Новая Зона. Контур боли - Прошкин Евгений Александрович - Страница 20

Олег не стал убеждать спутника в том, в чем и сам не был уверен. Он попробовал вспомнить свои ощущения от взаимодействия с артефактом, но вышло настолько приблизительно и недостоверно, будто это и вправду было сном. Его потянуло опять надеть «венец» — на минутку, только для того, чтобы освежить память, и этот внезапный порыв был таким сильным, что Гарин еле сдержался. Собственно, сдержался он лишь потому, что «венец» лежал у Столярова под курткой.

«Чего мне не хватало для полного счастья, так это зависимости от артефакта, — отстраненно подумал Олег. — Головная боль, обмороки и пси-наркомания — отличный комплект. Не лучше ли сразу в петлю?»

К дому Гарина они подъезжали с другой стороны, сделав большой крюк по проулкам. В соседнем дворе Столяров остановился, и они снарядили по два рожка. Автоматы были новыми, но лишнюю смазку подполковник-пенсионер Кенс удалил загодя. Он вообще оказался на удивление предусмотрительным, этот странный приятель Михаила, мелкий коммерсант с эсбэушным прошлым. Олег задумался о том, какой может быть гражданская жизнь самого Столярова, и пришел к выводу, что никакой. Михаила на пенсии Олег даже не представлял. Впрочем, в кителе и при погонах он его не представлял тоже. Вечный опер, всегда в какой-то заднице и всегда — сам по себе. Если бы начальство ценило Столярова чуть больше, ему вряд ли пришлось бы лично подставляться что в Припяти, что в Москве. Хотя… Здесь он не по приказу, а по собственной инициативе — вспомнил Гарин. Значит, это не начальство дубовое. Значит, действительно судьба.

— Чудны дела твои, Господи… — обронил Гарин вслух.

— А?.. — Михаил поднял голову и торопливо осмотрелся. — Что случилось? Кого увидел?

— Это я так, о своем.

— Свое держи при себе, — гаркнул Столяров.

Он положил свой автомат между сиденьями, под правую руку, и медленно тронулся к дому. «Вольво» крадучись катилась вдоль кустов, которые пока еще не выглядели одичавшими, но уже начинали потихоньку разрастаться, как будто почувствовали без людей вольницу. Снизу их поджимали плотные поросли сорняка, и было заранее ясно, что это безмолвное сражение за газон с жирной привозной землей декоративный кустарник проиграет.

На въезде во двор Михаил снова остановился. Гарин, пристально смотревший за правым флангом, не сразу понял, в чем дело.

Разношерстная юношеская «братва», обстрелявшая машину несколько часов назад, лежала на тротуаре возле дома. В полном составе, включая модного вожака. От угла, из-за которого они появились утром, парни ушли не далеко. Им позволили пройти всего одну секцию здания и расстреляли у второго подъезда.

— Они же пацаны совсем были… — подавленно выговорил Олег. — У какой падали рука поднялась?

— Твои интеллигентские стенания у меня уже в печенках, — сказал Михаил. — Лично я доволен, что шакалят порешили. Они в нас шмаляли, если ты запамятовал. И даже фамилии не спросили. Такие уроды неизбежно нарываются на ответку. И чем раньше это происходит, тем лучше для окружающей среды.

— Лет-то им по сколько было?..

— Достаточно, чтобы собраться в банду и нарыть оружие. Если хочешь, в следующий раз я буду не быстро от таких уезжать. Чтобы ты пулю в шею поймать успел. Если выживешь, найду перевозчика и отправлю тебя обратно в Новосибирск. Остаток жизни будешь срать под себя и размышлять о гуманизме. Ну а если не выживешь, все равно отправлю, чтобы твои…

— Хватит трещать! — оборвал его Гарин. — Паркуйся резче, чего стоим тут, светимся? Когда коробки затащим, отгонишь тачку подальше.

— О! — улыбнулся Михаил. — Слова не мальчика, но…

Олег, не дослушав, вылез из машины и осмотрелся. Тот, кто расстрелял молодняк, уже ушел, а если невидимый противник и оставался во дворе, то настроен он был относительно мирно. В противном случае — один или в компании — враг успел бы изрешетить «вольво» несколько раз. Хотя возможно, что стычка с бандой охламонов была действительно чистой самообороной. Впрочем, возможно, что и нет…

Гарин бегло оглядел дома, сознавая, что это ничего не дает. Четыре семнадцатиэтажные башни, по четыре подъезда в каждой, окружали двор со всех сторон. Окон в них было немерено, и в каждом мог сидеть стрелок — хоть с винтовкой, хоть с гранатометом. Олег на мгновение прикрыл глаза и попытался уловить какую-нибудь эмоцию — агрессию или чье-нибудь пристальное внимание. Без толку: от его былых способностей не осталось и следа. В лучшие времена его мог бы выручить «венец», но… эти времена прошли.

