Капитан Памфил - Дюма Александр - Страница 14

В самом деле, когда дверь отворилась, появился Фо, одетый паяцем, и Жак бросился в его объятия.

— Ну хорошо, хорошо! — сказал Фо и, поставив Жака на стол, вручил ему свою тросточку. — Вы прелестное животное. На плечо! На караул! Целься! Пли! Превосходно! Я закажу для вас полную форму гренадера, и вы будете стоять на часах вместо меня. Но сейчас у меня дело не к вам, а к вашему другу Тому. Где эта тварь?

— Я думаю, в своей будке, — ответил Декан.

— Том, иди сюда, Том! — крикнул Фо.

Том глухо заворчал — это означало, что он прекрасно понял, о ком идет речь, но нисколько не торопится откликнуться на приглашение.

— Ну, — произнес Фо, — разве так надо отвечать, когда я к вам обращаюсь? Том, друг мой, не вынуждайте меня прибегнуть к насилию.

Том вытянул лапу и выставил ее из шкафа наружу, не позволяя увидеть какую-либо другую часть своей особы, а затем принялся жалобно и продолжительно зевать словно ребенок, которого будят, а он не решается по-другому выразить свой протест против тирании наставника.

— Где палка от метлы? — с угрозой в голосе поинтересовался Фо, с грохотом переставляя дикарские луки, сарбаканы и удочки, громоздившиеся за дверью.

— Он уже здесь! — воскликнул Александр, указывая на Тома: услышав хорошо знакомый шум, медведь проворно поднялся и теперь вразвалку с невинным и добродушным видом приближался к Фо.

— В добрый час! — отозвался Фо. — Так ведите себя полюбезнее, когда ради вас приходят из кафе Прокопа в предместье Сен-Дени.

Том стал качать головой вверх и вниз.

— То-то же. Теперь пожмите руки вашим друзьям. Чудесно!

— Ты берешь его с собой? — спросил Декан.

— Поведу его немного поразвлечься, — ответил Фо.

— И куда вы вдвоем отправитесь?

— На маскарад, только и всего… Ну, Том, дружок, пошевеливайся, мы наняли фиакр повременно.

И Том, словно поняв важность последнего довода, вприпрыжку сбежал по ступеням; Фо следовал за ним. Кучер фиакра опустил подножку, и медведь с помощью Фо сел в экипаж, как будто всю жизнь только этим и занимался.

— Ух ты, вот здорово переоделся! — сказал кучер. — Прямо, можно подумать, настоящий медведь. Куда же вас отвезти, судари мои?

— В Одеон, — ответил Фо.

— Гррр! — проворчал Том.

— Ну-ну, не надо сердиться, — отозвался кучер. — Хоть это довольно далеко, но я довезу вас хорошо.

И в самом деле, через полчаса фиакр остановился у дверей театра. Фо вышел первым, расплатился с кучером, затем помог выйти Тому, купил в кассе два билета и беспрепятственно прошел мимо контролера.

Когда Том второй раз обходил по кругу фойе, за ним начали следовать по пятам. Подлинность, с которой вновь прибывший воспроизводил повадки животного, чью шкуру он носил, поразила нескольких любителей естествознания. Любопытствующие подходили все ближе и, желая проверить, распространяется ли его способность к подражанию и на голос, дергали его за хвост или щипали за ухо.

— Гррр! — ворчал Том.

У всех собравшихся вырвался общий крик восторга: голос был удивительно похож на медвежий.

Фо повел Тома в буфет и угостил его пирожными, которые тот очень любил. Медведь проглотил несколько штук, настолько хорошо изображая прожорливость, что зрители так и прыснули со смеху; затем Фо налил воды в стакан, и Том, изысканно взяв его лапами, как имел обыкновение поступать, когда Декан оказывал ему честь, допуская к своему столу, одним глотком осушил содержимое.

Теперь восторг публики дошел до предела, и, когда Фо захотел покинуть буфет, он оказался в таком плотном кольце, что начал опасаться, не воспользуется ли Том когтями или зубами, чтобы оттуда выбраться, а это осложнило бы положение.

Поэтому Фо отвел Тома в уголок, заставил прислониться к стене и приказал стоять смирно вплоть до нового распоряжения. Как мы уже говорили, для Тома стоять на часах было привычным занятием, превосходно согласовывавшимся с его леностью. Он точнее выполнял приказ, чем многие знакомые мне солдаты национальной гвардии, и терпеливо нес свою службу, пока его не сменяли. Один арлекин предложил ему свою деревянную саблю, чтобы дополнить пародию, и Том важно положил тяжелую лапу на игрушечное оружие.

