Другой Синдбад - Гарднер Крэг Шоу - Страница 59

— Он? — Птица-папаша тихонько присвистнул, потом помолчал с минуту, снова разглядывая меня. — Пути Провидения воистину неисповедимы.

— И наша малышка выбрала его из всех этих людишек? — вставила мамаша, от гордости выпятив покрытую перьями грудь. — Наверное, она обладает талантами, о которых мы и не подозревали.

— Так я могу оставить его?

Оставить его? То, что она назвала это именно так, сразило меня. Когда женщина-птица унесла меня, я понимал, что могу оказаться вдалеке от себе подобных, но в этих двух словах звучала такая необратимость. Неужели я теперь не буду иметь права голоса при обсуждении моего будущего — никогда?

— Ну, не знаю, — с сомнением ответил ее отец. — От людей в гнезде бывает столько проблем.

Но дочь не сдавалась:

— Я ведь всегда смогу клюнуть его легонько, чтобы он знал свое место!

Ее мамаша взглянула на супруга.

— Да, мужчины, кажется, хорошо поддаются этому.

Отец переступил с ноги на ногу, но потом признал:

— Быть может, это научит ее чувству ответственности.

— Видит небо, нам это не удалось, — согласилась мать. Она повернулась к дочери. — Ну, хорошо, если ты обещаешь хорошенько за ним ухаживать.

— Я знала, что вы мне позволите! — Их дочурка от радости захлопала крыльями. — Итак, Синдбад, добро пожаловать в твой новый дом!

Значит, меня оставили. Очевидно, моего мнения больше никогда никто не будет спрашивать.

— Где твое воспитание?! — пожурила ее мать. — Наверное, тебе следовало бы предложить гостю немножко подкрепиться. Скажите, Синдбад, — так вас зовут? — не хотите ли немножко червяков? Они очень свежие, уверяю вас.

Я попытался найти во всем этом свои плюсы. Быть может, я умру от голода и мое пребывание здесь будет не слишком долгим.

— Он не очень-то общителен, — с сомнением сказал отец. — Ты точно уверена, что он избран?

— Ой, папа, — отмахнулась дочь, — такие вещи девушки знают точно. Кроме того, его хотела Виша!

— О! — произнес отец, как будто этот факт каким-то образом объяснял все происшедшее. — Так это работа твоей кузины!

— Мы могли бы догадаться, отец, — добавила его супруга таким же понимающим тоном. — Эти морские гарпии порой созревают слишком рано!

— Ага, — криво усмехнувшись, согласился отец. — Ты знаешь, как бывает у этих юных гарпий. Стоит одной решить, что она хочет человеческого мужчину, как другие ни за что не смогут оставить его в покое!

Оба от души расхохотались.

— Мама? Папа? — не веря своим ушам, чирикнула дочь. — О чем вы? Родители вечно ничего не понимают! — Взъерошив перья, она опрометью кинулась в хижину.

— Вот, пожалуйста, и это твоя дочь, — заметил птица-мужчина, распушив перья на груди.

— Моя дочь? — взвизгнула женщина. — Почему, когда она поступает подобным образом, она всегда моя дочь?

Эти двое, казалось, на миг забыли про меня. Теперь, когда юная женщина-птица исчезла, что со мной будет? Может быть, пока эти двое заняты другим, я сумею исчезнуть в этом лесу из гигантских перьев.

— И куда это ты направился? — поинтересовался мужчина, едва я сделал первые бесшумные шаги прочь. — Наша дорогая Кавда никогда не простит нам, если мы тебя потеряем.

— Это, — резонно добавила женщина, — если мы вообще решим оставить его.

— А что нам тогда с ним делать? — спросил папаша. — Может, лучше избавиться от него прямо сейчас?

Мать расправила крылья, прежде чем ответить:

— Конечно, Кавде будет проще забыть его, если у нее не будет возможности к нему привязаться.

Мужчина склонил голову набок, приглядываясь ко мне повнимательнее.

— Он вроде мягкий и пухлый. Немножко похож на червяка, правда? — Отец вопросительно взглянул на супругу. — Я думаю, мы могли бы съесть его.

Я был в отчаянии. Ну почему все на свете хотят меня съесть?

Но, к счастью для моего дальнейшего существования, женщина не согласилась.

