Матагорда - Ламур Луис - Страница 7

– Ничего подобного. Я утверждаю, что распря с Мансонами – твое личное дело, и не позволю, чтобы из-за нее страдало наше предприятие.

– Ты прав, – подумав, согласился Том. – Извини меня. Я не должен втягивать тебя в свои семейные проблемы.

Джонни Любек вскочил на ноги.

– Том? Ты что, отступаешь перед этим… этим…

Дюварни посмотрел на него и спокойно сказал:

– Джонни, если ты собираешься сказать какую-нибудь гадость в мой адрес, лучше сразу достань оружие.

Любек отступил назад.

– А ну-ка вставай, черт тебя дери! Я…

– Джонни! – произнес Киттери не допускающим возражения тоном. – Прекрати! Тэп убьет тебя раньше, чем ты успеешь вытащить пушку. Я видел его в бою.

Любек заколебался. Гнев его еще не остыл, но к нему вернулась способность соображать. Том был для него непререкаемым авторитетом, и если он сказал, что этот подозрительный человек – хороший, значит, так оно и есть. Неожиданно Любек резко повернулся и скрылся в кустах.

Майор допил кофе и встал.

– Я очень устал, пойду посплю.

– Прости меня, Тэп. Ты понимаешь, Фостера так подло убили… Нервы у нас на пределе.

– Не переживай, все образуется.

Тэп забрался в кусты и расстелил постель, аккуратно сложил свою куртку, снял сапоги и пристроил их вместо подушки. Укладываясь, положил рядом с собой винчестер и ремень с кобурой. Пистолет прикрыл одеялом так, чтобы его можно было сразу схватить.

У костра появился Каюн, бесшумно поел, выпил кофе к снова исчез. Через некоторое время пришел Любек и молча залез в свою постель.

Костер потух, и Тэп уснул.

Он не знал, что разбудило его, но когда открыл глаза, то увидел склонившуюся над ним темную фигуру. От костра осталось несколько тлеющих красных угольков, а деревья на фоне усыпанного звездами неба казались темными таинственными колоннами. Человек держал в руке револьвер, но не целился в него. Это был Том.

Тэп нащупал кольт и, не вытаскивая его из-под одеяла, направил на Тома.

– Иди спать, Том. Завтра ты все увидишь в другом свете. Кроме того, от пули моего кольта у тебя будет тяжесть в желудке.

Киттери усмехнулся.

– Хитер, бродяга, чертовски хитер. Другого такого не встречал. Равного тебе нет. Ну хорошо, черт с ней, с кровной местью. Займемся скотом.

Во второй раз за эту ночь Дюварни проснулся на рассвете. Какое-то мгновение лежал совершенно неподвижно. Костер уже горел, и тонкий аромат кофе плыл в воздухе. Подняв голову, он увидел Каюна, который резал бекон и куски укладывал на сковородку. Выскользнув из-под одеяла, Тэп быстро надел сапоги, опоясал бедра ремнем и, проверив, на своем ли месте кобура, застегнул его. И сразу понял, что чувствует себя великолепно. С востока, с Мексиканского залива, расположенного всего в нескольких милях отсюда, тянуло свежим ветром. Большую часть своей жизни он провел под открытым небом и любил ранние часы, когда еще не наступила жара, – и сейчас наслаждался утренней прохладой.

Во время Гражданской войны, этой кровавой бойни, в которой схлестнулись не на жизнь, а на смерть Север и Юг, он все время находился на передовой. Его часто посылали с секретными поручениями и на разведку в тыл противника. Но только жизнь на границе довела до совершенства его тактическое мастерство и обострила до крайности все чувства, ибо он имел дело с очень искусным и опасным противником – индейцами, которые до тонкости постигли искусство слияния с природой и ведения войны в условиях Дикого Запада.

Майор подошел к костру, и Каюн поднял на него глаза. Найдя несколько веток, Тэп положил их рядом с собой, чтобы при случае подбросить в костер. Ему хотелось показать всем, что он не из тех, кого нужно обслуживать, и приехал сюда, чтобы самому нести свою ношу, какой бы тяжелой она ни оказалась.

