Дорога на Скво-Спрингс - Ламур Луис - Страница 17

ЛЮБОВНАЯ АВАНТЮРА БИЛЛА

Том Гэлуэй выехал на своей гнедой из зарослей можжевельника и, спустившись по склону холма, направился легкой рысцой через луг, пестревший нежными соцветиями калохортуса, голубого дельфиниума и диких лилий. До каменного домика, видневшегося в излучине реки, оставалось около двух сотен ярдов, когда в дверях незаметно появился Билл с винчестером в руках.

Гэлуэй подъехал к крыльцу и, перекинув ногу через луку седла, принялся неторопливо сворачивать сигарету.

— Похоже, это ружье тебе вскоре понадобится, Билл. Если ты, конечно, не прочь подстрелить парочку конокрадов.

— А что стряслось? Угнали твоих лошадей? — Билл сдвинул видавшую виды шляпу на затылок и прислонил винчестер к стене. Взяв из рук Гэлуэя кисет с табаком, он поинтересовался: — И сколько голов пропало?

— Не меньше двадцати. Сдается мне, это те самые парни из Руби. Они крутились здесь прошлой ночью. Я хочу догнать их.

— Идет. — Билл неторопливо провел языком по краю скрученной сигаретки. — В шайке, кажется, бандитов восемь или девять. Скольких ты думаешь взять на себя?

— Поедем вдвоем, нечего шум поднимать. Нужно, чтобы кто-то прикрывал меня.

— Понял. Подожди, я мигом. Только выведу лошадь.

Он вернулся из корраля, ведя за собой лошадь совершенно невообразимой масти, к тому же с глазами разного цвета: один — карий, а другой — голубой. Том поджидал его, сидя на крылечке с тыквенной бутылью в руках.

— Там внутри виски, — кивнул Билл, накидывая седло на спину коня. — Сам делал. Между прочим, неплохое виски получилось. Я добавил немного соли, по-моему, так вкуснее.

— Может быть. — Гэлуэй поднес бутыль к губам, поболтал ее и сделал большой глоток. — Может быть, — повторил он задумчиво. — Между нами, Билл, я все чаще думаю, что тебе необходима женщина. Обычная, хорошая женщина, которая будет заботиться о порядке в доме, стирать тебе рубашки и варить суп. А у тебя прибавится времени, чтобы следить за скотом и гнать виски.

Билл бросил на него обиженный взгляд.

— По-моему, я и так неплохо справляюсь, разве нет? Кстати, ты готов?

Прихлопнув ногой дверь поплотнее, Гэлуэй вскочил в седло, и они пустили лошадей по цветущему лугу.

— В банде Кэссиди, — помолчав, бросил Билл, — и Горман тоже наверняка с ним. — Он исподлобья взглянул на Тома. — Не спускай глаз с Кэссиди, он неплохой стрелок.

— Твоя правда. Но это не значит, что ему позволено безнаказанно красть у меня скот. Помнишь, чего мне стоило когда-то заарканить этих мустангов? Сколько я возился с ними, пока приручил! Ничего, у Кэссиди забот прибавится, как только я до него доберусь. В конце концов, мне наплевать, чем он там занимается, на той стороне реки, пока не портит мне жизнь; но уж если осмелился перейти мне дорогу, пусть лучше побережется! А еще лучше, пусть оставит в покое моих лошадок да забьется в какую-нибудь нору, а то я покажу ему, где раки зимуют!

Каменистая тропинка, петляя по склону холма и пропадая временами в цветущих зарослях можжевельника, вела их наверх.

— Знаешь, Билл, — помолчав, сменил тему Гэлуэй, — чем больше я размышляю, тем больше убеждаюсь, что тебе без женщины не обойтись! Мне нравится эта идея, ей-богу! — Он прикрыл ладонью глаза от слепящих лучей полуденного солнца и оглядел окрестности с вершины холма. — Возможно, хорошей женщине удастся облагородить тебя. Так бывает, когда попадаешь в цивилизованные места. Ты ведь не молодеешь, Билл, да и прожил в этой глуши уже чертову уйму времени! Мне почему-то кажется, старина, что женщина скрасит твою жизнь, даже если станет следить, чтобы ты регулярно мыл за ушами!

— Я понял, почему тебе так неймется меня женить, — с кислым видом кивнул Билл. — Ты небось рассчитываешь заезжать почаще, чтобы побаловать и себя домашней стряпней. Знаю я тебя, старый лис. Недаром за последние пять лет мы ни дня не провели порознь.