— Больше возни, чем проку, — каркнула она. — Такое мясо всегда плохо переваривается. Кроме того, взгляни на него. На этих костях — одни хрящи. Ну и есть еще наша дочь. Ты же знаешь, что Кавда может быть против.

Отец дернул головой.

— Эта молодежь бывает такой сентиментальной по отношению к самым странным вещам.

— По мне, так лучше добрая кучка личинок хоть каждый день, — с энтузиазмом сообщила женщина.

— Да, дорогая, ты уж точно знаешь путь к сердцу птицы, — охотно согласился папаша. Он снова взглянул на меня. — Так что, унести его из гнезда?

— Думаю, так было бы лучше, — ответила мать, отвернувшись и направляясь в гнездо, несомненно, чтобы заняться дочуркой.

— Отлично, мы уже улетаем. — Он захлопал крыльями и взлетел, петляя меж гигантских перьев, пока не оказался позади меня.

Я почувствовал, как две здоровенные когтистые лапы впились мне в плечи, отнюдь не так нежно, как это делали когти его дочери.

Но я снова летел, и похоже было, что эта птица унесет меня с Иззата, так что у меня может снова появиться шанс вернуться в мир людей и попытаться вести нормальную жизнь. Какими бы странными ни были теперешние мои приключения, наверное, все, что ни случается, — действительно, к лучшему.

Птица-отец поднимался ввысь, его сильные крылья несли меня даже быстрее, чем во время предыдущего полета крылья его дочери, и вскоре мы уже летели высоко над поверхностью Иззата.

— Я донесу тебя до края, — сообщил мне папаша.

И впрямь, за крылом гигантской птицы я уже мог видеть синее небо.

— После этого, — продолжал он, — ты должен будешь позаботиться о себе сам. — Он умолк на миг, что-то обдумывая. — О, верно, ты же не умеешь летать? Сдается мне, люди очень ограниченные, не так ли? Ну что же, так или иначе, я все равно сброшу тебя, и после этого я умываю крылья.

Мы наконец добрались до края крыла Иззата, и я увидел облака, клубящиеся далеко внизу.

— Если ты избранник судьбы, — добавила птица, — как полагает моя дорогая дочь, то наверняка спасешься. А если нет, это послужит тебе хорошим уроком за то, что ты врал нашей милой девочке. Счастливого приземления.

С этими словами он выпустил меня.

Глава двадцать девятая,

в которой наш герой узнает, что иногда огонь не залить даже водой

Я падал.

Поглядев вниз, я увидел океан. И тут я понял, что Иззат был так велик, что, должно быть, накрыл собой огромную часть земной поверхности, включая и тот остров, на который забросило меня и моих товарищей. Поэтому, когда меня скинули с крыла, я уже находился далеко над морем. И еще я понял, что догадка моя может быть верна лишь в том случае, если Иззат все еще каким-то образом летит над той же частью земли. Что, учитывая его размеры и скорость полета, было очень маловероятно. Но все же я допускал, что это возможно, поскольку маловероятным представлялось вообще все, что касалось Иззата.

Мне хватило времени и на эти размышления, и на многие другие, с такой высоты мне пришлось падать. Птица-отец сомневался, избран ли я судьбой. В эти краткие мгновения я знал лишь, что обречен умереть, ибо я падал с небес с такой скоростью, что удар даже о столь податливую субстанцию, как вода, должен был переломать мне все кости.

И все-таки за то короткое время, что я провел с Синдбадом Мореходом, — всего-то три полных дня! — я поучаствовал в таких приключениях и побывал в таких местах, которые другим не привидятся и во сне, проживи они хоть дюжину жизней. Тело мое долгие годы просуществовало, перетаскивая грузы, но душа моя провела эти немногие последние часы, общаясь с духами и чудесами великого мира.

Я подумал про ту песню, которую пел у ворот Синдбада, и про то, как эти незатейливые куплеты дали мне возможность попасть в этот чудесный мир, мир, который, несомненно, каждый день окружает всех нас, если только суметь увидеть дальше той ноши, что все мы тащим на себе. Потом мне захотелось сочинить новую песню, чтобы покинуть эту новую жизнь точно так же, как я вошел в нее; песню, которая прославляла бы великое многообразие этого мира, песню про то, что все люди должны понять, как им посчастливилось, что они живут в нем.