Накинув ремень автомата на плечо, Олег скорым шагом направился к подъезду, догоняя уехавшего вперед Столярова.

— Ну как, нащупал чего? — спросил тот, без особой, впрочем, надежды.

Гарин лишь мотнул головой и вытащил из машины первую коробку. Представив, сколько ходок придется сделать на седьмой этаж, он помрачнел.

— Да-да, — откликнулся Михаил, угадав его мысли. — Любишь кататься, люби и саночки таскать. Иногда на горбу.

— Санки на фиг, а вот тележку бы какую… — буркнул Олег.

— Хорошая идея. Надо будет поискать на досуге.

Демонстрируя правильный подход к такелажному делу, Столяров взял с заднего сиденья сразу две коробки и пошел к подъезду. Не оборачиваясь, он открыл железную дверь и придержал ее ногой, пропуская Гарина. Олег хотел возразить, но передумал: на улице ему вдруг стало тревожно, как будто он наконец-то почувствовал затылком чей-то взгляд. Хотя не исключено, что двор действительно был пуст, и это чувство возникло ошибочно. С другой стороны, речь в обоих случаях шла об ощущениях, и разобраться в том, какое из них первично, не представлялось возможным.

— Ты долго тут маячить собираешь? — негромко спросил Столяров. — Сам же меня торопил.

— Да! — Опомнившись, Олег юркнул в темное и душное нутро многоэтажки.

Уже после второго подъема на седьмой этаж Гарину подумалось, что сардины он никогда особо-то не любил. На третьей ходке он возненавидел всякую рыбу и продолжал носить консервы лишь под мрачные понукания Столярова. Полковник и сам быстро выдохся, но все же таскал провизию с упорством мула.

В один из заходов на свою кухню Гарин скинул с плеча автомат и, приставив его в угол, сел на табуретку. В ответ на это Михаил одарил его таким взглядом, что Олег поневоле вскочил и, схватив оружие, устремился вниз за очередной парой коробок. На перенос привезенных консервов они потратили уйму времени, но все когда-нибудь заканчивается, и очередь дошла-таки до последних двух коробок. Сил уже не оставалось, и Олег с Михаилом спустились за грузом вдвоем. Коробки занесли в подъезд, потом Гарин дождался, пока товарищ отгонит машину к мусорному баку, и вместе они начали последнее восхождение. По лестнице шли так медленно, словно провожали сардины в последний путь. На каждой площадке упирали коробки в перила и делали короткий привал, толку от которого не было ни грамма. Здравый смысл говорил о том, что лучше отмучиться побыстрее, а затем нормально отдохнуть, однако ноги этой логике следовать отказывались.

На шестом этаже Столяров и Гарин посмотрели друг на друга, как будто впереди было минное поле, а за ним — рай.

— Всего два марша осталось, — сказал Михаил, задыхаясь.

— Да, осилим в один рывок.

— Последний этаж, и мы в домике.

— Мы должны это сделать.

— Без проблем.

— Кто куда, а я на диван, — мечтательно объявил Олег.

— А я чайку попью.

— А я на диван. Сразу.

— Тоже прилягу. Но сначала — чай. Воды до хрена, слава богу.

— Да, ты запасся круто. Как ты ее поднимал, ума не приложу.

— Вот так и поднимал.

— Ты настоящий герой.

— Да, я таков, — смиренно подтвердил Михаил.

— Я бы, наверно, не смог.

— Хорош трындеть! — отрезал Столяров. — Пошли уже.

Они поднялись на межэтажную площадку с узким окошком и трубой мусоропровода, когда поблизости вдруг раздался нарочито громкий металлический щелчок.

— Я стал невольным свидетелем вашего разговора, — сказал кто-то сверху. — Мне показалось, что вы хорошие люди. Но первое впечатление бывает обманчивым. Поэтому вам лучше отдать оружие и держать руки на виду, ладонями ко мне.