Путешествие стипендиатов (илюстр) - Верн Жюль Габриэль - Страница 26

В конце концов Корти согласился с доводами Маркела, и при мысли о том, какой куш можно сорвать на этом деле, все его страхи улетучились как дым. К тому же, как и говорил Джон Карпентер, бывшие узники Куинстауна находились теперь вне пределов досягаемости полиции, и в открытом море они могли не бояться преследований.

Короче говоря, план Гарри Маркела. как ни дерзок он был, получил одобрение пиратов, и теперь все должно было идти своим чередом.

Утром Гарри Маркел решил еще раз прочитать судовые документы и, в частности, те бумаги капитана Пакстона, где говорилось о маршруте плавания на Антильские острова.

Конечно, со всех точек зрения пираты предпочли бы отправиться прямо на Барбадос, где путешественников ожидала миссис Кетлин Сеймур и полагавшаяся им награда. Тогда, вместо того чтобы объезжать один за другим чертовы острова, Гарри мог бы, покинув Барбадос, выйти в открытое море… В первую же ночь пассажиры будут выброшены за борт, а «Стремительный» направится на юго-восток, чтобы обогнуть мыс Доброй Надежды.

Но миссис Кетлин Сеймур сама разработала маршрут, которому надлежало следовать неукоснительно. Он был известен мистеру Горацию Паттерсону и его спутникам, а поэтому и Гарри Маркелу необходимо было с ним ознакомиться.

Маршрут был составлен весьма продуманно: «Стремительному» надлежало подойти к Антильским островам с севера и следовать вдоль гряды Наветренных островов на юг.

Первая остановка намечалась на острове Сент-Томас, вторая — на острове Санта-Крус, где Нильс Гарбо и Аксель Викборн могли познакомиться с датскими владениями в этой части света.

Третья остановка — остров Сен-Мартен, находившийся в совместном владении Голландии и Франции, родина Альбертуса Лейвена.

Четвертая стоянка — остров Сен-Бартельми, единственное шведское владение в Антильском архипелаге, родина Магнуса Андерса.

Во время пятой стоянки Хьюберт Перкинс собирался побывать на английском острове Антигуа, а во время шестой Луи Клодьон — на принадлежащем Франции острове Гваделупа.

Затем «Стремительный» должен был отправиться дальше, высадив Джона Говарда на английском острове Доминика, Тони Рено — на французском острове Мартиника и Роджера Хинсдейла на острове Сент-Люсия.

И лишь после девяти остановок капитану Пакстону надлежало взять курс на английский остров Барбадос, где и жила миссис Кетлин Сеймур. Там должно было состояться представление мистером Горацием Паттерсоном девяти лауреатов Антильской школы их покровительнице, которой юноши намеревались выразить признательность за доброту и щедрость. Только после этого «Стремительный» мог взять курс на Европу.

Такова была программа, которой должен был неукоснительно следовать капитан «Стремительного» и с которой, естественно, не мог не считаться и Гарри Маркел. В интересах самих же злоумышленников было не вносить в сей план никаких изменений. Ведь замыслы Гарри Маркела могли осуществиться только при одном-единственном условии, что капитана Пакстона на Антильских островах не знала ни одна живая душа (что было более чем вероятно) и что никто не заподозрит, что «Стремительный» попал в руки пиратов с «Галифакса».

Что же касается самого перехода через Атлантику, то на хорошем судне, да еще в это время года, когда в тропических широтах господствуют пассаты[104], он должен был, безусловно, проходить в самых благоприятных условиях.

Покинув британские воды, Гарри Маркел, вместо того чтобы направиться на юго-восток, как он намеревался при первоначальном плане, взял курс на юго-запад. Ведь согласно этому варианту «Стремительный» должен был пересечь Индийский океан, чтобы побыстрее оказаться в Тихом. Теперь же ему предстояло добраться до прибрежных районов Антильских островов, миновав тропик Рака примерно на семидесятом градусе западной долготы. Поэтому, поставив все паруса, даже бом-брамсели[105], топсели и лисели, трехмачтовый барк шел правым галсом[106] под напором свежего бриза, позволявшего ему делать одиннадцать миль в час.

