Человек с разрушенных холмов - Ламур Луис - Страница 52

— Хорошо, мистер, поговори с ними, — сказал рыжеволосый, — а я обращусь к Господу, чтобы Он подыскал тебе нужные слова.

Во главе отряда скакали Бэлч и майор, а сразу за ними Энн. Бок о бок с ней ехал Роджер Бэлч.

Я выехал навстречу.

— Вот ваш скот, по крайней мере, большая его часть. Эти ребята предложили помочь перегнать стадо, пока я не встречу вас.

— Кто они такие? — подозрительно спросил Роджер Бэлч. — Я никого из них раньше не встречал!

— Да просто проезжали мимо, — нашелся я, — направлялись в Сан-Антонио. Помогли мне собрать животных, а потом погнали на север.

— Спасибо, ребята, — сказал майор Тимберли. — Чертовски любезно с вашей стороны.

— Майор, ребята торопились, и мне удалось уговорить их помочь, если бы вы подбросили им на выпивку… — предложил я.

— Ну конечно! — Он достал золотого орла [6]. — Вот, друзья, выпейте за мое здоровье. И спасибо… большое спасибо!

— Не станем возражать, — ответил ковбой постарше, потом посмотрел на меня. — Одно удовольствие иметь дело с честным человеком.

— До встречи в Сан-Антонио! — весело подмигнул им я. — Лучше мне видеть вас болтающимися по городу, чем здесь на веревке.

Они пустили своих коней рысью, а мы погнали скот дальше на север.

В сопровождении Роджера Бэлча ко мне подъехала Энн.

— Мы беспокоились, — сказала она, — очень беспокоились. Особенно когда увидели канюков.

— Канюков? — Мое лицо выражало саму невинность.

— Отец обнаружил покойника. Его застрелили. К счастью, это оказались не вы.

— Ну, это заметно, — сухо ответил я.

— А потом еще перестрелка в Менардвилле, — добавила Энн.

— Что вы говорите? Это неподалеку от Пресидо? Похоже, там, где проезжаю я, ничего особенного не происходит. Выходит, я пропустил самое интересное.

Энн пристально посмотрела на меня, но Роджер ничего не заметил.

— Я говорил Энн то же самое, — заявил он. — Вы не могли быть замешаны в это дело! Парень, посланный вами, сообщил, что вы рассказывали о перестрелке сразу после того, как она произошла.

Фуэнтес подъехал вплотную ко мне.

— Говорил я с тем красавцем из салуна. Он никогда не видел ничего подобного. Стреляли, как по стае уток — сначала правого, потом левого. Он назвал это стрельбой из книжки с картинками.

— А что с Близнецом Бейкером? — спросил Роджер.

— Исчез. Его сестра говорила, что он часто ездил в Сан-Антонио, так что, возможно, уже там.

— По крайней мере, мы вернули свой скот, — заметил Фуэнтес.

— Роджер говорил, что беспокоиться не о чем. И мы получим весь скот без особых неприятностей.

— Мне нравится, когда человек уверен в себе, — заметил я.

— Отец не хотел, чтобы я ехала, — добавила Энн, — но Роджер сказал, что все будет в порядке. Что у скотокрадов кишка тонка и что Близнец Бейкер сбежит еще до того, как мы доберемся сюда.

Похоже, Роджер изрек слишком много ценных сентенций и его теперь цитировали чаще обычного. Фуэнтес тоже заметил это. Его глаза наполнились лукавством.

— В счет идут только воспоминания, — напомнил он. — Никогда не задерживайся слишком долго и не позволяй им видеть, как ты всовываешь в штаны одну ногу, потом…

— Да черт с ним, со всем этим, — раздраженно оборвал я.

Вокруг было темно и спокойно, когда мы въехали во двор ранчо «Стремени». Свет горел только на кухне, и на наше появление в загоне заржала лошадь.

— Как ты думаешь, тут найдется что-нибудь поесть? — с надеждой спросил я.

— Посмотрим. Для чего-то горит свет, — отозвался Фуэнтес.

Мы с ним загнали лошадей в загон, и я швырнул на крыльцо седельные сумки и свернутую постель.

В доме на столе стояло блюдо с холодным мясом, лежали хлеб, масло и пара больших кусков яблочного пирога. На плите грелся кофейник, поэтому, прихватив тарелки и вилки, мы молча уселись друг против друга, преисполненные чувства признательности.

