Как был покорен Запад - Ламур Луис - Страница 36

Голос был где-то близко, фонари — далеко. Зеб побрел, едва переставляя ноги, добрался до раненого и опустился возле него на колени.

— Пей, солдат. Тут немного, но ты не стесняйся.

Человек жадными глотками опустошил флягу.

— Спасибо тебе, — хрипло выдохнул он. — Ты уж прости, что я забрал у тебя последнюю каплю, но не мог удержаться, так это здорово было.

— Я пришлю кого-нибудь, — пообещал Зеб. И двинулся через поле к группе людей, копавших громадную общую могилу. Он слышал, приближаясь, как с хрустом врезаются в землю их лопаты, видел, как двое опустили носилки с телом у края могилы. Он сказал им о раненом.

Они двинулись туда, а он побрел прочь, и тут свет их фонаря упал на лицо убитого, к которому Зеб уже повернулся спиной.

Это был его отец, Лайнус Ролингз.

Глава тринадцатая

Держа в руке пустую флягу, Зеб Ролингз брел между деревьями. Запах смерти смешивался с ароматом цветов персика и влажной прохладной ночи.

Он споткнулся о мертвое тело и чуть не упал, едва удержав равновесие. Тут рядом кто-то сказал:

— Ты уже попробовал эту воду?

— Нет еще.

— Попробуй.

Зеб зачерпнул ладонью воды из пруда, откуда вытекал ручеек, и осторожно глотнул, пробуя на вкус. В темноте было слышно, как другие люди идут через лесок к ручейку и речушке, в которую Он впадал.

— Странный вкус?

— Да… необычный.

— Я этот пруд видел, когда еще солнце не село. Он был розовый, красней, чем чай из сассафраса note 47.

Зеб подавился и закашлялся, выплевывая воду. И повесил пустую флягу обратно на пояс. Тем временем солдат подошел к нему ближе.

— По-моему, не годится, чтоб человек пил такую воду. И вообще, не годится, чтоб человек делал многое из того, чем мы занимались сегодня. Ты убил кого-нибудь?

— Думаю, что да, — сказал Зеб. — Мы только поднялись и побежали, как взорвалась граната, а когда чуть разошелся дым и пыль, я увидел, что где-то потерял винтовку, а потом кавалерист ударил меня по руке саблей… по плечу, вот здесь. А все остальное перемешалось. Кто-то треснул меня прикладом, а когда я очухался, бой уже закончился.

— А я никого не убил, и не собираюсь. Ты откуда?

— С Огайо, пониже водопада.

— Эта дурацкая война началась на Востоке. Какое до нее дело нам, жителям Запада?

— Она не такая, как я ожидал. Не много чести и славы видеть, как у человека кишки вываливаются. А ты откуда?

— Из Техаса.

Зеб медленно отступил назад.

— Слушай, так ты что, мятежник?

— Был мятежником еще сегодня с утра. А сейчас, вечером, я уже как-то не уверен.

— Похоже, мне бы надо тебя застрелить.

— А у тебя есть из чего стрелять? — спокойно спросил техасец. — У меня есть револьвер. Я его снял с мертвого офицера.

— У меня есть штык.

— Слушай… а почему бы нам не смотаться отсюда? Оставим эту войну тем, кому она по вкусу.

Зеб колебался.

— Говорят, в Калифорнии войны нет. — Его мысли вернулись к матери, и он вспомнил, как она, с письмом от тети Лилит в руке, отчаянно пыталась заставить его слушать. А он все время знал, что должен идти на войну.

Они вместе двинулись от реки. Техасец наклонился к Зебу.

— Там вон есть родничок. Я видел, какие-то офицеры-янки из него пили.

По дороге они остановились один раз, чтобы пропустить санитаров с носилками, а потом, услышав голоса, задержались на краю поляны. Чуть дальше на поваленном дереве сидели два человека спиной к ним. Даже в сумраке что-то в них показалось Зебу знакомым.

— Я планирую перевести на это место бригаду Руссо. Их можно хорошо разместить еще до рассвета. Вы одобряете?

— Я одобрю любую диспозицию, которую вы предложите. Если бы вы сегодня не удержали фланг, нам всем пришел бы конец. — Говоривший вздохнул. — Шерман, я хочу сказать вам кое-что, — и снова сделал паузу. — Может статься, что вы здесь окажетесь командующим.

— Почему?

— Я видел кое-какие депеши, которые корреспонденты газет отправили сегодня. Там говорится, что в это утро я был захвачен врасплох.