— Знаете ли вы, — обратился Фо к любезному сыну Бергамо, — кому вы только что одолжили свою саблю?

— Нет, — ответил арлекин.

— И вы не догадываетесь?

— Совершенно.

— Ну, посмотрите хорошенько. По изяществу его движений, по наклону шеи к левому плечу, как у Александра Великого, по безупречности в подражании голосу… как!.. вы не узнаете?

— Честное слово, нет!

— Одри, — таинственно произнес Фо. — Одри в своем костюме из «Медведя и паши».

— Да нет же, он играет белую медведицу.

— Вот именно! Он взял шкуру Верне, чтобы его не узнали.

— Ну и шутник! — сказал арлекин.

— Гррр! — проворчал Том.

— Теперь я узнаю его голос, — согласился собеседник Фо. — О, удивительно, как я раньше не догадался. Скажите ему, чтобы он сильнее изменил голос.

— Да, да, — ответил Фо, направляясь в сторону зала. — Но, чтобы он оставался забавным, не надо слишком надоедать ему. Я попробую добиться, чтобы он станцевал менуэт.

— В самом деле?

— Он мне это пообещал. Передайте это вашим друзьям, чтобы никто не сыграл с ним дурной шутки.

— Не беспокойтесь.

Фо вышел из круга, а арлекин, совершенно очарованный, переходил от маски к маске, сообщая новость и повторяя рекомендации, после чего каждый скромно отступал назад. В это время послышались звуки галопа, и все, кто находился в фойе, устремились в зал; но прежде чем последовать за прочими, веселый арлекин на цыпочках приблизился к Тому и, склонившись к его уху, прошептал:

— Маска, я тебя знаю.

— Гррр! — ответил Том.

— О, сколько бы ты ни говорил «гррр-гррр», ты станцуешь менуэт, не правда ли, ты будешь танцевать менуэт, Мареко моего сердца?

Том покачал головой вверх-вниз, как имел обыкновение делать, когда его о чем-то спрашивали, и арлекин, удовлетворившись этим утвердительным ответом, отправился на поиски коломбины, чтобы танцевать галоп.

Том остался наедине с продавщицей прохладительных напитков. Он не двигался с места, но глаза его неотрывно были устремлены на прилавок, где пирамидами возвышались груды пирожных. Продавщица, заметив его пристальное внимание к своему товару, решила воспользоваться случаем и протянула к Тому руку с тарелкой; тот осторожно взял одно, потом второе, третье… продавщица без устали предлагала, Том без устали принимал, и в результате этого взаимодействия к тому времени, как закончился галоп и танцоры вернулись в фойе, Том приступил ко второй дюжине пирожных. Арлекин завербовал пастушку и пьеретту и привел этих дам танцевать менуэт.

На правах старого знакомого он приблизился к Тому и сказал ему на ухо несколько слов. Том, благодаря пирожным пребывавший в чудесном настроении, ответил самым любезным ворчанием. Арлекин обернулся к зрителям и объявил, что сеньор Мареко с огромным удовольствием исполнит просьбу собравшихся. При этих словах загремели рукоплескания и раздались крики: «В зал! В зал!»; пьеретта с пастушкой взяли Тома каждая за одну лапу; Том, как галантный кавалер, позволил себя вести, с удивлением поглядывая то на одну, то на другую танцовщицу, и вскоре оказался с ними на середине партера. Каждый занял свое место: одни в ложах, другие на балконах, большая часть собралась в кружок; оркестр заиграл.

Менуэт был триумфом Тома и хореографическим шедевром Фо, так что первые же движения принесли танцору несомненный успех, не перестававший возрастать, и к последним фигурам восторг публики дошел до исступления. Тома торжественно внесли в литерную ложу, пастушка сняла свой венок из роз и возложила ему на голову, весь зал аплодировал, и кто-то в восхищении крикнул:

— Да здравствует Мареко Первый!

Том с удивительным изяществом оперся на барьер своей ложи; в это время послышались первые такты контрданса, и все поспешили в партер, за исключением нескольких придворных нового короля, оставшихся подле него в надежде раздобыть билет на представление; но на все их просьбы Том отвечал лишь своим неизменным «гррр».