Человек с разрушенных холмов - Ламур Луис - Страница 9

— У меня был приятель, который предпочитал Юту, —вмешался Бен Ропер. — Там есть места, где не ступала нога белого человека. По крайней мере, он так рассказывал.

— Там Синие… [4] — Харли вдруг осекся, а потом добавил:— Мормоны. Говорят, что эти люди предпочитают общаться только со своими.

— Хорошие люди, — возразил я. — Мне случалось проезжать через их земли, и если ты не лезешь не в свои дела, то обойдешься без неприятностей.

Мы ели, лениво переговариваясь. Барби-Энн отлично готовила, и Роджер Бэлч упускал замечательную хозяйку, если, конечно, хотел именно этого. У меня возникла мысль, что его папаша подумывал об альянсе. Майор был единственным человеком, который заставлял Бэлча и Сэддлера сдерживать их напор, но если им удастся с помощью женитьбы втянуть его в родство…

Харли уехал на дежурство, а мы не спеша покончили с ужином и решили, не дожидаясь утра, вернуться в хижину ночью.

Пока все сидели за столом, Джо Хинг не проронил ни слова, но, когда мы вышли наружу, он последовал за мной.

— Бен говорит, что ты стрелок.

— Мне приходилось пользоваться револьвером, но я не стал бы называть себя стрелком.

— На Бэлча работают несколько бандитов.

— Я пастух, Джо, — пожал я плечами. — Бродяга, который всего лишь проезжал мимо. И не ищу приключений на свою голову.

— Мне может понадобиться человек, хорошо владеющий револьвером и не имеющий ничего против того, чтобы пустить его в ход.

— Не там ищешь. Если меня вынуждают, я дерусь, да и то нужно здорово постараться, чтобы принудить меня к этому.

Мы постояли в темноте.

— Как вы поладили с Фуэнтесом?

— Он отличный работник, — ответил я, — и готовит лучше меня. Почему бы ему мне не понравиться? — Помолчав, я спросил: — Харли живет здесь или у себя?

— То здесь, то у себя. У него стадо, о котором он должен заботиться. А живет он, где кончаются горы. Я не удивляюсь, что ему нравится там. Безлюдный край.

— А ты сам бывал у него?

— Нет, но Денни ездил туда однажды за Харли. Довольно долго разыскивал его. Но это же Денни. Он честный малый, но не разыщет и церковной колокольни посреди кукурузного поля.

Когда мы двинулись в обратный путь, нагруженные провизией на случай долгого отсутствия, ярко светила луна. Фуэнтес делал все не спеша, и работа вместе с ним оказалась именно такой, какая мне была по душе, — без надрыва.

Следующие четыре дня мы занимались тем, что изматывали себя, но без особого результата. Там, где несколько дней назад пасся скот, теперь ничего не оказалось. Фуэнтес умел гонять коров по кустам и знал свое дело, а для езды по зарослям нужно владеть не только искусством, но и наукой. Тут не годятся ваши большие лассо с широкой петлей. Только вы заметили быка, как его уже нет; хотя если вы засекли его на открытом месте, ваша лошадь покроет расстояние между вами в три-четыре скачка, и, заранее приготовив лассо, вы метнете его со скоростью пули. Широкая петля обхватит быка, и он — ваш. А среди зарослей железного дерева, опунции и меските у вас нет ни малейшего шанса развернуть петлю… здесь как на рыбалке, только ваша рыбка весит от тысячи до полутора тысяч фунтов, а иногда и больше.

Фуэнтес мог справиться с этим. И справлялся, хотя его украшали шрамы, напомнив мне о днях, проведенных в зарослях. От этого остаются шрамы. Приходилось надевать на себя кожаные грубые чапсы, закрывающие ноги спереди, куртку из кожи или плотной ткани, а на стремена — танадерос, защищавшие их от веток, которые могли выбить всадника из седла или поранить лошадь.

Мы работали на износ, но за четыре дня собрали всего лишь девять голов, что делало наши усилия бестолковыми.

— Я видел следы, Тони, много следов. Только ничего не разобрать.

Мы сидели и ели.

Положив вилку, он в задумчивости уставился на дверь.

— Есть тут одна тварь, о которой я думаю. Маленькая рыжая телка. Кажется, двухлетка, очень симпатичная, но слишком умная для своего возраста. Она попадалась мне каждый день, и каждый день ускользала от меня, и снова возвращалась обратно, но после того, как мы вернулись сюда, я ее не вижу.