При таком ходе никто, разумеется, не страдал морской болезнью. Накренившись на левый борт и испытывая едва заметную бортовую качку, «Стремительный» скользил по гребням небольших волн так легко и изящно, что килевая качка почти не ощущалась.

Однако после полудня мистер Паттерсон ощутил легкое недомогание. Правда, благодаря заботам миссис Паттерсон и согласно известной прописи Вергала[107] в его чемодане находились различные снадобья, которые, если верить мнению самых осведомленных лиц, могли с успехом побороть недуг, именуемый морской болезнью, или по-ученому «пеладалгией».

Кроме того, в течение последней недели, проведенной в Антильской школе, предусмотрительный эконом не забывал прибегать к различным весьма эффективным слабительным средствам, дабы достойно противостоять коварным проделкам Нептуна. Он слышал, что эффективность сих профилактических мер якобы подтверждена большим практическим опытом, и, естественно, будущий пассажир «Стремительного» не мог не взять их на вооружение. И наконец, им была принята и еще одна мера, на этот раз гораздо более приятная: перед отплытием из Куинстауна, имея в виду предстоящее плавание, мистер Паттерсон весьма плотно позавтракал в компании юных спутников, неоднократно поднимавших в его честь бокалы и произнесших множество заздравных тостов.

Вообще-то мистер Паттерсон уже знал, что самым спокойным местом на судне, где качка менее всего заметна, является его средняя часть. Килевая и бортовая качка наиболее ощутима на носу и корме. Поэтому с первых же часов плавания ментор подумывал о том, чтобы поселиться на полуюте. Приятно было смотреть, как он прогуливался там, широко расставив ноги как заправский моряк, дабы лучше сохранить равновесие, и советовал своим спутникам следовать его примеру. Но, похоже, они не вняли его советам, столь неподходящим им ни по возрасту, ни по темпераменту.

В этот день мистер Гораций Паттерсон не проявил во время завтрака свойственного ему аппетита, хотя судовой кок приготовил несколько блюд, и как всегда отменно. После десерта, не испытывая ни малейшего желания поразмяться, он уселся на одну из скамеек на полуюте, поглядывая на Луи Клодьона и его друзей, разгуливавших поблизости. После обеда, к которому мистер Паттерсон едва притронулся, Вага проводил его в каюту и уложил на койку, — голова ментора была слегка приподнята, а глаза прикрыты, как перед сном.

На следующий день мистер Паттерсон встал довольно бодро и уселся на складной стул у дверей кают-компании.

Когда мимо проходил Гарри Маркел, эконом чуть оживился.

— Ничего нового, капитан Пакстон?… — спросил он слегка ослабевшим голосом.

— Ничего нового, сударь, — учтиво ответил тот.

— Погода не изменилась?…

— Ни погода, ни ветер.

— Перемены не предвидится?…

— Да нет, разве что ветер слегка посвежеет.

— Стало быть… все в порядке?…

— Безусловно.

Вполне возможно, мистер Паттерсон в глубине души полагал, что все совсем не так уж распрекрасно, как накануне. Быть может, стоило немного подвигаться?… Решившись, он встал на ноги и, опираясь правой рукой о планшир[108], прошел от полуюта до грот-мачты. Это был один из многих советов, содержавшихся в рекомендации Вергала, которой должен следовать каждый пассажир, попадающий на борт корабля. Находясь в средней части судна, эконом надеялся перенести без осложнений килевую качку, гораздо более неприятную, чем бортовая, которая, кстати, почти не ощущалась, поскольку «Стремительный» имел значительный крен на левый борт.

Ковыляя на ватных ногах по палубе, мистер Паттерсон несколько раз столкнулся с Корти, и тот посчитал своим долгом сказать:

— Позволите дать вам совет?…