Героев не убивают - Топильская Елена Валентиновна - Страница 21

Вечером принимающая сторона пригласила нас в местную пивнушку под громким названием «Роза и корона». Мы с любопытством оглядывали паб, и я думала, что он довольно сильно отличается от пивной в российском понимании.

Здесь это местный клуб, где появляются с любимыми собаками, куда заходят не только обветренные рыбаки, но и пожилые леди в плаще, накинутом поверх домашнего платьица, просто повидаться с соседями и перекинуться парой слов о погоде.

Девушки из Прибалтики и в пивнушке демонстративно отсели от нашей шумной компании подальше, не желая иметь с нами ничего общего. Два англичанина и финн Пулакка между тем, осмотревшись, тихо подсели именно к нам. И разговор о борьбе с организованной преступностью продолжился.

Как оказалось, везде развитие организованной преступности сопровождается спадом преступности уличной. Там, где сильны мафиозные группировки, снижается удельный вес так называемых уличных преступлений. Я вспомнила, как мне сказал один из наших питерских преступных лидеров: дайте нам возможность, и мы покончим с хулиганствами и грабежами в нашем городе. И добавил — мне самому это во как осточертело; если бы я знал, что это поможет, я бы сам был готов надеть фуражку.

— Йен, — спросила я Уоткинса, — а в ваши экспертные учреждения могут обратиться обычные граждане с просьбой провести криминалистическое исследование?

— Могут, — кивнул он, — и мы проводим такие исследования, но это очень дорого. А вам зачем?

— Думаю о том, чтобы поискать отпечатки пальцев на гильзах, — призналась я.

— Это для вас лично? — уточнил Йен.

— Да.

— Не по работе? — удивился он.

— Нет, по работе, конечно, но для меня лично, — слегка запуталась я.

— Если это по работе, — стал расуждать Уоткинс, — ваше руководство могло бы обратиться к нашему руководству…

— Видите ли, Йен, — охладила я его, — между нашими странами нет договора об оказании правовой помощи в такой форме. Даже если я передам объекты для исследования официально, заключение ваших экспертов я не смогу использовать для доказания вины преступника. Оно не будет являться доказательством для нашего суда.

— Да, — согласился Йен, — это так. А вы готовы платить из своего кармана за доказательство вины преступника? Пострадал кто-то из ваших близких?

Я не стала говорить наивному англичанину, что всю жизнь, сколько я работаю следователем, я плачу из своего кармана за доказательства вины преступника. Я покупала на свои деньги сначала ленту для пишущей машинки, потом ленту для принтера, порошок для ксерокса, бумагу и веревки для упаковки вешдоков, пробирки для получения крови у фигурантов на биологическую экспертизу, сигареты своим подследственным для завязывания контакта, бутылки экспертам, чтоб быстрее делали экспертизы, и много раз ездила по делам на такси, потому что прокуратурская машина отказывала, а каждый день просить транспорт у милиции было унизительно. А сколько денег было потрачено на междугородние телефонные разговоры по делам, находящимся в производстве, и в командировки я, бывало, ездила за свой счет…

— Мария, — прервал мои невеселые размышления другой англичанин, Джон Келли, — если это так принципиально для вас, мы могли бы походатайствовать, чтобы это исследование было оплачено из фонда семинара, как практическое занятие. Если оно, конечно, связано с темой семинара.

— Речь идет о вооруженном нападении на ювелирный магазин, во время которого были убиты четыре человека. И в том числе один известный криминальный авторитет. Мафиозо.

— Я думаю, что нам удастся договориться, — подмигнул Уоткинс. — Но этим должно заниматься ваше руководство. Такое серьезное преступление, оно, наверное, всколыхнуло всю страну…

— Ох, Йен, — вздохнула я, — страна устала колыхаться… Но если есть надежда, что вы договоритесь, мне надо позвонить.

— В Россию? — прищурился Йен. — Опять хотите тратить свои деньги? Я могу договориться, вы позвоните завтра из университета, за счет семинара. Из гостиницы звонить не советую, очень дорого, и по мобильному телефону получится дорогой звонок.

— А сегодня нельзя? — спросила я. Объяснять ему, что у меня нет мобильного телефона, я не стала.