— Может быть, она нашла себе кого-нибудь другого, чтобы он гонялся за ней, — весело предположил я. — Все они рано или поздно так поступают.

Фуэнтес снова взялся за вилку.

— Я думаю, что ты хочешь что-то сказать, амиго. Завтра мы не будем отлавливать коров…

— Нет?

— Мы будем охотиться… за маленькой рыжей телкой. И может, найдем ее… а может быть, еще что-нибудь. И прихватим свое оружие.

Позавтракав на скорую руку, мы выехали на рассвете. Подо мной шел гнедой с черными хвостом и гривой. Утро выдалось прохладным и приятным; Фуэнтес ехал впереди, направляясь к нашему потайному источнику, и по мере приближения к нему то посылал лошадь вперед, то поворачивал назад. Внезапно он натянул поводья и указал вниз:

— Видишь? Это ее след. Двух — или, может, трехдневной давности.

Она пила в водоемчике пониже источника, а потом отошла пощипать травку вместе с несколькими другими животными. Мы отправились по их следам до выхода из лощины и далее — вверх по склону холма. И только к полудню заметили перемену.

— Амиго, посмотри!

Я тоже заметил это. Внезапно беспорядочное блуждание закончилось, и маленькая рыжая телка пошла в определенном направлении. Теперь она двигалась точно по прямой, время от времени переходя на бег. Она шла вместе с другими животными, чье кормление внезапно прервали. Тут же мы разглядели причину этого.

Лошадиный след!

Становилось все больше скота, пригнанного с севера, который теперь гнали на восток. И еще всадник.

— Если они нас увидят, — сказал я, — то догадаются, что мы идем по следу. Давай разъедемся, как будто разыскиваем отбившееся от стада животное, но будем держать друг друга в поле зрения.

— Bueno, amigo. — Фуэнтес повернул от меня, время от времени приподнимаясь на стременах, будто что-то высматривал.

Но мы продолжали идти по следу; вначале одно стадо, потом к нему присоединилось другое, небольшое… теперь уже не меньше тридцати голов… а может, и больше.

Не удивительно, что мы не нашли скот. Кто-то нарочно угнал его у нас.

Иногда они позволяли скоту побродить, пока сгоняли еще. Под конец стало очевидно, что за несколько дней работы неизвестные гости собрали по меньшей мере сотню голов.

— Гонят стадо подальше, — обратил внимание Фуэнтес. — Однако я удивлен. Если они хотят украсть скот, то почему движутся не на юг, а?

И тут до меня дошло.

— Возможно, в их планы не входит кража. Они просто надеются помешать нам продать скот. Если мы не соберем его для клеймения, то не сможем и продать.

— И что тогда?

— Тогда Розитер не выручит столько денег, на сколько рассчитывает. И, скорее всего, потеряет ранчо, а затем кто-то, отлично знающий, что здесь намного больше скота, чем думает Розитер, купит это самое ранчо по дешевке.

— Правильно мыслишь, амиго, очень правильно. Ведь это же еще один вид воровства, а? Сеньор Розитер полагает, что у него осталось совсем мало скота, попадает в тяжелое положение и продает ранчо за бесценок, когда на самом деле здесь полно скота.

— И все же, мне кажется, концы с концами опять не сходятся. Если не считать твоей маленькой рыжей телки, я не заметил следов молодняка. Есть быки, несколько коров — их копыта чуть острее, — но совсем немного малолеток.

У самого гребня, где не было источника, мы разбили лагерь в довольно укромной лощине, позволявшей нам с наступлением темноты развести огонь, используя бизоний помет вместо дров. С высоты открывался хороший обзор; поужинав и оставив кофейник на углях, мы поднялись на гребень осмотреть окрестности. Над нами раскинулось море звезд, но мы почти не замечали их и высматривали иной свет… свет костра.

— Ты лучше знаешь эту местность. Где находятся остальные ранчо? — спросил я.

Фуэнтес на какое-то время задумался.

— Мы забрались слишком далеко на восток, амиго. Это дикая страна, где никто не ездит, кроме команчей и кайова — и то иногда. С ними лучше быть поосторожней. Позади — владения майора… Они ближе всего. Там, на горизонте, осели Бэлч и Сэддлер.