Как разговаривать по-драконьи - Коуэлл Крессида - Страница 4

— Если честно, я думаю, нам ничего не грозит, — сказал Иккинг, покосившись на море, — Я ничего не вижу, а эти Акулогады нападают, только если чуют открытую рану…

Но Рыбьеног не обратил на слова Иккинга ни малейшего внимания. Он завопил, глядя на мачту

— Беззу-у-уби-и-ик!

— Б-б-беззубик н-н-не слушает! Б-б-беззубик н-н-не ж-же-желает ничего слушать! — Беззубик заткнул уши крылышками.

Рыбьеног зажмурился в надежде, что всё это ему примерещилось, а когда снова открыл глаза…

— Слушайте! — зашептал он с явным облегчением. — Слышите? Это моредраконы!

Иккинг затаил дыхание.

И впрямь, откуда-то издалека доносились пронзительные драконьи вопли.

— Миролюбивая Рыбацкая Ладья, — радостно возвестил Рыбьеног. — Надо же, как вовремя! Нам сегодня везет! — С этими словами он выхватил у Иккинга руль и резко повернул «Решительного пингвина» в ту сторону, откуда доносился шум.

— Скорее же, СКОРЕЕ, — поторапливал Рыбьеног «Решительного пингвина», глядя, как ветер лениво наполняет парус и гонит лодку вперед. — Только, пожалуйста, больше не крутись!

К радости Рыбьенога, крики драконов становились всё громче и громче. Наконец из тумана выплыл сероватый силуэт громадного корабля.

Этот корабль был крупнее, HAМНОГО крупнее, чем предполагал Иккинг. Неужели Миролюбивцы оснащают свои рыбачьи ладьи тремя рядами весел?! И крики драконов звучали как-то необычно.

— Эти драконы не голодны, они злятся, — задумчиво проговорил Иккинг.

— А какая нам разница? — пожал плечами Рыбьеног и, схватив абордажный крюк, привязанный веревкой к носу «Решительного пингвина», бросил его — крюк со свистом прорезал воздух и намертво зацепился за борт громадного корабля.

Рыбьеног был неважным спортсменом. Он бессчетное число раз пытался проделать этот трюк на Уроках Абордажа в Открытом Море, но, если честно, никогда не добивался успеха. Несколько раз он даже чуть было не вываливался за борт. Это лишний раз доказывает древнюю мысль: просто удивительно, какие чудеса способен творить человек, если ему грозит смертельная опасность.

— Рыбьеног, погоди! — попытался остановить его Иккинг. — Давай рассуждать здраво! Мы же не видели ни одного Акулогада, верно? А эти драконы кричат какие-то ужасные вещи…

Но Рыбьеног не желал ничего слушать;

— Ты что, забыл? Мы должны взять на абордаж Миролюбивую Рыбачью Ладью! — огрызнулся он. — Помнишь Уроки Абордажа в Открытом Море? Помнишь Брехуна? К твоему сведению, это такой здоровенный мужик, у него еще изо рта воняет и мускулы как беи-больные мячи. Так вот, если мы вернемся без Миролюбивого шлема, он нас УБЬЕТ. И не время сейчас раздумывать о том, что это было — кровожадный Акулогад или просто обман зрения. Я не собиралось торчать здесь и рассуждать…

И Рыбьеног шустро полез по веревке. Повторим: в обычное время Рыбьеног совершенно не умел лазить по веревкам. Но сегодня он взобрался на борт проворнее, чем Короткокрылая Змеебелка на дерево.

Иккинг испуганно подпрыгивал на месте, слушая злобные крики разъяренных драконов, доносящиеся с громадного корабля у него над головой.

Но нельзя же отпускать Рыбьенога одного!

Вознеся короткую молитву Oдину, Иккинг ухватился за веревку и полез вслед за приятелем.

— А вот и мы… — пропыхтел Рыбьеног, добравшись до верхнего конца веревки и собираясь перелезть через борт. Дрожащей рукой он вытащил меч. — Не забывай, они всего лишь рыбаки и до смерти боятся Хулиганов, то есть нас, — напомнил он самому себе. — Что там Брехун велел говорить, когда мы окажемся наверху? А, вспомнил, надо издать Хулиганский Боевой Клич — ИЙААAAAAА!

— Погоди! — прошипел Иккинг, торопливо карабкаясь следом. — Не делай глупостей!

Но было уже поздно.