— Да ведь я о тебе же забочусь! — возразил Гэлуэй, изо всех сил стараясь сохранить безучастное выражение лица. — Подумай хотя бы о той школьной учительнице в Саммите, — продолжал он, всем своим видом показывая, что не даст уйти в сторону от интересующей его темы. — Очень достойная дама и, насколько мне удалось выяснить, готовит замечательно!

— Может, лучше поговорим о Диггере Кэссиди? Право, больше пользы будет. Говорят, он крутой, а если увел твоих лошадей, значит, уж больно они ему приглянулись и за здорово живешь с ними не расстанется. Ведь это он начинил свинцом Дина Рассела в перестрелке на Бэттл-Маунтин месяца два-три назад. Его считают самым опасным головорезом из шайки Чарльстона.

— Горман ничуть не лучше.

— Там с ними еще один молодой парнишка, у него такие смешные уши, как будто приклеенные к голове. Роббинс, кажется. Он еще устроил перестрелку в салуне на Десятой Миле, на прошлой неделе, если не ошибаюсь.

— Слышал о нем. Это тот, что делает зарубки на прикладе.

— А, так ты тоже в курсе? Никогда не видел по-настоящему хорошего стрелка, который бы так поступал. Скорее всего, просто пустоголовый хвастун.

Тропинка вскоре круто свернула в сторону, и они оказались на совершенно плоском плато, выжженном солнцем и покрытом белой, как соль, пылью. Они еще раз круто свернули и поехали шагом, даже их лошади старались ступать как можно осторожнее, чтобы едкая пыль не поднималась облаком вокруг них. На небе не было ни тучки, синева его, казалось, выгорела на солнце, и оно стало белесым, как пыль под ногами лошадей. Вскоре губы всадников покрылись белой коркой и потрескались от иссушающей жары. Глаза мучительно слезились. Над раскаленной землей поднималось марево. Мужчины ехали молча, разговаривать не хотелось, и каждый погрузился в собственные мысли.

Прошло часа два, прежде чем узкая тропинка снова повела их в гору. Пустыня осталась позади. После палящего зноя и режущего глаза белого песка особенно нежным казался запах цветущей полыни и шалфея.

До Хлопкового ручья оставалось уже не так далеко, и путники пришпорили лошадей, послав их наискосок, в сторону от следов угнанного табуна, по которым ехали с самого утра. Они были уверены, что те, за кем гнались, тоже будут искать воду и, выйдя к ручью, им удастся снова отыскать след бандитов. Уставшие лошади, почуяв поблизости воду, прибавили шагу.

Ручей оказался невелик, но вода в нем, от которой никак не могли оторваться ни люди, ни лошади, была свежей и холодной как лед. Присев на ствол упавшего дерева, Том Гэлуэй вытянул затекшие ноги и осмотрелся. Его табун находился тут не больше двух часов назад. Он отчетливо видел следы в траве на берегу.

— Они не больше чем в двух милях от нас, наверняка заночуют в хижине.

— У тебя есть какой-нибудь план?

— Я хочу потолковать с Кэссиди.

— Ты хочешь потолковать с ним? Ты в своем уме? Думаешь, он вот так и будет дожидаться, когда ты доберешься до него?

Угнанные лошади принадлежали Тому Гэлуэю, а за те годы, что они жили вместе, Билл не раз убеждался: его приятель знает, что делает, и умеет добиваться своего. Но толковать с Кэссиди! Нет, ничего хорошего из этого не получится. Иногда Билл просто не понимал своего друга. Когда Том впервые появился в этих краях, о нем много говорили, но никто не представлял до конца, что он за человек.

— Ему придется поговорить со мной, — процедил Том.

Дурная слава шла по пятам за Кэссиди и Горманом всюду, где они появлялись. Числилось за ними и несколько перестрелок, после которых оставались убитые. Билл считал, что с ними еще по меньшей мере шестеро отчаянных головорезов, каждый из которых, если понадобится отстреливаться, способен, не моргнув и глазом, спустить курок. Еще немного, и они объединят угнанных лошадей с каким-нибудь большим табуном, тогда у Гэлуэя пропадет всякая надежда их вернуть. Лошади всегда слишком большое искушение для бандитов, а Том Гэлуэй, хоть и прожил здесь немало лет, по-прежнему считался в этих краях чужаком. Так уж сложилось, что все эти годы ему удавалось избегать конфликтов с соседями. Он работал не покладая рук и заслуженно считался человеком, знающим толк в лошадях.