Киллоу - Ламур Луис - Страница 16

С рассветом задул ветер, в воздух поднялись облака пыли, которая с обжигающей силой била в лицо, солнце превратилось сначала в тусклый красный диск, потом исчезло совсем. Мы погнали стадо по ветру, следуя течению Пекоса, но держась в отдалении от реки, чтобы избежать неожиданных поворотов.

К ночи песчаная буря стихла, и стало очень холодно. Мы остановили фургоны у склона и разожгли костер.

Подъехал и спешился Зебони. Тетушка Фоули и миссис Старк готовили ужин. У нас осталось мало еды, пришлось зарезать самых слабых бычков, и на вечер мы обеспечили себя мясом. Мука и патока почти кончились.

К нам присоединился Зено Йерли. Щеки его покрылись щетиной, глаза смотрели печально.

— Эта буря похожа на ту, что застигла нас на реке Канадиен, когда мы пробирались в Колорадо. В тот день подняло столько земли, что можно было взглянуть наверх и увидеть, как суслики копают там норы!

Усевшись на корточки перед костром, я глядел на пламя и обдумывал наше положение. Отец полагался на меня, но что я мог без Тэпа, без его знаний. Стадо — все наше достояние было в неважном состоянии. В скором времени, когда Фелипе Сото со своими команчерос нагонит нас, предстоит кровопролитная схватка, а мы были в меньшинстве.

В стаде уже не досчитывалось несколько сотен голов, и мы просто не могли себе позволить потерять еще. А если верить Кончите и Мигелю, впереди нас ждали междоусобицы из-за пастбищ.

Еда почти кончилась, охотиться здесь было не на кого. Если здесь и водилась дичь, с наступлением жары она ушла из этих мест. Все, что нам оставалось — это двигаться. Я давно понял, что многие проблемы решаются сами собой, если человек просто идет вперед.

Единственное, в чем нам повезло — мы сохранили лошадей. Многие перегоны через Хорсхед заканчивались тем, что ковбои брели пешком: их лошади либо пали, либо были украдены индейцами.

Я не был склонен недооценивать Фелипе Сото. Он жестокий человек и обязательно вернется. Этим бандитами ни к чему разговоры и слухи о каньоне Пало-Дуро. В Нью-Мексико и без того росла неприязнь к команчерос.

— Будем гнать стадо дальше, — сказал я Зебони. — Скоро мы должны дойти до Делавэра.

Удивительно, как вода и короткий отдых взбодрили стадо. Трава здесь почти не росла, но опунция буквально оживила скот, и теперь он без понуканий шел вперед, будто сознавая, что все худшее позади. Но я немного слышал о земле, по которой нам предстояло пройти, и не слишком радовался.

Мы окружили стадо, фургоны ехали поблизости от него. В хвосте шли Зено Йерли с Фрименом Сквайрсом, иногда они отставали, разведывая обстановку. Путь выбирал отец и тоже временами выезжал далеко вперед, чтобы обнаружить возможную засаду или следы.

От ручья Тойа осталось только песчаное русло, поэтому мы погнали стадо дальше. Прохладу опять сменило палящее солнце. А жар, исходящий от плотно скученной массы животных, был почти невыносим.

Ко мне подъехала Кончита.

— Вы говорили о Мигеле, — сказала она. — Спасибо вам за защиту, иначе его убили бы.

— Ерунда.

— Мы не ожидали этого. Мигель не думал, что ему помогут… потому что он мексиканец.

— Для кого-то это имеет значение, но только не для нас. Когда мы впервые приехали сюда, то есть отец приехал, ему приходилось тяжело, он просто не выжил бы, если бы не помощь соседей — мексиканцев.

— Мы говорили о вас. Мы знаем очень хорошее место. Правда, существует угроза набегов индейцев, но где ее нет?

— Где находится это место?

— Мы вам покажем. Оно лежит на старой тропе наших отцов. И торговцев тоже. Там есть вода, сочная трава, и, по-моему, там можно устроиться без особых затруднений.

— А куда поедете вы?

— Домой. К матери Мигеля и его жене.

— Он не говорил о жене. Я думал, может, вы с Мигелем…

— Нет, сеньор, он женат. Мы вместе выросли и остались друзьями. Он очень хороший брат, сеньор.

— Как мы с Тэпом, — сказал я. — В детстве мы хорошо ладили между собой.

Весь день мы ехали вместе, разговаривая на разные темы. Стадо уверенно шло вперед. К заходу солнца у нас за спиной осталось двенадцать миль.