— По-моему, по-русски это называется «выкручивать руки», — заметил Збигнев, отвлекшись от интимной беседы с Мадлен. — А еще я помню такую пословицу: «Тетенька, дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде».

— Как? — в один голос спросили Йен, Джон и ли Кара.

— Вы очень хорошо знаете русский фольклор, Збигнев, — не удержалась я.

— Но не знаете русских реалий.

— Помилуйте, Мария, — ответил мне Збигнев по-русски, — мы, братья-славяне, слишком долго дружили, чтобы наизусть выучить эти реалии.

Польша — это та же Россия, только еще более ленивая.

— Я не думала, Збигнев, что еще кто-то, кроме русских, любит прилюдно говорить о своем народе гадости.

— Я же говорю, мы многому у вас научились, — подмигнул он, и мы перешли на английский.

— Можно позвонить и сегодня, но может быть, лучше это сделать после того, как мы договоримся? — это Уоткинс робко заметил, дождавшись, пока мы со Збигневом уладим наши славянские трения.

— Видите ли, Йен, надо торопиться, пока на гильзах есть что искать.

Если их отвезут нашим экспертам, все следы сотрутся.

— Как это сотрутся? — не понял англичанин. — Кто сотрет?

— Эксперты. Они же будут проверять гильзы только для того, чтобы сказать, из одного оружия они выстрелены или из разных.

— Мария, я плохо понимаю особенности русского законодательства, но чувствую, что вам нужно помочь. Не волнуйтесь, все будет в порядке. Пойдемте звонить.

Мы с Уоткинсом вышли из пивнушки и отправились в университет, потому что звонить из гостиницы было очень дорого. Когда мы перешли дорогу, нас догнал Пьетро ди Кара.

— Меня очень интересует это исследование. Вы не будете возражать, если я увяжусь за вами? Хочу присутствовать. — Он взял меня за руку. — Тем более что Джон с Олави отправились дегустировать темный эль, а Збигневу явно не терпится обсудить проблемы борьбы с организованной преступностью персонально с Мадлен.

— Конечно, Пьетро. А я давно хочу обсудить кое-какие проблемы с вами.

Он так явно обрадовался, что мне стало смешно. Все-таки мужчины одинаковы во всех концах земного шара. И в этот момент я поняла, чем Пьетро ди Кара так привлекает меня. И светлая масть, и выразительные глаза, и веселый легкий нрав — все это до боли напоминает мне доктора Стеценко. Неужели я никогда не вылечусь от этой болезни? Уже сколько времени мы не вместе, а в душе все еще щемит. Я взяла Пьетро под руку и крепко прижалась к нему под предлогом, что мы обходим лужу. Какая разница — Саша Стеценко или Пьетро ди Кара, раз они так похожи?

По дороге в университет я так тесно прижималась к Пьетро и так явно заигрывала с ним, что он, по-моему, слегка обалдел. Но все это ему нравилось, сомнений не было.

В университете нам открыли какую-то аудиторию, и я через международные коды набрала телефон горчаковского кабинета. Висевшие над столом часы показывали одиннадцать вечера, значит, в Питере восемь, но я была уверена, что застану Горчакова в прокуратуре. Он и раньше засиживался на работе, но с тех пор, как наша контора для него стала еще и местом свиданий, наверняка вообще домой не торопится. И точно, Лешка довольно быстро снял трубку. И сразу завопил:

— Ой, Марья, у нас тут такое происходит!

— Леша, время дорого, скажи мне, ты отправил гильзы из ювелирного магазина на экспертизу? — скороговоркой спросила я.

— Конечно, сегодня утром отвезли.

— Все?

— Все.

— Можешь вернуть хотя бы часть? При условии, что эксперты еще не вскрывали упаковку?

— А при чем тут…

— А при том, что я договорилась, что здесь попробуют получить с гильз отпечатки пальцев.

— Так. Думаю, что на баллистике еще за них не брались. Но ты ж понимаешь, только завтра с утра, а то ты звонишь на ночь глядя…

— Леш, заберешь хотя бы часть гильз, хотя лучше бы все, а завтра я тебе позвоню, скажу, как их сюда в Англию отправить.