— Тот парень в салуне, — продолжил развивать тему Фуэнтес, — говорил мне, что всадник вроде как просто проезжал мимо… верхом на черноногом коне.

— Он бы лучше не открывал рот.

— Он доложил это только мне! — Глаза Фуэнтеса хитро сузились. — Они тебя поджидали, Ларедо и Сонора? — спросил он уже серьезно.

— Близнец Бейкер заплатил им, чтобы они убили всадника на лошади с клеймом «Стремени». Имя не упоминалось.

— Этот, из салуна, говорил, что ты знал одного из них?

— Пару раз играл с ним в покер. Но он никогда не был мне другом. Он и Сонора взяли вперед деньги за работу. И часть потратили.

Фуэнтес отвалился от стола.

— В тот раз… в покер, кто выиграл?

— Он.

— Вот видишь? Никто все время не выигрывает — ни с девушками, ни с оружием, ни в покер. — Мы вышли наружу, под звездное небо, и Фуэнтес закурил сигару. — Никто… даже ты.

Я посмотрел на него.

— На сей раз парень, который уезжает, — ты. Девушка выйдет за другого, но будет вспоминать о тебе как о доблестном герое, прибывшем из бескрайней дали, а потом так же доблестно укатившем в бескрайнюю даль.

— Ты пытаешься мне что-то сказать?

— Энн Тимберли выходит замуж за Роджера Бэлча. Ты что, еще не понял?

— Два больших ранчо по соседству друг с другом. Это впечатляет.

— А Майло Тэлон всего лишь странствующий ковбой. Ты не рассказывал о своем ранчо, амиго?

— Никому не говорил и не собираюсь.

— Да, такие вот дела. А теперь, по-моему, нам следует поспать.

— Харли и Ропер со стадом? — спросил я.

— Ну да.

— А как Джо? Все еще в доме?

— Пока там. — Фуэнтес щелкнул пальцами. — Ах! Совсем забыл. Тут тебе пришло письмо. Оно у меня в кармане куртки, а она осталась висеть на седле. Утром отдам.

— Будь добр, Тони. Отдай сейчас.

— Сейчас! Ну конечно! — Он пошел к загону, а я, подобрав свое изуродованное одеяло, направился к бараку. С минуту я стоял, впитывая в себя ароматы ночи и отыскивая знакомые звезды. Потом очень осторожно толкнул носком левого сапога дверь и швырнул одеяло внутрь.

Вспышка пламени прорезала ночь, и громовой раскат ружейного выстрела резанул по ушам. В тот же момент моя рука выхватила револьвер, и я послал три пули туда, где находилось извергшее пламя жерло.

Подавшись назад, я ждал с оружием наготове.

Долгое замедленное мгновение тишины, потом — глухой звук упавшего винчестера, треск рвущейся одежды и грохот падения чего-то тяжелого.

И снова все стихло в ночи.

— Амиго? — раздался позади меня голос Фуэнтеса.

— Все в порядке, амиго, — отозвался я.

Он вышел вперед, и мы вместе стояли в темноте, поглядывая то на дом, то на барак. Уходя, мы задули на кухне лампу, а теперь никто не зажег ее и даже не полюбопытствовал, что случилось.

— Проеду несколько миль и разобью лагерь. Пойду оседлаю каурого, — сказал я.

— Ты знал, что он там? — спросил Фуэнтес.

— У дверей кухни стояла винтовка с раздвоенным прикладом. Это была его роковая ошибка. Оставить его там. Я догадался, что он поджидает меня в хижине.

— И поэтому послал меня за письмом?

— У меня с ним свои счеты.

— Muchas gracios, amigo [7].

В загоне я оседлал каурого.

— Мы едем вместе, amigo… bueno?

— Почему бы и нет? — ответил я.

Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

Дверь дома со скрипом отворилась, и старческий голос позвал в ночи:

— Джон?.. Джон… Близнец?

Ответа не последовало. Его и не могло быть.

Мы с Фуэнтесом выехали со двора ранчо.

Когда наступило утро, а до станции почтовых дилижансов оставалось уже не так далеко, Фуэнтес вспомнил:

— А письмо, амиго?

Оно было написано женским почерком.

Я надорвал край.