Возможно, песчаная буря скрыла наши следы. Это могло нам помочь, но ненадолго, потому что в засушливых землях человек привязан к воде, и его следы так же легко найти, как и потерять.

Айра Тилтон подстрелил антилопу, когда мы приближались к нашей последней ночевке на Пекосе. Отсюда мы повернем к ручью Делавэр. Айра привез антилопу в лагерь, и, хотя мяса каждому досталось понемногу, все были довольны.

Нам не хотелось резать своих коров: они понадобятся, когда мы обоснуемся на новом месте. Скот надо будет разводить, часть придется продать, чтобы получить деньги на муку и другое пропитание, необходимое, чтобы продержаться первый год. Ведь мы были небогаты. Все наше имущество — это стадо.

Пламя костра заставило трепетать тени, отбрасываемые фургонами. К костру подошла тетушка Фоули и села рядом с нами. Отблески огня зажгли волосы Кончиты рыжевато-золотистым светом, переливающимся всякий раз, когда она поворачивала голову.

Необычно спокойная в последнее время Роза Сэнди села поближе к Тому. Никто из нас не обвинял ее, потому что все мы хорошо знали, что плоть слаба и грешна.

Отец тоже сидел у костра, тихо переговариваясь с ребятами, его красивое лицо выглядело помолодевшим.

— Мы найдем себе землю, — сказал он, — и устроимся на ней. Мы построим ранчо, которым будем гордиться.

Во всех нас жила надежда, но и страх тоже.

Наконец я поднялся и посмотрел на Кончиту, и она тоже встала. Мы вместе шагнули в темноту. Мигель стоял рядом с фургоном и, когда мы проходили мимо, произнес по-испански: «Vaya con Dios». Идите с Богом.

Меня растолкал Фримен Сквайре, я сел и стал нащупывать шляпу. Было тихо… Звезды скрыли облака, в воздухе чувствовалась сырость. Натянув сапоги, я застегнул оружейный пояс с револьверами.

Не успел я протянуть руку за «паттерсоном», как вдруг вдали на равнине раздался пронзительный вопль, затем целый хор боевых криков команчей и топот коней.

Стадо понесло. Я видел, как Фри Сквайре рванулся наперерез, чтобы завернуть первый ряд бешено мчавшихся животных, но его конь споткнулся, упал, и несущаяся волна обезумевшего скота перехлестнула через него.

А я уже стоял на колене и стрелял.

Индеец на лошади ворвался в лагерь, но я первым же выстрелом снял его с седла и заметил, как выкатился из-под одеял отец и, сидя, выстрелил из ружья.

Через мгновение лагерь озарился вспышками выстрелов, сопровождаемых непрерывным грохотом.

Из-за фургона выскочил Зебони Ламберт, поливая нападающих револьверным свинцом. Какой-то команч попытался смять его лошадью, но Зеб ухватился за индейца, запрыгнул позади него в седло, и они унеслись прочь в темноту.

Человек крупного сложения на серой лошади прыжком прорвался в лагерь — тот самый блондин, который был с Уэббом Холтом в день его смерти. Лошадь задела меня, я покатился, голову засыпало землей, когда в дюйме от меня ударила пуля.

Я снова вскочил и увидел, что отец с окровавленным лицом стреляет с колена так же спокойно, как если бы стрелял на заднем дворе нашего дома. Бен Коул неподвижно лежал на земле. Джим Пур короткими перебежками кинулся к фургонам — вокруг него пули яростно вздымали пыль.

Вдруг я заметил Бада Колдуэлла, который ворвался в центр, развернул коня и готов был напасть на отца. Я выхватил шестизарядник и первой же пулей пробил ему грудь. Он отшатнулся назад, конь его понес, а я развернулся и снова выстрелил с бедра. Бад Колдуэлл упал на землю лицом вниз и медленно перевернулся на спину.

Атака закончилась так же, как началась — неожиданно в тишине.

Крыша одного фургона пылала. Я схватил ведро с водой и выплеснул ее на огонь, затем прыгнул на борт, содрал горящий брезент с рамы и швырнул его на землю. Рядом со мной сухо щелкнула о дерево пуля, и я снова упал на землю.

Стадо пропало. Фримен Сквайре был мертв, Бен Коул тоже.

Все вокруг замерло. Лежа в темноте, я перезарядил револьверы и постарался взглядом отыскать «паттерсон».