Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2 - Дюма Александр - Страница 43

Слезы катились по щекам старика.

— Нет, — ответил он, — невозможно, чтобы ваш достойный отец хотел этого; я хочу сказать, что, заключая со мной это соглашение, он тогда никак не мог предвидеть, что поселение будет столь процветающим. Так что воспринимайте нас как скромных крестьян, которые будут счастливы без меры, если вы позволите нам и дальше работать, оставаясь у вас на службе, и если то же будет позволено моим детям и внукам.

Элен взглянула на него строго.

— Вы забываете, Реми, — сказала она, — что, выказывая по отношению к нам чрезмерную щедрость, вы поступаете несправедливо по отношению к своим детям. Ваши дети работали так же, как и вы, правда, не столь долго, но в меру своих сил, на наше общее благо, и я нахожу себя обязанной защищать и оберегать их права.

Реми пытался возразить, но в это время барабан пробил завтрак, точнее, три удара в китайский гонг возвестили о том, что завтрак подан.

Реми запер за собой дверь, и все трое спустились вниз.

Стол короля не мог быть роскошнее: индийские павлины, китайские золотистые фазаны, бирманские цесарки, перья которых были разложены чудесные веерами; поданный десерт был похож на «полное собрание» самых экзотических фруктов: манго, гуавы, королевские бананы, ананасы, авокадо, плоды хлебного дерева; из напитков подавались только вино латании и грейпфрутовый оранжад; эти напитки содержались в хранилищах, вырытых в земле, и обладали свежестью ледяного ликера.

В колонии не было фруктовых деревьев, и троим братьям накануне вечером после ужина было поручено сходить за фруктами в лес, окружавший пашню. Жюстин в поисках манго, росшего только вдоль берега, стал подниматься вверх по течению реки и заметил в джунглях вдоль Ситауна тигриные тропы.

При этой новости пятерых молодцов охватило воодушевление, и было решено через несколько дней устроить охоту на тигра, причем со слонами, чтобы охотников могли сопровождать дамы. Эта выдумка, тут же всеми подхваченная, принадлежала Жанне, и только Элен, печально взглянув на нее, пробормотала про себя:

— Бедная сестра!

Жанну отнюдь нельзя было назвать храброй; в действительности она себе места не находила при мысли, что Рене отправится один на эту ужасную охоту и три или четыре часа она будет обречена на тревожные ожидания.

Рене попытался разубедить ее, но от этого Жанна расстроилась еще больше. Тогда Элен предложила отложить охоту. Со дня на день ожидалось прибытие тела виконта, следовало с почестями предать его земле, прежде чем думать о развлечениях. Встав из-за стола, Элен подозвала к себе сэра Джеймса и Рене и рассказала им все, чему стала свидетельницей, добавив, что, невзирая на сопротивление старика, она настояла на строгом соблюдении условий соглашения между ним и виконтом. Оба молодых человека одобрили ее твердость.

— Ну, а Жанна, — добавила, смеясь, Элен, — поскольку она, вне всякого сомнения, не слушала нашего разговора или не поняла из него ни слова, стала наследницей, сама того не подозревая. Одна беда — в этой пустыне будет нелегко найти себе суженого.

— Ей следовало позаботиться о нем раньше, как это сделали вы, и привезти из Европы.

Они перевели свои взгляды на Рене, но юноша оставался невозмутимым, и едва заметная улыбка, скорее печальная, нежели веселая, показалась на его губах. В этот момент их внимание переключилось на работу, которую проделывали братья. Расположившись в тени огромного баобаба, они копали бассейн, чтобы потом небольшим каналом соединить его с рекой.

Когда бассейн будет готов и его заполнит речная вода, получится превосходная ванна для девушек, они смогут принять ванну и вернуться назад, проделав не больше сотни шагов от дома.

Таким образом, все усилия этого замечательного семейства были направлены на благо его гостей.

Возвращаясь домой, молодые люди заметили сидевшую у дверей Жанну, рассеянно наблюдавшую, как Адда запрягает двух маленьких бирманских лошадок. Они предназначались для прогулок сестер.

