Три мушкетера (ил. М.Лелуара) - Дюма Александр - Страница 38

— Это станет известно, не беспокойтесь. От кардинала ничто не остается сокрытым. Кардинал знает все.

— В таком случае, ваша светлость, как вы думаете, не согласится ли кардинал сообщить, куда девалась моя жена?

— Возможно. Но вы должны предварительно рассказать все, что вам известно об отношениях вашей жены с госпожой де Шеврез.

— Но, ваша светлость, я ровно ничего не знаю. Я никогда не видал этой дамы.

— Когда вы заходили за вашей женой в Лувр, она прямо возвращалась домой?

— Очень редко. У нее были дела с какими-то торговцами полотном, куда я и провожал ее.

— А сколько было этих торговцев?

— Два, ваша светлость.

— Где они жили?

— Один на улице Вожирар, другой на улице Лагарп.

— Входили вы к ним вместе с нею?

— Ни разу. Я ждал ее у входа.

— А как она объясняла свое желание заходить одной?

— Никак не объясняла. Говорила, чтобы я подождал, — я и ждал.

— Вы очень покладистый муж, любезный мой господин Бонасье! — сказал кардинал.

«Он называет меня „любезным господином Бонасье“, — подумал галантерейщик. — Дела, черт возьми, идут хорошо!»

— Могли бы вы узнать двери, куда она входила?

— Да.

— Помните ли вы номера?

— Да.

— Назовите их.

— Номер двадцать пять по улице Вожирар и номер семьдесят пять по улице Лагарп.

— Хорошо, — сказал кардинал. И, взяв со стола серебряный колокольчик, он позвонил.

Вошел тот же офицер.

— Сходите за Рошфором, — вполголоса приказал Ришелье, — пусть он тотчас придет, если только вернулся.

— Граф здесь, — сказал офицер. — Он настоятельно просит ваше преосвященство принять его.

— Пусть он зайдет! — воскликнул кардинал. — Пусть зайдет!

Офицер выбежал из комнаты с той быстротой, с которой все слуги кардинала обычно старались исполнять его приказания.

— Ах, «ваше преосвященство»! — прошептал Бонасье, в ужасе выпучив глаза.

Не прошло и пяти секунд после ухода офицера, как дверь распахнулась и вошел новый посетитель.

— Это он! — вскричал Бонасье.

— Кто — он? — спросил кардинал.

— Он, похититель моей жены!

Кардинал снова позвонил. Вошел офицер.

— Отведите этого человека и сдайте солдатам, которые его привезли.

Пусть он подождет, пока я снова вызову его.

— Нет, ваша светлость, нет, это не он! — завопил Бонасье. — Я ошибся!

Ее похитил другой, совсем не похожий на этого! Этот господин — честный человек!

— Уведите этого болвана! — сказал кардинал.

Офицер взял Бонасье за локоть и вывел в переднюю, где его ожидали караульные.

Человек, только что вошедший к кардиналу, проводил Бонасье нетерпеливым взглядом и, как только дверь затворилась за ним, быстро подошел к Ришелье.

— Они виделись, — произнес он.

— Кто? — спросил кардинал.

— Она и он.

— Королева и герцог? — воскликнул Ришелье.

— Да.

— Где же?

— В Лувре.

— Вы уверены?

— Совершенно уверен.

— Кто вам сказал?

— Госпожа де Ланнуа, которая, как вы знаете, всецело продана вашему преосвященству.

— Почему она не сообщила об этом раньше?

— То ли случайно, то ли из недоверия, но королева приказала госпоже де Сюржи остаться ночевать у нее в спальне и затем не отпускала ее весь день.

— Так… Мы потерпели поражение. Постараемся отыграться.

— Я все силы приложу, чтобы помочь вашей светлости. Будьте в этом уверены.

— Как все это произошло?

— В половине первого ночи королева сидела со своими придворными дамами…

— Где именно?

— В своей спальне…

— Так…

— …как вдруг ей передали платок, посланный кастеляншей…

— Дальше!

— Королева сразу обнаружила сильное волнение и, несмотря на то что была нарумянена, заметно побледнела…

— Дальше! Дальше!

— Поднявшись, она произнесла изменившимся голосом: «Подождите меня десять минут, я скоро вернусь», затем открыла дверь и вышла.

— Почему госпожа де Ланнуа не сообщила вам немедленно обо всем?

