Крепкие парни - Ламур Луис - Страница 32

Судья заколебался, а Оливер стал возражать.

— Это справедливо, — раздался голос из задних рядов, и по залу пронесся одобрительный гул.

Судья призвал к тишине и стукнул молотком.

— Предложение отклоняется! Продолжайте!

Мак-Куин спиной чувствовал изменившуюся атмосферу в зале. Судебные заседания на Западе, за редким исключением, отличались чрезвычайной небрежностью, и находились такие, кто этим пользовался, однако публика всегда вела себя оживленно и не любила, если ею помыкали. Жизнь на границе освоенных территорий воспитывала свободолюбивых людей с обостренным чувством справедливости и нетерпимостью к несоблюдению формальностей. Большинство присутствовавших чуть ли не ежедневно ездили по этой дороге в то же самое время суток и сразу поняли суть возражения.

В задних рядах послышался шум, и, повернувшись, все увидели, как через толпу к проходу проталкивается Флэгг Уорники.

— Судья! Я тоже свидетель! И хочу дать показания!

Глаза судьи метнулись к Оливеру, который быстро кивнул. На лице Уорники до сих пор оставались следы кулаков Мак-Куина, и его свидетельство могло быть направлено только против обвиняемого.

Уорники поклялся говорить правду, одну правду и ничего, кроме правды, и занял место свидетеля. Ким что-то раздраженно пробормотал, но Уорд ждал, внимательно глядя на гиганта.

— У вас есть какие-то показания? — спросил судья.

— Еще бы! — яростно констатировал Уорники. — Понятия не имею, кто пришил Нила Уэбба, но знаю, что это не Мак-Куин.

Лицо Рена Оливера напряглось от гнева. Его взгляд быстро метнулся по залу — в нем содержалась мольба о помощи и даже что-то большее. Мак-Куин заметил это и выпрямился. Зал за его спиной кипел, судья стучал молотком, призывая к порядку.

— Что вы имеете в виду, заявив такое? — требовательно спросил Оливер. Он угрожающе придвинулся к Уорники. — Думайте, что говорите, и помните, что вы под присягой!

— Я помню. Как вы все знаете, Мак-Куин тем вечером меня вздул. Вздул крепко, но драка вышла справедливая. Никто еще не смог меня побить. Я разозлился, как бычок со сломанным рогом. Ну ладно, думаю, он победил меня на кулаках, но будь я проклят, если опередит с шестизарядником. Поэтому я поехал за ним и ждал своего часа — собирался встать перед ним на тропе и убить. Догнал его примерно у истоков Каньона Беличьих Ручьев, когда вдруг из зарослей взлетела индейка. Этот Мак-Куин хватает пушку и сбивает ее одним выстрелом! Слышите? Один выстрел навзлет, и он выхватил шестизарядник так быстро, что я не заметил как! — Флэгг Уорники тыльной стороной ладони вытер пот со лба. — Моя мама дурачков не растила. У любого, кто так быстро и метко стреляет, равных в этой округе нету! Поэтому мне что-то расхотелось сводить с ним счеты. Но самое важное другое: я все время следил за Мак-Куином с того момента, как он уехал из города на запад — в другую сторону от дороги, по которой ехал Уэбб, — и до Каньона Беличьих Ручьев, а это пятнадцать миль с гаком! Индейку он застрелил точно перед наступлением сумерек. Вот и выходит, что с Уэббом он не встречался, не говоря уж о том, чтобы убить его.

Рен Оливер тихо выругался. Толпа зашевелилась, многие вставали, чтобы уйти. Он опять кинул взгляд в угол и подождал, пока судья не навел порядок в зале.

Оливер принялся расспрашивать Уорники, стараясь сбить его с толку, но тот стоял на своем. Наконец он зло выкрикнул:

— Сколько вам заплатил Мак-Куин за эти показания?

Уорники оскалился:

— Заплатил мне? Никто в мире не купит мою присягу! Да, я понемногу угонял скот, но ведь если уж на то пошло, этим занимался каждый в этом зале. Да, я могу выстрелить в человека, если он меня разозлит, но, клянусь Богом, моя клятва не продается и не покупается! Мак-Куин мне не нужен! Он сжег поселок в Медвежьем каньоне, он стрелял в моих друзей, но стрелял в них лицом к лицу, под ответными пулями! А вот парня, который убил Чока, я хочу найти! Он застрелил безоружного, чтобы тот не рассказал, что Уэбб подбил его на кражу скота с «Огненного ящика»!

