Пираты Черных гор - Черненко Дэн - Страница 44

Устами Ланиуса говорило не одно поколение правителей Аворниса.

– Теперь делается, – заметила королева Эстрилда. – И это не худшая партия для него, даже если ему и не следовало делать это без нашей на то воли.

– А не сам ли Петросус предложил сыграть свадьбу? – сказала Сосия, которая испытывала к казначею не самые лучшие чувства. – Он, похоже, очень хочет войти в нашу семью.

– Он знает... об Орталисе? – поинтересовался Ансер.

– Как он может не знать! – Ланиус пожал плечами.

– Если знает, как он может подвергать такой опасности свою дочь? – Архипастырь повторил его жест. – Я надеюсь, она не будет слишком несчастна.

Это пожелание оказалось лучшим из того, что члены королевской семьи сочли своим долгом сказать по поводу этой свадьбы.

Грас уже слез с лошади, когда с юга в расположение аворнийской армии галопом прискакал курьер, выкрикивавший его имя.

– Здесь! – отозвался он и помахал рукой, чтобы гонец увидел, где находится король.

Генерал Гирундо тоже только что спешился.

– Не можем ли мы провести пару дней без этих преследующих нас возбужденных парней, скачущих так, как будто у них костер под седлом?

– Такая уж у меня судьба.

Грас сделал вид, что потирает затекшие ноги. Курьер почтительно ждал, пока он закончит, и затем протянул ему свернутый лист пергамента.

– Спасибо, – поблагодарил король. – О чем речь?

– Ах, ваше величество, там все сказано, – ответил курьер. – Думаю, пусть скажет оно, а я лучше помолчу.

– Мне не нравится твой ответ, – заметил Гирундо.

– И мне не нравится.

С этими словами король Грас взломал печать и развернул послание от короля Ланиуса. Закончив читать, он шепотом выругался.

– Что там, ваше величество? – поинтересовался Гирундо.

– Орталису взбрело в голову жениться на дочери Петросуса, Лимозе. Точнее, ему не просто взбрело в голову, он просто сделал это.

– Ого! – протянул Гирундо. Редко удается человеку вложить столько смысла в одно восклицание.

– Вот и я о том же.

Больше всего на свете Грасу хотелось не верить зятю, но он понимал, что Ланиусу, не важно, насколько умным он был, никогда бы не хватило воображения придумать такое.

– Что вы будете делать, ваше величество? – поинтересовался Гирундо.

Чем больше Грас думал об этом, тем меньше ему нравились ответы, которые приходили в голову.

– Я не знаю, что с этим можно сделать... Наверное, Ансеру следует наказать священника, который поженил их так поспешно, – неохотно ответил он. – Свадьба законна, никто в этом не сомневается. Я не могу прервать кампанию, чтобы вернуться в столицу и попытаться все исправить. Но, ох, если бы ты знал, как мне хочется... Петросус соблазнил Орталиса Лимозой с единственной целью – добиться для себя большего влияния. Никто во дворце и вокруг него не пожелал использовать собственную дочь в подобной игре. Если казначей полагает, что это даст результаты, ему следует еще раз хорошо все обдумать.

– Да. – Гирундо не сказал многого из того, что мог бы сказать, – это лишь подтвердило наличие у него дипломатического дара. Но выражение его лица было красноречиво.

– Может быть, все еще будет хорошо. – Его слова прозвучали не слишком убедительно.

– Да, может быть.

Грас умудрился преуспеть в неубедительности даже больше, чем Гирундо, что, разумеется, было нелегко. «И так я говорю о своем собственном сыне! » Это была горькая пилюля.

Король вздохнул.

– Я должен продолжать. Мы должны продолжать. Что бы ни случилось там, в столице, все это менее важно, чем то, ради чего мы здесь.

Гирундо склонил голову.

– Да, ваше величество.

Грас был уверен, что новость о женитьбе Орталиса распространялась по армии с обычной скоростью сплетни. Никто, кроме Гирундо, вроде бы не осмеливался прямо высказаться по этому поводу. Это вполне устраивало короля.

«Я почти хочу, чтобы черногорский флот ударил по нашему западному побережью достаточно сильно, чтобы заставить меня повернуть назад, – подумал он и затем быстро, на случай, если боги или Низвергнутый могут каким-то образом подслушать его, добавил: – Всем понятно? Почти».