Иккинг добрался до верха в тот самый момент; когда Рыбьеног с криком: «И-Й-А-А-А-А-А-А-А-А!» перевалился через борт, приземлился на палубу, и, вскочив на ноги, самым грозным и варварским жестом взметнул над головой меч. Еще бы, ведь он ожидал, что ему будут противостоять два-три перепуганных Миролюбивых рыбака.

Однако вместо Миролюбивых рыбаков к нему развернулись триста пятьдесят лучших солдат Римской Империи в тяжелых доспехах и с самым современным оружием в руках.

— Ох, боже ж ты мой… — прошептал Иккинг, всё еще покачиваясь на веревке и заглядывая через борт. — Вот тебе, бабушка, и счастливый день…

3. ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ

— Ой-ой-ой, — сказал Рыбьеног.

Потому что это была никакая не Миролюбивая Рыбацкая Ладья.

Скорее совсем наоборот — их занесло на Внушительную Римскую Трирему, семидесяти футов от носа до кормы. Паруса триремы сияли ослепительной белизной, а высоко в небе гордо реял имперский флаг, украшенный разгневанным орлом. На палубе же выстроился целый легион Римских солдат, и все они, как по команде, повернули головы и впились в Рыбьенога суровыми взглядами,

Около мачты стояла громадная клетка.

В ней сидело несметное количество драконов. Гады Ползучие, Летучие Аллигаторы, Большие Пятнистые Тупицы, Желтые Вампиры, Простые Садовые — крылатые рептилии всех видов и мастей, какие только существуют на свете, ощетинившись когтями, клыками и крыльями, сплелись в единый клубок. Их с нетерпением ждали в ресторанах и сапожных мастерских гордого Рима.

— Пресвятой Тор… — прошептал Иккинг — Римские охотники за драконами! Глазам своим не верю…

— Ой, — нервно улыбнувшись, Рыбьеног попятился к борту — Извините, ошибочка вышла. Понимаете, нам надо было не на этот корабль… — Он попытался беззаботно рассмеяться. — Простите, что побеспокоил, не обращайте на меня внимания, занимайтесь своими делами…

Солдат стоявший ближе всех, могучий центурион шести футов и пяти дюймов ростом, с ногами как стволы деревьев, вытащил меч.

— Куда это ты собрался? — спросил он Рыбьенога на латыни[2] и протянул громадную ручищу, от которой Рыбьеног довольно ловко увернулся.

— ДЕРЖИ ЕГО! — завопил рослый центурион, и к Рыбьеногу бросились еще шестеро или семеро солдат.

Будь Иккинг традиционным Героем-Хулиганом, он бы вытащил свой меч, Дерзновенный, и очертя голову кинулся на помощь другу, во всё горло вопя Хулиганский Боевой Клич.

Но если бы Иккинг был традиционным Героем-Хулиганом, он бы уже несколько книг назад был бы мертв как треска. Как весьма благородная треска, храбрая и овеянная славой треска, но, тем не менее и увы, совершенно дохлая.

Вместо этого Иккинг перебрался через борт триремы крадучись, едва слышно, будто призрак, и притаился за двумя большими бочками оливкового масла, стоявшими возле огромной палатки.

А Рыбьеног тем временем удирал от Римских солдат. Впрочем, погоня была недолгой. Рыбьеног увертывался как мог, но в конце концов уткнулся прямо в живот великану-центуриону.

Тот поднял его за шиворот, как котенка; Рыбьеног брыкался и дрыгал ногами, будто перевернутый на спину жук.

— Глядите-ка, кого мы поймали, — проревел центурион. — На нас напал Страшный Маленький Викинг!— Ха-ха-ха! — Остальные триста сорок девять Римских солдат сочли это замечание ужасно смешным.

— Это недоразумение, — вопил Рыбьеног, почесываясь — от волнения у него разыгралась экзема. — Пустите меня!

— Отведем-ка тебя к Шефу, маленький варвар, — сказал центурион и потащил Рыбьенога к палатке, за которой прятался Иккинг.

Иккинг выглянул из-за бочек, осторожно отодвинул край полога и заглянул внутрь.

Рыбьеног, красный как рак, дрожащий и почесывающийся, висел перед двумя роскошно одетыми Римлянами. Те развалились на диванах не более чем в метре от Иккингова носа.

Один из них был очень, ОЧЕНЬ толстым. Таким толстым, что некоторые части его необъятного живота свешивались с дивана, так что их поддерживал сидящий на полу раб. Второй же был тощим и носил шикарный шлем с большим пером и забралом, прикрывавшим глаза.