Мак-Куин встал:

— Судья, я требую прекратить слушание. У вас против меня ничего нет.

Судья глянул на Рена Оливера, который поднялся и повернулся к нему спиной:

— Слушание прекращается!

Уорд выбрался со своего места и спустился в зал. Ему не терпелось посмотреть в тот угол, куда постоянно обращал свой взор Оливер. Стул там стоял пустым!

У выхода столпились люди. Мак-Куин принялся разглядывать их. Один из них, видимо почувствовав его взгляд, обернулся. Он узнал Сайласа Хатча.

Мак-Куин пробился к Флэггу Уорники. Здоровяк увидел его и повернулся лицом.

— Уорники, — сказал Мак-Куин, — я рад пожать руку честного человека!

Гигант удивленно поднял брови и в нерешительности замялся, ожидая подвоха или насмешки, но глаза Уорда смотрели открыто. Флэгг медленно протянул руку, и они обменялись рукопожатиями.

— Какие у тебя планы? Мне на ранчо нужны ковбои.

— Я скотокрад, Мак-Куин. Ты слышал, я ведь сам признался. И все же предлагаешь работу?

— Несколько минут назад ты вполне мог солгать или промолчать, и ты имел на то веские причины. Мне кажется, что человек, который так ценит свое слово, будет работать честно, если согласится. Только пообещай, что, пока работаешь на меня, не станешь вести двойную игру и угонять скот, и работа твоя.

— Договорились, Мак-Куин. Обещаю.

Когда гигант отошел достаточно далеко, Сартейн спросил:

— Думаешь, он будет работать честно?

— Будет! Уорники имеет только одно, чем может гордиться. Только одно в своей грязной, неудавшейся жизни, которая что-то для него да значит, — это его слово. Он будет работать на нас, и мы можем на него положиться.

Даже выносливости и силе Мак-Куина наступил предел: возвращаясь на ранчо, он осел в седле. Вот уже несколько дней он почти не спал и не ел как положено. Теперь неожиданно усталость настигла его. Он вымотался и засыпал в седле, когда они въехали во двор «Огненного ящика».

Во всех окнах дома горели огни, возле сарая стояла повозка. Спешившись, Уорд передал поводья Киму. Они поняли без слов, что произошло.

Мак-Куин поднялся на крыльцо и открыл дверь.

Спиной к очагу, где горел небольшой огонь — даже летом на такой высоте дом приходилось отапливать, — стояла Руфь Кермитт, высокая, стройная, с восхитительной фигурой, которую одежда лишь подчеркивала. Почти черные волосы оттеняли глубину больших темных глаз. Она была очень хороша собой.

— Уорд! — Руфь быстро подошла к нему. — Слава Богу, ты вернулся!

— А ты приехала! — Он обрадовался ее появлению и в то же время встревожился. — Ты правила лошадьми всю дорогу от ранчо?

— Правил Мак-Гоуэн. Шорти тоже увязался, сказал, что едет только ради моей защиты, но, по-моему, просто подозревал, что у тебя неприятности. Естественно, он не может пропустить ни одной драки.

— Руфь, — произнес он, — я счастлив, что ты здесь. Рад за себя, но, по-моему, тебе не следовало приезжать. У нас проблемы, и я не совсем понимаю их причину. — Он объяснил ей ситуацию, добавив: — Ты знаешь не хуже меня: если где-то есть хорошее пастбище, всегда найдется какой-нибудь прощелыга, который захочет заполучить его. Здесь еще не поняли, что мы не просто захватываем землю, мы владеем ею и источниками воды. — Мак-Куин положил руки ей на плечи. — Но это может подождать.

Он привлек ее к себе и коснулся губами ее губ. Уорд почувствовал, как она потянулась к нему, как ответила поцелуем. Он крепко обнимал ее, целуя щеки, уши, губы… Через некоторое время она, задыхаясь, отпрянула.

— Уорд! Подожди!

Он отступил, и она взглянула на него:

— Скажи мне, дорогой. У тебя неприятности? Болди говорит, что приезжал Шернер и ты ездил в суд, что тебя могли признать виновным.

— Все уладилось, но, боюсь, это еще не конец.

— Кто мутит воду, Уорд? Что происходит?

— В том-то и беда. — Он выглядел обеспокоенным. — Я не знаю кто, Руфь. В колоде может оказаться джокер, о котором я даже не подозреваю.