За исключением жажды чего-то гнусного, часто просвечивающей в глазах Орталиса, с его внешностью все было в порядке. Впрочем, сейчас даже эти тлеющие огоньки казались притушенными – такое уже бывало, когда он регулярно охотился. Улыбка, которую он послал королю Ланиусу, была самой обыкновенной – такой, какой и должна быть улыбка. Поклон, который затем последовал, был гораздо более полон формальной вежливости, чем Ланиус когда-либо от него получал.

– Ваше величество, – сказал Орталис, – позвольте представить мою жену, принцессу Лимозу.

– Благодарю вас, ваше высочество, – ответил Ланиус так же официально. Он кивнул дочери казначея: – Мы раньше встречались. Позвольте приветствовать вас в королевской семье. – «Что еще я могу сделать? » – Я надеюсь, вы будете очень счастливы. – «На самом деле я не верю, но человеку свойственно надеяться».

Младший король также надеялся, что никакая из его мыслей не отразилась на его лице. Очевидно, он справился со своей физиономией, потому что Лимоза улыбнулась, обнажив кривоватые зубы, и, приседая в реверансе, сказала:

– Спасибо, ваше величество. Я уверена, что буду.

Она смотрела на Орталиса блестящими темными глазами. Девушка была слегка полновата, с круглым розовым лицом и кудрявыми каштановыми волосами с рыжеватым отливом. Никто бы не назвал ее красавицей, но она производила приятное впечатление.

В обеденный зал вошла Сосия. Орталис представил свою жену сестре. Как и Ланиус, Сосия сказала все приличествующие случаю слова. Даже если она и была неискренна (как и он), Ланиус не расслышал этого в ее голосе. Он надеялся, что Орталис и Лимоза тоже не обладают особой чуткостью ко лжи. Но Сосия все-таки не смогла сдержаться до конца. Обращаясь к брату, она сказала:

– Это было так внезапно.

– Ну...

Орталис покраснел? Ланиус никогда бы не поверил, что такое возможно.

– Мы нашли, что подходим друг другу, и вот мы сделали... то, что сделали.

Молча кивнув, Лимоза стала еще более розовой (и такое оказалось возможно).

Подходят друг другу? Что это могло значить? «Я на самом деле хочу это знать?» – задумался Ланиус. Прежде чем он нашел подходящий случай, чтобы спросить об этом молодоженов, вошли слуги с подносами: хлеб, масло, мед, яблоки – обычный завтрак.

Он, Сосия, Орталис и его новобрачная сели за стол. Ланиус задавался вопросом, не появится ли Петросус. Но казначей не пришел. Быть вежливым с Лимозой не составило для Ланиуса труда, но ему пришлось бы постараться сильнее, чтобы оставаться вежливым с ее отцом.

Орталис поднес свою чашу с вином к губам Лимозы. Это был красивый, романтичный жест – пожалуй, последнее, что Ланиус мог бы ожидать от своего шурина. «Кристата тоже сначала была счастлива с Орталисом, – напомнил он себе. – Она так говорила. А что случилось потом? »

Лимоза сказала:

– Я надеюсь, война с черногорцами идет успешно. Никто не стал обсуждать эту тему. Ланиус не выдержал:

– Я надеюсь, расходы королевской казны, которой ведает твой отец, не превысят разумный уровень?

Девушка подняла на него глаза.

– Вы имеете в виду, что он не всегда поступал правильно?

Ланиус молча кивнул головой. Лимоза произнесла:

– Это ужасно!

– Да, Сосия и я тоже так думаем, – согласился Ланиус. Его голос звучал сухо.

Интересно, какое влияние имеет Лимоза на Петросуса? Если она действительно думает, что это ужасно, и если у нее действительно есть какое-то влияние... Но новоиспеченная родственница сказала:

– Мне жаль, но мой отец не прислушивается ко мне. Значит, она поняла намек Ланиуса. Это не удивило его.

Петросус был придворным долгие годы; почему бы и его дочь не могла видеть в том, что казалось замечанием, фактически просьбу к ней что-то сделать? Затем Лимоза добавила: