихо сказала я, и тут же раздался голос разведчика:

— Лицо чистое, без повреждений.

— Поехали, — сказал Крушенков, кладя трубку. — Быстро, пока он не свалил, надо его допрашивать.

Глава 15

День рождения Надежды Ивановны Горбунец был слегка омрачен визитом следователя прокуратуры и сотрудников ФСБ. Мы предложили на выбор: проехаться в ФСБ на Литейный или быстренько допроситься по месту жительства. «Сам», «половинка» и «объект» хмуро согласились на последний вариант. Чаю нам не предложили.

Пока я писала протокол допроса молодого Горбунца, эфэсбешники беседовали со старшим поколением.

Молодой Игорь Николаевич, прижимая к груди обе руки, заверил меня в том, что не знает никакого человека с обожженным лицом. За дверьми старшие Горбунцы в том же самом заверяли оперов.

— А чем вы объясните, что машиной, оформленной на имя вашей матери, пользуется другой человек? У вас в семье есть машина?

— Была, — потупился Игорь.

Он вообще-то был приятным парнем. Пока я заполняла в протоколе графы с данными о личности, он держал на коленях кота Барсика и чесал ему за ухом. Не мог человек, который к своему коту так относится, походя убить чужого маленького котенка, просто попавшегося ему под ноги.

— Какая? И куда делась? — приставала я.

— Машина была два года назад куплена. Мать купила. Но пришлось продать.

— Продали без оформления? По доверенности? Она до сих пор числится на вашей матери.

— Да, — промямлил Игорь, отводя глаза.

— Кому?

— Доктору одному, — прошептал он, залившись краской.

— А что вы так переживаете? Что за доктор? Почему пришлось продать?

Игорь молчал, нервно вцепившись в загривок своему коту, и сопел.

— Вы будете говорить?

— А это надо? — пробурчал он.

— Конечно, раз я вас спрашиваю.

— А про это никто не узнает?

— Смотря что вы мне скажете. — Но я примерно догадывалась, что он может мне сказать. — Это что, был гонорар за лечение?

— Ну да, — еле слышно сказал он.

— Лечились вы или родители?

— Ну я, я, конечно, я! — в совершенном отчаянии выкрикнул он.

— От чего лечились?

— Какая разница…

— Игорь Николаевич, раз я спрашиваю, значит, надо отвечать.

— Не хочу.

— Да и не надо, я и так знаю. От наркомании?

— Ну да, да, от наркомании. Что, довольны?

— Да мне-то все равно, — пожала я плечами. — Фамилия доктора?

— Господи, ну вам-то зачем?! — Он поднял на меня умоляющие глаза. — Отстаньте от меня…

— Отстану, как только вы мне назовете фамилию.

— А что будет доктору?

— А вы у него неофициально лечились? — догадалась я.

Игорь совсем повесил голову.

— Игорь, — я тронула его за руку, — мне нужно знать, что это за доктор только потому, что меня интересует машина. Сейчас на ней ездит опасный преступник. Поверьте, что привлекать доктора за незаконное врачевание я не собираюсь.

— Правда? — Игорь посмотрел на меня.

— Правда. Назовете фамилию?

Игорь упорно отводил глаза. Показания родителей Игоря прояснили ситуацию. Игорь баловался наркотиками еще в школе, папа с мамой тогда ничего не замечали, жили себе, поживали и добро наживали. Вот машину нажили, «девятку». А когда Игоря стали призывать в армию, выяснилось, что у него наркомания, и его в связи с этим оставили на «гражданке» с заключением о негодности к военной службе и о необходимости лечения. Мама с папой пришли в ужас. Хоть и будучи барахольщиками, но сына все-таки любя и не веря ни на грош нашей бесплатной медицине, они стали искать хорошего врача, и им кто-то посоветовал доктора, который буквально творит чудеса, но очень дорого берет.

Доктор действительно сотворил чудо и избавил Игоря от наркотической зависимости. Но при этом раздел родителей Игоря до нитки. Отдав все, они хотели еще продать машину, но доктор согласился взять самой машиной, при условии, что они не будут снимать ее с учета. Они так и сделали, дали доверенность на машину и с тех пор ее больше не видели.

— Игорь, а где вас доктор лечил? В стационаре?

— Да, в больнице Мечникова. Я там пролежал месяц.

— А на каком отделении?

— Вообще-то он меня там как-то оформил, лежал я на урологии. Якобы я не от наркомании лечился, а от почек.

— А доктор что, сам не нарколог?

— Нет, — пробормотал Игорь, снова опуская голову.

— Ну что вы так переживаете? Он что, уролог?

— Нет…

— Но он там работал в больнице?

— Работал… — прошептал Игорь. — Он гинеколог…

— Подождите, как доктора звали?

— Доктора? Не помню. Жена у него такая… — Он задумался, подбирая жене определение. — Контактная, в общем. Роза Петровна…

Вернувшись в здание ФСБ, в кабинет Крушенкова и Царицына, мы подвели итоги. Получается, что покойный гинеколог Востряков успешно делал деньги не только на левых абортах, но и на своей побочной специальности — наркологии. И получается, что доктор Востряков имел отношение и к машине, и к Масловским, и, выходит, к Осетрине — раз машина в итоге оказалась у асатуряновского подручного. Интересно, к чему еще имел отношение добрый доктор Востряков?

Глава 16

Я рвалась привезти вдову Вострякова на Литейный и допросить ее прямо сейчас. Царицын уговаривал меня потерпеть до понедельника или еще лучше до вторника, поскольку результатов допроса предсказать никто не может.

— А что во вторник? — огрызалась я.

— А во вторник, Машенька, я тебе положу на стол протокол повторного обыска в штаб-квартире Масловского.

— А что ты мне положишь на стол, кроме протокола? Если там будет написано, что предметов и документов, представляющих интерес для следствия, не обнаружено…

— Машенька, — обаятельно рассмеялся Царицын, — ты имеешь дело с серьезными людьми. Я еду на повторный обыск, только если твердо знаю, где лежит то, что мне нужно.

— То есть ты твердо знаешь, где лежат доказательства на Масловского?

— И еще кое на кого.

— Интересно! На кого же?

— Не понял! — Царицын присел на стул напротив меня.

Я бесилась, а он просто излучал спокойствие и доброжелательность.

Крушенков с видом случайно зашедшего сюда человека листал газетку со статьей Трубецкого. — Дорогие мои, вы уже позабыли по поводу чего мы дружим? Асатурян подозревается в похищении жены Масловского, Масловский — в убийстве Асатуряна, и неплохо бы все это доказать. А?

— А во вторник ты принесешь нам доказательства?

— Будем надеяться. Не зря же мы потратили время на первый обыск.

— А что, а что такое? — Я перестала злиться и запрыгала вокруг него, Ну скажи, что ты там накопал?

— Не будем забегать вперед.

Как я ни приставала, Царицын отказался даже намекнуть мне, какие такие подарки он положит мне на стол после повторного обыска.