Собрание сочинений в 15 томах. Том 9 - Уэллс Герберт Джордж - Страница 58

– Для вас!

– А для вас нет?

– Нет. Нет, я буду следовать правилам… Это странно, но к данному случаю подходят только готовые штампы. Мисс Стэнли, вы меня поставили в необычайное положение. – Его раздражал собственный голос. – Ах, черт!

Она не ответила; казалось, в нем происходит внутренняя борьба.

– Нет! – наконец произнес он вслух.

– Здравый смысл подсказывает, – продолжал Кейпс, – что мы не можем стать любовниками в обычном смысле слова. Это, по-моему, ясно. Вы знаете, я сегодня был совершенно не в состоянии работать. Курил в препараторской и думал обо всем этом. Мы не можем быть любовниками в обычном смысле слова, но мы можем быть большими и близкими друзьями.

– Мы и теперь друзья, – заметила Анна-Вероника.

– Вы меня глубоко заинтересовали…

Он остановился, чувствуя неубедительность того, что ему надо сказать.

– Я хочу быть вашим другом. Я вам уже говорил об этом в зоологическом саду, я это и думаю. Будем друзьями настолько близкими, насколько могут быть друзья.

Он видел побледневшее лицо Анны-Вероники.

– К чему притворяться? – спросила она.

– Мы не притворяемся.

– Притворяемся. Любовь – одно, а дружба – совсем другое. Я моложе вас… И у меня есть воображение… Я знаю, о чем говорю… Мистер Кейпс, вы думаете… Вы думаете, я не знаю, что такое любовь?

Кейпс помолчал.

– У меня в голове полный сумбур, – сказал он наконец. – Я весь день думал. А кроме того, в течение долгих недель и месяцев во мне таилось столько мыслей и переживаний… Я чувствую себя и скотиной и почтенным дядюшкой. Я чувствую себя чем-то вроде жулика-опекуна. Все законы против меня… Почему я позволил вам затеять этот разговор? Мне надо было сказать…

– Едва ли вы могли удержать меня…

– Может быть, и смог бы…

– Нет, не могли.

– Все равно я обязан был, – сказал он и тут же отклонился от темы. – Я хочу знать, известно ли вам мое скандальное прошлое?

– Очень мало. Оно как будто не имеет значения. Верно?

– Думаю, что имеет, и большое.

– Почему?

– Оно не даст нам возможности пожениться. И накладывает запрет… на многое.

– Но не помешает нам любить друг друга.

– Боюсь, что не помешает. Но, право же, сделает нашу любовь чем-то ужасно отвлеченным.

– Вы разошлись с вашей женой?

– Да, но вы знаете почему?

– Не совсем.

– Почему на человека всегда наклеивают ярлык? Видите ли, я с женой разошелся. Но она не хочет развода и не разведется. Вы не понимаете, в каком я положении. И вы не знаете, чем вызван наш разрыв. В сущности, все вертится вокруг вопроса, вам непонятного, а я никак не мог сказать об этом раньше. Мне хотелось сделать это тогда, в зоологическом саду. Но я считался с вашим кольцом.

– Бедное старое кольцо! – отозвалась Анна-Вероника.

– Мне не следовало ходить в зоологический сад. А я просил вас пойти со мной. Человек – существо сложное… Мне хотелось побыть с вами. Ужасно хотелось.

– Расскажите мне о себе, – предложила Анна-Вероника.

– Прежде всего я был… Я участвовал в бракоразводном процессе. Но я был… был соответчиком. Вам этот термин понятен?

Анна-Вероника едва приметно улыбнулась.

– Современная девушка знакома с этими терминами. Она читает романы, исторические пьесы и так далее. А вы думали, я этого не знаю?

– Нет. Но вы, наверное, все же не понимаете.

– Почему?

– Знать вещи по названию – это одно, а знать, оттого что видел, чувствовал и сам был в таком положении, – совсем другое. Вот преимущество жизненного опыта над молодостью. Вы не понимаете.

– Может быть.

– Не понимаете. В том-то и трудность. Если я изложу факты, то, поскольку вы в меня влюблены, вы все объясните как что-то очень благородное и делающее мне честь. Ну, Высшей моралью или чем-то в этом роде… Но было не так.

– Я не разбираюсь в Высшей морали. Высшей истине и вопросах того же порядка.

– Возможно. Но молодое и чистое существо, как вы, всегда склонно облагораживать или оправдывать.

– У меня биологическая подготовка. Я особа закаленная.

