Флинт - Ламур Луис - Страница 31

Вернувшись в убежище, Флинт уже не думал ни о чем, кроме вставшей перед ним проблемы. Если его собирались убить, значит, кто-то хочет, чтобы он умер, — совершенно естественное продолжение недавних событий.

Самый сильный тот, кто сражается один. Флинт знал, что ему неоткуда ждать помощи, впрочем, он всю жизнь рассчитывал только на собственные силы.

Острое, ни с чем не сравнимое чувство, когда держишь в руке револьвер, запах кожи и шалфея в тихий, знойный день, щебетание птиц, шорох песка под сапогами, радость первого глотка чистой воды после долгой жажды — все это он научился ценить только после того, как оказался близок к смерти.

Жизнь, подумал Флинт, нельзя сводить к накоплению богатства, к борьбе за власть. Жизнь — это умение видеть и слышать природу, понимать мир. Но жизнь — это и постоянная готовность к борьбе и опасности.

Наверняка против него послали Бакдана.

Ему нужно оставаться поближе к лошадям, потому что их восприятие гораздо острее человеческого, их настороженность предупредит его об опасности.

Флинт сразу же начал готовиться. В трещине, ведущей в убежище, он соорудил простую ловушку из камней, привязав к лежащему на краю откоса валуну тоненькую полоску сыромятной кожи и надежно спрятав ее в траве и кустарнике, но натянув так, чтобы она висела в футе над землей.

Затем он сделал лук и стрелу и приладил их к стене, направив стрелу на уровне груди вдоль прохода. Но такие ловушки вряд ли сыграют решающую роль против Бакдана, он может пройти по лавовому полю. После заката солнца он принес из ручья гальку и рассыпал на тех участках поверхности лавы, откуда можно было подобраться к убежищу.

Флинт не сомневался, что Бакдан найдет его. Из окна каменной хижины он видел всю котловину, вход в нее и часть откосов. Перекусив, Флинт лег и, тщательно занавесив лампу, читал, пока не уснул.

Утром он проверил ловушки, приготовил завтрак и ушел в котловину к лошадям. Выбравшись на край лавового поля, он очень внимательно изучил все подходы, понимая, что от этого зависит его жизнь или смерть. Рядом находился один из глубоких многочисленных колодцев, — глубиной больше шестидесяти футов, дно его усыпано острыми как бритва обломками скал, — остатками рухнувшего каменного пузыря. Падение туда означает верную гибель… или медленную смерть от голода.

Если за ним охотится Бакдан, то он будет стрелять только наверняка. Флинт знал, что ему нельзя быть пассивным, а, наоборот, следует предпринимать неожиданные шаги. Он с удивлением понял, что предстоящее испытание вызывает у него радостное нетерпеливое ожидание. Где сделает Бакдан свой первый выстрел? Где будет ждать?

У ручья. Человеку нужна вода, поэтому Бакдан будет ждать Флинта у ручья. Флинт будет брать воду только в хижине, в пещере, так как Бакдану нельзя позволить просто ждать его, надо спровоцировать на первый шаг. Рискует тот, кто двигается, а не тот, кто ждет.

Так началась странная дуэль, которая должна была закончиться смертью одного человека, а может быть и двух.

На третье утро после стычки в салуне «Дивайд», которая уничтожила власть Болдуина в Аламитосе, ковбои «Кейбара» разбили лагерь на месте сгоревших построек и очистили площадку для нового строительства. Эд Флинн, сидя, руководил возведением нового крыла.

Незадолго до захода солнца в лагерь въехал Бакдан.

Нэнси Керриган стояла у костра. Рядом готовила еду Хуанита, а Рокли на корточках пил кофе. Геддис принес кофе Флинну и, повернувшись лицом к Бакдану, остался рядом с Эдом.

— Начинаете строиться? — Бакдан указал на очищенное место. — Как насчет чашечки кофе?

— Добро пожаловать. — Нэнси произнесла привычную фразу, но в ее голосе не чувствовалось дружелюбия. — В «Кейбаре» еще никому не отказывали в еде.

— Проезжал мимо, — объяснил Бакдан, принимая кружку из рук Хуаниты. От его взгляда ничто не укрылось, но Нэнси была уверена, что не желание узнать о делах ранчо привело сюда Бакдана.

— Когда допьете кофе, — сказала Нэнси, — можете ехать дальше. Я не хочу вас видеть на ранчо.