В Пегу водятся две совершенно разные породы лошадей. Одна из них обитает в нижнем Пегу, на затопленных болотистых почвах от Аракана до Тенассерима. Пока вы в дельте, образуемой мириадами притоков Иравади, вам будут попадаться лишь неуклюжие и не очень выносливые лошадки. Те же, что обитают на сухих пространствах Хензады, — маленькие, обычно очень грациозные и неутомимые. Впрочем, в Бирме знатные и состоятельные люди используют для верховой езды слонов. В старинные же повозки, транспорт, предназначенный для недолгих путешествий, впрягают быков либо буйволов; а лошадь является, скорее, предметом роскоши.

В колонии насчитывалось пять или шесть лошадей, но на них разъезжали только юноши и Адда, и никому больше не позволялось садиться на них. Скажем точнее: никто не осмеливался. Адда, полудикая, не имевшая представления о женских седлах, принятых в Европе, привыкла вскакивать на лошадь и сидела на ней по-мужски. Она носила тесную юбку, открытую по бокам и обнажавшую штанишки, которые достигали лодыжек. С упругим станом, не знавшим корсета, изгибавшимся при каждом движении лошади, и волосами, которые трепал ветер, она напоминала одну из тех фессалийских женщин, о которых говорит Федра и косы которых при беге разрезали воздух подобно фессалийскому клинку[50].

Обе девушки выражали свое искреннее восхищение преображением Адды у них на глазах, но заявили, что никогда не сядут на лошадей таким образом. «Не беспокойтесь, — отвечала Адда, — пусть Рене или Джеймс нарисуют французское седло, а мой брат, столяр, изготовит его». В эту минуту показалась выходящая из леса процессия, состоявшая из слона, четырех коней и десятка людей.

Слон был весь покрыт черной тканью. При этом зрелище девушки, поднявшиеся на возвышавшуюся над домом террасу, уже не сомневались, что это везут тело их отца.

Зазвучал гонг, возвещавший всеобщий сбор, открылись ворота, и траурный кортеж въехал на территорию. Когда слон, на котором везли гроб, вошел во двор, две девушки опустились на колени; их примеру последовали все остальные.

Пегуанский шабундер, охотно взявший на себя хлопоты по организации похорон, предложил двоим иезуитским миссионерам воспользоваться и этим кортежем, и его транспортом, чтобы благополучно пересечь лес, кишевший свирепыми животными. Они с радостью согласились, а в благодарность вызвались произнести над гробом виконта де Сент-Эрмина заупокойные молитвы.

Гроб внесли в маленькую часовню. Вместо свеч там постоянно горело хвойное дерево, создававшее ощущение, что перед вами — Неопалимая Купина. Затем торжественно, насколько позволяли условия, была отслужена заупокойная месса. Наконец гроб с телом виконта опустили в яму рядом с могилой Евы.

На несколько дней население колонии погрузилось в траур и размышления об этой смерти, преждевременной и жестокой. Несколько дней Жанна могла плакать, и никому сейчас в голову не могло прийти спросить ее о причине слез.

Через день двое иезуитов продолжили свой путь в Китай.

LXXIV

ТИГРЫ И СЛОНЫ

В дни, последовавшие за похоронами виконта де Сент-Эрмина, молодые люди прилежно старались не только не предаваться развлечениям, но даже не говорить о них. Мы помним, что собиралась охота на тигра вблизи берега Ситауна, в местности, где Жюстин, отправляясь за манго, нашел многочисленные следы. Но для такой охоты, в которой должны были участвовать слоны, требовались некоторые необходимые приготовления.

Так, столяр Жюль должен был изготовить деревянные удаты в метр высотой, способные вместить четыре или пять человек, в то время как слесарь Бернар — пять или шесть пик наподобие тех, которыми в Бенгалии вооружаются перед охотой на кабана.

Рене тем временем продолжал поддерживать самые дружеские отношения со слонами. Ежедневно он лично выводил из загона Омара и Али — такие имена дали двум толстокожим животным. И сейчас слоны позволяли ему забираться на свои широкие спины по хоботу и согнутым в коленях передним ногам и таким же образом спускаться на землю. Оба животных отзывались на свои прозвища, когда он произносил их; наконец, по своему желанию он мог обозлить их или успокоить, вызвать в них агрессию или, напротив, безропотное подчинение, и не бывало случая, чтобы один или другой когда-либо ослушались его команд.