— У нее не было еще полной уверенности. К тому же королева ведь приказала: «Подождите меня». И она не решилась ослушаться.

— Сколько времени королева отсутствовала?

— Три четверти часа.

— Никто из придворных дам не сопровождал ее?

— Одна только донья Эстефания.

— Затем королева вернулась?

— Да, но лишь для того, чтобы взять ларчик розового дерева, украшенный ее монограммой, с которым она и удалилась.

— А когда она вернулась, ларчик был при ней?

— Нет.

— Знает ли госпожа де Ланнуа, что находилось в ларце?

— Да. Алмазные подвески, подаренные королеве его величеством.

— И вернулась она без этого ларца?

— Да.

— Госпожа да Ланнуа полагает, следовательно, что королева отдала ларец герцогу Бекингэму?

— Она в этом убеждена.

— Почему?

— Днем госпожа де Ланнуа как камер-фрейлина королевы всюду искала ларец, сделала вид, что обеспокоена его исчезновением, и в конце концов спросила королеву, не знает ли она, куда он исчез.

— И тогда королева?..

— Королева, густо покраснев, сказала, что накануне сломала один из подвесков и отправила его в починку к ювелиру.

— Нужно зайти к королевскому ювелиру и узнать, правда это или нет.

— Я уже был там.

— Ну и что же? Что сказал ювелир?

— Ювелир ни о чем не слыхал.

— Прекрасно, Рошфор! Не все еще потеряно, и кто знает, кто знает… все, может быть, к лучшему.

— Я ни на мгновение не сомневаюсь, что гений вашего преосвященства…

— …исправит ошибки своего шпиона, не так ли?

— Я как раз это самое и собирался сказать, если бы ваше преосвященство позволили мне договорить до конца.

— А теперь… известно ли вам, где скрывались герцогиня де Шеврез и герцог Бекингэм?

— Нет, ваша светлость. Мои шпионы не могли сообщить никаких точных сведений на этот счет.

— А я знаю.

— Вы, ваша светлость?

— Да. Во всяком случае, догадываюсь.

— Желает ли ваше преосвященство, чтобы я приказал арестовать обоих?

— Поздно. Они, должно быть, успели уехать.

— Можно, во всяком случае, удостовериться…

— Возьмите с собой десять моих гвардейцев и обыщите оба дома.

— Слушаюсь, ваше преосвященство.

Рошфор поспешно вышел.

Оставшись один, кардинал после минутного раздумья позвонил в третий раз.

В дверях появился все тот же офицер.

— Введите арестованного! — сказал кардинал.

Господина Бонасье снова ввели в кабинет. Офицер по знаку кардинала удалился.

— Вы обманули меня, — строго произнес кардинал.

— Я? — вскричал Бонасье. — Чтобы я обманул ваше высокопреосвященство!..

— Ваша жена, отправляясь на улицу Вожирар и на улицу Лагарп, заходила вовсе не к торговцам полотном.

— К кому же она ходила, боже правый?

— Она ходила к герцогине де Шеврез и к герцогу Бекингэму.

— Да… — произнес Бонасье, углубляясь в воспоминания, — да, кажется, ваше высокопреосвященство правы. Я несколько раз говорил жене: странно, что торговцы полотном живут в таких домах — в домах без вывесок. И каждый раз жена моя принималась хохотать. Ах, ваша светлость, — продолжал Бонасье, бросаясь к ногам его высокопреосвященства, — вы и в самом деле кардинал, великий кардинал, гений, перед которым преклоняются все!

Сколь ни ничтожно было торжество над таким жалким созданием, как Бонасье, кардинал все же один миг наслаждался им.

Затем, словно внезапно осененный какой-то мыслью, он с легкой улыбкой, скользнувшей по его губам, протянул руку галантерейщику.

— Встаньте, друг мой, — сказал он. — Вы порядочный человек.

— Кардинал коснулся моей руки, я коснулся руки великого человека! — вскричал Бонасье. — Великий человек назвал меня своим другом!..

— Да, друг мой, да! — произнес кардинал отеческим тоном, которым он умел иногда говорить, тоном, — который мог обмануть только людей, плохо знавших Ришелье. — Вас напрасно обвиняли, и потому вас следует вознаградить. Вот, возьмите этот кошель, в нем сто пистолей, и простите меня.