Актеры на мушке - Кащеев Кирилл - Страница 16

– Татьяна! – предостерегающе сказала Микулишна, отпуская Витку и одергивая на ней заляпанную отпечатками моих ладоней футболку.

И даже на лице Тоси – молчаливой, всегда согласной с начальством Тоси! – отразилось что-то вроде осуждения.

Мы не говорим о семье Витки. Потому что у Витки есть брат. Он совсем маленький, но… в общем, он скоро умрет. То есть его можно вылечить, но операцию делают только за границей, и стоит она сто тысяч евро. Государство даже иногда дает на такое лечение деньги, но там целая очередь, и брат Витки может не дотянуть. И еще есть всякие частные спонсоры, но… Дело в том… Когда у Витки в семье родился мелкий, им стало очень тяжело жить и… В общем… Виткин папа начал пить. Сперва по чуть-чуть, чтоб заснуть, чтоб напряжение снять, а потом все больше и больше… И теперь когда спонсоры узнают об этом – они отказываются давать денег. А Виткин папа понимает, что виноват, он старается сдержаться, а потом мелкому становится хуже, и папа снова срывается.

Вот поэтому даже я, даже когда очень хочу достать Витку, не говорю гадостей про ее семью. Только не думайте, что из каких-то добрых чувств! Был бы у нее просто папаша-алкаш, она б у меня об этом каждую секунду помнила! Но если ты издеваешься над сестрой больного ребенка – сама выглядишь хуже некуда. Одна наша Душка-Череп с ее тщательно отработанным идиотизмом может позволить себе такие штучки. А вы думали, она взаправду идиотка? Ну и наивные же вы, идиотки театров не создают и десять лет их в ежовых рукавицах не держат.

– Что я такого сказала? Ничего я особенного не сказала! – уловив всеобщее осуждение, быстренько пошла на попятный Душка. – Ну, даже если и сказала – смотрите, как хорошо подействовало! Сразу обе притихли! Марш быстро в автобус, переоденьтесь, а то приедет спонсор – а вы как потерпевшие кораблекрушение!

– А я думала, мы и должны выглядеть как потерпевшие кораблекрушение. Чтоб он себя виноватым чувствовал, – невинно заметила я. Ну а иначе зачем Душка пляски затевала? Иногда мне удается просчитать ее очередную придумку. Наверное, когда я смогу просчитывать все, спихну ее с места и сама стану режиссером. А что, чем я хуже?

– Вы должны выглядеть как элегантные, художественные, потерпевшие кораблекрушение из «Затерянных», а не… – Душка брезгливо скривилась, – как настоящие!

Гнилого реализма Душка не признает, не наш это жанр.

– Пошли, – тронув меня за руку, тихо-тихо сказала Витка, и мы полезли в автобус.

– Ненавижу его, – процедила Витка, плюхаясь в кресло.

– Ты хотела сказать – ее. – Разгребая валяющиеся на полу вещи, я пробурялась в хвост автобуса. Последний раз я «встречалась» со своим чемоданом, когда он мне на спину грохнулся… А потом куда его занесло?

– Кого – ее? А, Душку… Да ну ее! – отмахнулась Витка и глухо закончила: – Братца своего я ненавижу! Пока его не было – все хорошо было! – Она уже почти кричала.

– Не ори! – буркнула я, протискиваясь между стойкой с костюмами и уцелевшими рулонами декораций. В проходе чемодана не видно, может, сюда закинуло…

– Мы так хорошо жили… Папа… Папа нормальный был! – Витка всхлипнула. – А он родился, и все наперекосяк пошло… Денег нет совсем, все на лекарства… И на водку… Папа пьет, мама все время с ним… с братом… Ну и я тоже… А когда говорю, что мне на репетицию, – мама только смотрит… Так смотрит! И все тетки мои… и соседки… шу-шу, шу-шу, какая я плохая, брат болеет, а я не помогаю, думаю только о себе… Сами так ни разу даже не предложили с ним посидеть, за столько лет – ни единого раза! А я плохая, потому что из театра уходить не хочу! Иногда я думаю – пусть бы он уже умер! – страшным шепотом выдохнула Витка. – Сколько можно… Ну, давай, скажи и ты, какая я плохая! – со слезой в голосе прокричала она.

– Хуже некуда, – рассеянно, хотя и вполне искренне согласилась я, пытаясь разобраться в беспорядочном нагромождении вещей. Ага, кажется, вот он, мой чемодан, рядом со спонсорским коробом… Я ухватилась за торчащую из-под груды чужих сумок ручку…

– Ну что ты там застряла? Нашла? – пробурчала Витка.