— Но вы не были захвачены врасплох. Это я попался.

— Это неважно. Они пишут, что прошлой ночью я опять напился вдрызг.

— Что, так и было?

— Нет, но человек не может сражаться на два фронта. Победим мы завтра или проиграем, но я собираюсь подать в отставку.

— Из-за газетчиков?

— Из-за того, — ответил Грант, — что мне абсолютно не доверяют.

Зеб и техасец молча слушали. Зеб видел двоих генералов в отблесках света от лагерных костров за деревьями. Очевидно, они отошли сюда, на несколько ярдов от лагеря, чтобы поговорить без помех. Он видел их обоих и раньше, и даже в полумраке узнал квадратную фигуру Гранта и потрепанную шляпу, в которой он обычно ходил.

— Вы думаете, у меня нет таких настроений? — спросил Шерман. — Месяц назад они твердили, что я сумасшедший. Сегодня они меня называют героем. Вчера сумасшедший, сегодня — герой. А я ведь тот же самый человек… так стоит ли обращать внимание на то, что думают люди? Важно лишь, что вы сами думаете, Грант.

Техасец схватил Зеба за пальцы и прошептал:

— Так это что — Грант?

Зеб кивнул, напряженно прислушиваясь.

— Вы знаете, что эта война будет выиграна — или проиграна — на Западе, — говорил Шерман, — и вы единственный, кто знает, как ее выиграть. Все ваши дела это доказывают.

Техасец отстегнул клапан кобуры — очень осторожно, чтобы не. раздалось ни звука, и вытащил револьвер, Зеб, все внимание которого было обращено на двоих, сидящих на бревне, ничего не замечал.

— Человек имеет право подать в отставку, — доказывал Шерман, — только когда видит, что ошибся, а не когда он прав.

Техасец поднял револьвер и нацелил его прямо в затылок Гранту — и только тут Зеб увидел оружие.

— Ты что это делаешь? — хрипло зашипел он.

— Так это же Грант!

Зеб схватился за ствол здоровой рукой, рванул его и выкрутил вниз и в сторону. Этим внезапные рывком он заставил техасца потерять равновесие, а потом ударил плечом. Некоторое время они боролись, не издавая ни звука. Наконец Зебу удалось высвободить раненую руку из самодельной перевязи, и он потянулся за штыком.

Техасец был жилистый, но устоять против него не мог — годы работы на ферме налили мышцы Зеба необычайной силой. Только эта сила дала ему возможность удерживать техасца достаточно долго.

Они боролись, не издавая ни звука, и поэтому Зеб услышал слова Гранта:

— Я обдумаю все это еще раз. Может быть, Уильям, вы и правы.

Вспыхнула спичка — это Шерман раскуривал трубку.

— Вы прекрасно знаете, — сказал он, — что с вами эта армия сильнее, чем без вас. Так что и обдумывать тут нечего.

Зеб чувствовал, что его пальцы на револьвере слабеют, но тут техасец попытался вывернуться, и штык легко

выскользнул из ножен. В тот момент, когда техасец сумел высвободить руку с револьвером, штык вонзился в его тело. Удар был короткий и жестокий.

Зеб сам точил этот штык. Кончик был острый как игла, лезвие — как бритва.

Техасский солдат охнул и повалился на спину, рукоятка штыка при этом вывернулась из пальцев Зеба. Она торчала вниз из-под ребер техасца. Он умер раньше, чем упал на землю.

Опустившись на колени, Зеб вынул револьвер из пальцев мертвеца.

— Зачем ты вынудил меня сделать это? — спросил он ломким голосом. — Зачем? Я против тебя ничего не имел.

Он обыскал мертвого, нашел боеприпасы для револьвера и поднялся на ноги. Шерман и Грант уже ушли, так и не узнав о короткой отчаянной схватке, происшедшей в темноте у них за спиной, в нескольких шагах.

У Зеба пересохло во рту, плечо болело. Техасец говорил, что где-то неподалеку есть родник… он побрел между деревьями, прислушиваясь, чтобы не пропустить журчание воды.

Наконец он услышал слабый звенящий звук. Крохотная струйка стекала по трубе, заботливо вставленной кем-то в отверстие в скале, и падала в водоем размером с лохань. Зеб опустился на колени и первым делом наполнил флягу — мало ли что может заставить его спешно покинуть это место — и только потом напился. Вода была холодная и чистая. Он пил снова и снова, наконец перевел дух и сел на землю.