– Во всяком случае, это чистая и хорошая закалка. Я считаю вас закаленной. В вас есть что-то… какая-то… взрослость. Я говорю с вами так, будто вы мудрее и милосерднее всех на свете. Я расскажу все откровенно. Да. Так будет лучше. А потом вы пойдете домой и все обдумаете, прежде чем мы опять поговорим. Во всяком случае, я хочу, чтобы вам было совершенно ясно, как вы должны поступить.

– Не возражаю, – сказала Анна-Вероника.

– Это вовсе не романтично.

– Ладно, говорите.

– Я женился довольно рано, – начал Кейпс, – должен сказать, что во мне сидит животная страстность. Я женился, женился на женщине, которую и теперь считаю одной из самых красивых на свете. Она примерно на год старше меня, она… горда, полна чувства собственного достоинства, и у нее очень спокойный темперамент. Если бы вам довелось ее встретить, я уверен, вы были бы о ней такого же высокого мнения, как и я. Насколько я знаю, она никогда не совершила ни одного неблагородного поступка. Мы встретились, когда были оба очень молоды, в вашем возрасте. Я полюбил ее, стал за ней ухаживать, но думаю, что ее чувство ко мне было не совсем такое, как мое к ней.

Он замолчал. Анна-Вероника ждала.

– Есть вещи, которые нельзя предвидеть. О таких несоответствиях в романах не пишут. Молодежь о них не знает, пока не натолкнется на них. Моя жена не поняла, в чем дело, не понимает до сих пор. Вероятно, она презирает меня… Мы поженились и некоторое время были счастливы. Она была изящной и нежной. Я боготворил ее и подчинялся ей.

Он прервал себя:

– Вы понимаете, о чем я говорю? Если не понимаете, то это ни к чему.

– Думаю, что понимаю, – ответила Анна-Вероника и покраснела. – Пожалуй, да, понимаю.

– А как вы считаете: относятся эти явления к нашей Высшей или Низшей природе?

– Я сказала вам, что не занимаюсь ни высшими проблемами, – ответила Анна-Вероника, – ни, если хотите, низшими. Я не классифицирую. – Она приостановилась в нерешительности. – Плоть и цветы для меня одно и то же.

– Это в вас и хорошо. Так вот, через какое-то время кровь во мне загорелась. Не думайте, что это было какое-то прекрасное чувство. Нет, просто лихорадка. Вскоре после нашей женитьбы – примерно через год – я подружился с женой моего приятеля, женщиной лет на восемь старше меня… В этом не было ничего замечательного. Между нами возникли постыдные, нелепые отношения. Мы встречались украдкой. Это было как воровство. Мы их слегка приукрашали музыкой… Я хочу, чтобы вы ясно поняли, я был кое-чем обязан своему приятелю. И я поступил низко… Но это было удовлетворением мучительной потребности. Мы оба были одержимы страстью. Чувствовали себя ворами. Мы и были ворами… Может быть, мы и нравились друг другу. Ну, а мой приятель все это обнаружил и ничего не хотел слушать. Он развелся с ней. Что вы скажете об этой истории?

– Продолжайте, – сказала Анна-Вероника слегка охрипшим голосом, – расскажите мне все.

– Моя жена была ошеломлена и оскорблена безмерно. Она решила, что я развратник. Вся ее гордость взбунтовалась против меня. Открылась одна особенно унизительная подробность, унизительная для меня. Оказалось, что существует еще второй соответчик. До суда я не слышал о нем. Не знаю, почему это было так унизительно. Логики в этом нет. Но это факт.

– Бедняга! – произнесла Анна-Вероника.

– Моя жена категорически решила порвать со мной. Она не желала объясняться; настаивала на том, чтобы немедленно расстаться. У нее были собственные деньги – и гораздо больше, чем у меня, – так что об этом не пришлось беспокоиться. Она посвятила себя общественной деятельности.

– Ну, и дальше…

– Все. В сущности, все. А теперь… Подождите, я хочу сказать вам все до конца. От страстей не избавляются только потому, что они привели к скандалу и крушению. Они остаются! Все то же самое. В крови живет то же вожделение, вожделение, не облагороженное, не направляемое высокими чувствами. Мужчина свободнее, ему легче поступать дурно, чем женщине. Я просто порочный человек, в этом нет никакой славы и романтики. Вот… вот какова моя личная жизнь. Такой она была и до последних месяцев. И дело не в том, что я был таким, я такой и есть. До сих пор меня это мало тревожило. Вопросом чести были для меня мои научные работы, открытые дискуссии и печатные труды. Большинство из нас таковы. Но, видите ли, на мне пятно. Я не гожусь для той любви, которой вы хотели бы. Я все испортил. Моя пора прошла, я ее упустил. Я подмоченный товар. А вы чисты, как пламя. И вы явились ко мне с такими ясными глазами, отважная, как ангел…