Он поднял свои холодные, тусклые глаза.

— Я не тронул ни одного из ваших людей.

— И не тронете. Если вас увидят на нашей земле после восхода солнца, я прикажу стрелять без предупреждения. И выгоню любого своего ковбоя, кто не станет в вас стрелять или не предложит честный поединок.

— Это жестокие слова. — Бакдан налил еще кофе из котелка и посмотрел на нее с невольным уважением. — Я буду осторожен, мэм, но поверьте, мне не нужны ваши люди.

— Вы говорили Тому Надженту то же самое?

Выражение его лица не изменилось.

— Я не разговаривал с Томом Наджентом. Я о нем ничего не знаю.

Рокли встал.

— Допивайте кофе и убирайтесь.

Бакдан мягко взглянул на него.

— Вы как-нибудь можете приехать в город.

— Я буду заезжать туда почаще, — ответил Рокли, — а если хотите, мы можем расширить границы ранчо до Аламитоса, а потом устроить там охоту.

— Если застрелят кого-нибудь из моих людей, — добавила Нэнси, — мы вас найдем и повесим на месте. Ясно?

— Ничто не может быть яснее, — сказал Бакдан. Он подошел к лошади и сел в седло. Он посмотрел на Нэнси, гордо стоящую у костра. — Мэм, народ говорит всякие нехорошие вещи про женщин — хозяек ранчо. По-моему, это неправда. С вами можно идти хоть на край света.

— Вряд ли он нас тронет, — сказала Нэнси, когда он отъехал. — Но мой приказ остается в силе.

— Он не просто ездит, — сказал Рокли. — Он ищет.

Над тропой в той стороне, где скрылся Бакдан, висело облачко пыли. Нэнси почувствовала, как по спине пробежал холодок.

— Он найдет то, что ищет, — сказал Рокли.

— Он убьет Флинта, — сказал Скотт. — Это ведь его он ищет.

После этого никто не произнес ни слова. Тем временем начали сгущаться тени и появились летучие мыши, бесшумно рыщущие в ночном небе.

Где он сейчас? Где Флинт?

Нэнси отошла от костра, а Джонни Отеро с беспокойством следил за ней. Она остановилась и посмотрела туда, где черной линией на темно-синем звездном небосклоне пролегал горный хребет.

Флинт был где-то там… один.

Глава 18

Было очень жарко. На далеком горизонте скапливались массы кучевых облаков, до раскаленных камней невозможно было дотронуться. Бакдан лежал в тени невысокой сосны, росшей из трещины в лаве, и наблюдал за ручьем.

Два дня назад он был уверен, что приготовил Флинту настоящую западню, но теперь его одолевали сомнения. Флинт явно брал воду из какого-то другого источника.

Вокруг ничего не двигалось — лишь стервятник парил в раскаленном небе. Два дня назад Бакдан нашел следы, ведущие к лавовым полям, а затем и саму трещину. Он не осмелился проехать по узкому ходу, но обнаружил в нем множество следов.

Надо обследовать котловину. Перехватив винтовку, Бакдан вышел из тени. На ногах у него были мокасины на твердой подошве, как у индейцев-апачей, еще одна пара лежала в рюкзаке. Там же он держал вяленое мясо и чай — этого ему хватит на неделю.

Бесшумно, словно подбирающийся к жертве койот, он двинулся по краю обрыва, не отрывая глаз от зеленой травы оазиса, и не заметил, как наступил на гальку.

Негромкий скрежет заставил его замереть на месте. Бакдан понял, зачем здесь рассыпана галька. Он тихо выругался, пригнулся и застыл в этом положении, ловя каждый звук.

Наконец Бакдан выпрямился и вытянул ногу, чтобы расчистить гальку. Вдруг рядом с его головой свистнула пуля. Он ничком бросился на камни и, перекатываясь, добрался до расщелины и вжался в нее с винтовкой наготове. Он тяжело дышал, испытав настоящий страх.

Он ждал и вслушивался, но кругом было тихо. Однако в ушах у него до сих пор звучал резкий, злой свист пули и отраженный стенами грохот выстрела. Впервые за последние шесть лет, если не считать беспомощных ответных выстрелов Эда Флинна, в него стреляли, а он даже не видел откуда.

Зная, что Флинт засек то место, где он спрятался, и что рядом не было надежного укрытия, Бакдан пролежал до захода солнца. Он рискнул двинуться только с наступлением темноты.