Будущее виделось ему отнюдь не в радужных тонах. Все свои деньги он вложил в покупку скота, но кровная вражда Мансонов и Киттери и та ненависть, которую она породила, спутали все его карты. Когда разгорается такой пожар, всякий, кто хотя бы случайно окажется рядом, будет опален его жарким дыханием. Нечего сомневаться, как только Мансоны узнают, что Тэп гонит скот на север вместе с Киттери, его сразу же попытаются убить. Но клан Киттери был тоже охвачен ненавистью. Перегон скота в Канзас отложили из-за желания отомстить, и, не появись Тэп в Техасе, он вообще никогда бы не состоялся. Друзья Тома и сам Том ни о чем другом и думать не могли, как о нанесении ответного удара Мансонам, да такого, чтобы после него те долго не пришли бы в себя.

Кофе закипел. Тэп налил себе чашечку и присел на корточках у костра. Том обувался. Любека нигде не было видно.

– Вряд ли нам удастся что-нибудь сделать, – произнес Киттери. – Если мы соберем скот, то тут же потеряем его. Однажды ночью Мансоны нападут на стадо и разгонят его, потом ищи ветра в поле.

– Надо найти место, где можно охранять бычков.

– Ты хоть представляешь, в какое дело ввязался? – спросил Киттери. – Большая часть стада рассеяна по кустарникам. Выгнать оттуда животных не так-то легко.

– Но ты же держишь часть быков на острове Матагорда, правда? Мы соберем тех, что рассеяны по кустам, и отгоним их на остров. Или будем пасти их на полуострове Блэк-Джек.

Киттери взглянул на Дюварни поверх своей чашки.

– Ты говорил, что никогда раньше не бывал в Техасе.

– Не бывал. Но я хорошо читаю карты, – сухо ответил Дюварни.

Когда взошло солнце, компаньоны уже тряслись в повозке, а лошадь Тома шла за ней на привязи. Соратники Киттери следовали верхом, один – впереди, другой – сбоку.

– Мансоны охотятся за нами, – произнес Том будничным тоном. – И однажды они нас найдут. Мы надеемся только на то, что до окончательной разборки нам удастся отправить на тот свет как можно больше этих гадов.

– И сколько же человек вы намерены убрать?

– Самое большее восемь – десять. Клан Мансонов превосходит нас численностью – на каждого нашего приходится четыре-пять Мансонов.

– Да, невеселые дела.

По дороге время от времени они встречали небольшие группы пасущегося скота. Попадались и следы лошадиных копыт.

– Много лет назад команчи совершили набег на здешние места и дошли до самого залива, – сказал Том, увидев следы копыт. – Но с тех пор их больше не видели. По крайней мере, я не видел. А в 1840 году они разорили Викторию и сожгли Линвилл, где жили тогда мои родители. Никто не ожидал нападения индейцев. Когда же вооруженный отряд ворвался в город, все, кто мог, забрались на баржу и уплыли в море. Жизни свои спасли, но потеряли все, что нажили, кроме земли, конечно.

– А Индианола уже тогда была портом?

– Нет она стала портом где-то в 1844 году, если мне не изменяет память. Город основал какой-то немецкий князь и назвал его Карлшафен, наверное, в свою честь, поскольку его звали Карл Цу Золмс-Браунфельс. Он привез с собой группу немецких иммигрантов, которые осели в Техасе. В те времена иммигранты приезжали отовсюду – из Германии, Франции, Швейцарии… Они и сейчас живут здесь. Кастровилль, Д'Анис, Фредериксбург – города, основанные иностранцами. В Фредериксбурге половина населения говорит по-немецки. Индианола потихоньку разрасталась, но в 1846 году, кажется, началась эпидемия холеры. Почти все население вымерло. Мне об этом рассказывали родители. Я был тогда ребенком.

– А где ранчо Шанхая Пирса?

– Ты и о нем слышал? Впрочем, о Пирсе, наверное, все знают. Его ранчо – к северу отсюда, на ручье Трес-Паласиос. У него самое большое ранчо. – Том взглянул на Тэпа. – А вы бы с ним поладили, ведь он тоже моряк. До того как поселился в Техасе, плавал капитаном парохода. И он тоже очень хороший человек. Я пару раз встречался с ним.

Том замолчал, и несколько миль они ехали молча. Тишину нарушало только цоканье лошадиных копыт да звяканье удил. Неожиданно Джонни Любек отделился от кавалькады и скрылся в кустах. Через час с небольшим вернулся, ведя на поводу оседланную лошадку желтовато-серой масти с черными гривой и хвостом. Она выглядела неказистой, но сильной и выносливой.