– Нашла, – согласилась я.

Переступая через раскиданный по проходу багаж, Витка полезла ко мне.

Я сидела на подножке автобуса и тупо пялилась в пространство, мысли в голове носились толпами, но поймать хоть одну никак не удавалось… Вдалеке загудело, а возле нашего автобуса раздался нестройный дикарский вопль восторга. Из-за горба дороги медленно поднимался знакомый черный джип. А следом за ним величественно выплывал приземистый тягач.

– Спонсор приехал нас спасать, – сказала Витка, для убедительности пихнув меня кулаком, и мы пошли присоединяться ко всеобщему ликованию.

Глава 6

Мы приехали и, как ни странно, живы

– Это вы, что ли, лучший в стране детский театр? – поднимаясь со скамеечки у охранного пункта пансионата, поинтересовался поджидающий нас молодой мужик. Судя по костюму с галстуком в дневную жару и официального вида папке под мышкой, тот самый чиновник из мэрии, что должен был нас встречать.

– А что, есть какие-то сомнения… – Витка придирчиво оценила его прическу, костюм, часы, туфли, сделала вывод и презрительно закончила, – дяденька? Посмотрите, как убедительно мы играем роль пострадавших в автобусной аварии. Вот это – вообще наш премьер! – И она ткнула пальцем в дотащивший нас до города тягач. И пока чиновник переваривал это заявление, гордой поступью слегка ушибленной примадонны прошествовала в уставленный кадками с цветущими магнолиями дворик. Отпечаток моей грязной ладони на заднем кармане ее шорт завлекательно покачивался туда-сюда…

Чиновник уставился ей вслед… И тут же чуть не грохнулся на плитки двора – со ступенек автобуса на него десантировалась Душка-Череп.

– Боже мой, неужели мы добрались! Неужели мы действительно, в самом деле добрались! – хватая его за лацканы пиджака и основательно встряхивая, словно добиваясь ответа – добрались мы или нет, – вскричала она. – После всех перенесенных нами испытаний! Наконец-то цивилизация! Цветочки! Ах как мило!

И она уселась на скамейку, обмахиваясь подранным и закопченным платком и старательно втягивая носом аромат магнолий.

– И как вы перенесли испытания? – с бледной неуверенной улыбкой спросил чиновник у меня. Видно, было во мне что-то такое, что позволяло ему рассчитывать на разговор с нормальным человеком после этих двух выставочных идиоток.

Бедный, наивный дядечка.

– Да вот буквально с места на место перенесли! – радостно улыбаясь, сообщила я. – Так и таскали, так и таскали…

– Испытания перенесли, пора вещи переносить! – прогудела из автобуса Микулишна и с сомнением уточнила: – Какие уцелели…

– У меня стресс, – со скамеечки сообщила Душка и замахала платком еще энергичнее: – Я не могу руководить разгрузкой!

– Можно подумать, на тебя кто-то рассчитывает! – пробормотала Микулишна.

– Тут мои парни должны дожидаться, – примирительно сказал спонсор, вылезая из своего джипа.

– Ушли они, – развел руками чиновник из мэрии. – Ждали-ждали… Вы ж на четыре часа позже приехали.

– Всего на четыре часа! – подала голос Душка.

Спонсор помрачнел и что-то пробормотал себе под нос – похоже, обещал кому-то крупные неприятности.

– А сам-то ты что? Здоровый мужик, а стоять будешь, пока бабы надрываются? – тоже с надрывом, но в голосе спросила чиновника Микулишна и величественным жестом показала на Тосю, тянущую из автобуса звуковые колонки. Большие-большие, между ними маленькая, седенькая, кучерявенькая Тося смотрелась как болонка, волокущая за шкирку волкодава.

Чиновник слегка переменился в лице – и тут же ему на руки, вышибая официального вида папочку, обрушился ящик с гримом.

– Давай вперед, дорогу показывать будешь, где тут вещи складывать! – скомандовала Микулишна чиновнику, подхватывая по два чемодана в каждую руку. И уже мне: – А ты рабочую силу поищи пока.

Ну, рабочую силу мы ищем просто. Автобус. Хрупкая девушка. Большой-пребольшой чемодан. Струящиеся по плечам темные волосы, беспомощно опущенные тонкие руки, взгляд, молча взывающий о помощи… Действует безотказно, было бы на кого действовать, а я их еще с другого конца аллеи углядела.