Ночь оборотней - Тертлдав Гарри Норман - Страница 54

Нордрик был ранен и весь в крови, но боевой задор в нем ничуть не утих. Джерину с Вэном пришлось повозиться, чтобы его удержать. Он хотел кинуться на длиннозуба, убившего Амгата.

— Нет никакого смысла мстить зверю, с которым ты не можешь справиться, — говорил ему Джерин, — Когда-нибудь он вновь примет человеческое обличье, и тогда ты с ним разделаешься.

Нордрик позволил себя убедить, хотя для него это было сродни наказанию.

Правая рука Вольфара — Шильд Крепыш, оставшийся в образе человека, стал собирать вокруг себя своих людей. Воины трокмуа тоже начали стягиваться к двум уцелевшим вождям.

Джерин решил, что настало время тайком улизнуть с поля боя. Они с Вэном, Райвин, Нордрик и еще несколько уцелевших солдат запрыгнули в колесницы и двинулись в сторону леса.

Их отъезд не был замечен продолжавшими битву людьми, однако один из оборотней видел все. Это был волк-Вольфар. Он гневно рявкнул и помчался за беглецами. Но не успел убежать далеко. Ибо сзади на него набросился длиннозуб. Зубы чудовища подбирались к горлу волка. Вольфар пытался вывернуться, но вес противника прижимал его к земле.

Вольфар вертелся, извивался и в конце концов сумел вонзить зубы в переднюю лапу врага. Раздался хруст костей. Длиннозуб заверещал и ударил волка в живот задними лапами. Вольфар слегка разжал челюсти, но в следующее мгновение уже держал чудовищного кота за горло. В пылу схватки он забыл, за кем гнался, и перенес всю свою ярость на длиннозуба. Эта ярость практически уравняла их шансы, хотя физически длиннозуб был сильней.

Джерин возблагодарил богов, что ему и немногим его спутникам удалось все же выбраться из этой переделки живыми. Отдавая негромкие указания Прискосу, он едва заметными тропами повел свою команду на север. В темноте они могли не опасаться погони: только местные жители не заблудились бы в этих лесах.

По прошествии некоторого времени барон решил, что опасность миновала и можно сделать привал. Шум сражения вдали давно стих, однако ночь спокойствия не обещала. Слишком много зверья рыскало по лесу, гораздо больше, чем в обычную пору, и многие из таких шатунов были оборотнями, захваченными врасплох восходом четырех полных лун. Их звериная суть вырвалась на свободу, и теперь их сердца жаждали крови.

Это наводило на новые размышления. Что же тогда творится в ночь оборотней в осажденных поместьях, особенно в Лисьем замке, если, конечно, он еще не пал?

— Не бери это в голову, капитан, — сказал Вэн, когда Джерин поделился с ним опасениями. — Что бы ни происходило внутри замка, снаружи дела обстоят не лучше, можешь не сомневаться. С Баламунгом или без Баламунга, трокмуа все равно сейчас не в состоянии напасть. А к утру, глядишь, громадная змея-оборотень проглотит это отродье, и проблема отпадет сама собой.

— Боюсь, такой счастливый конец чаще бывает в сказках, чем в реальной жизни, — вздохнул Джерин, однако слова чужеземца подбодрили его.

Райвину в голову пришла другая мысль:

— О, великий Даяус на небесах! Что же сейчас делается южнее гор?

Лис с ужасом представил себе эту картину. Даже если предположить, что в оборотней превратилась лишь малая часть населения столицы, ее узкие, извилистые улочки и темные аллеи наверняка стали страшней любой лесной глухомани. Он вспомнил о Тургисе, понадеялся, что тот сидит взаперти, и пожелал ему благополучно пережить катастрофу.

А вот Школе чародеев он никак не мог этого пожелать. И даже принялся проклинать ее по привычке, но внезапно остановился: ему вдруг стало стыдно.

— Теперь я понимаю, почему южные чародеи отказали мне в помощи! — воскликнул он. — Они наверняка знали о грядущем бедствии и деятельно к нему готовились. Соспер как раз и пытался мне это втолковать. Неудивительно, что каждый маг был у них так плотно занят.

Несмотря на смертельную усталость, ему никак не удавалось заснуть. Впрочем, как и его людям. Во-первых, их тревожили раны, полученные в сражении с трокмуа, воинами Вольфара и оборотнями.

А во-вторых, свет четырех лун, похоже, сообщил ночным призракам дополнительную энергию. И немалую. Они парили вокруг костра, время от времени подлетая к тому или другому воину, чтобы сообщить нечто, по их мнению, ценное. Сила, проливающаяся с небес, сделала бормотание привидений почти внятным. Даже слова удавалось разобрать, но, с другой стороны, полученные сведения приводили многих в недоумение. Люди не понимали, зачем им все это.

— Какое мне дело до того, что три дня назад в столице цена на ячмень упала на два медяка за бушель? — возмущался Райвин. Дух, сообщивший ему об этом, до объяснений не снизошел.

Призрак, пытавшийся «достучаться» до Джерина на протяжении вот уже нескольких ночей, снова подплыл к нему.

— Капитан, клянусь, он чертовски похож на тебя, — вновь сказал Вэн. — Лицо, правда, немного пошире, но если отбросить это и сломанный нос, он мог бы считаться твоим близнецом.

— Отец Даяус на небесах! — прошептал Джерин. — Дагреф, это ты?

Он сделал движение, намереваясь обнять тень убитого брата, но это было все равно, что пытаться прижать к груди ветер.

Призрак отстранился на несколько шагов и покачал головой, медленно и печально. Джерин хорошо помнил этот жест. Старший брат всегда так делал, когда младший совершал какую-нибудь глупость.

Воспоминание вызвало на глазах его слезы, хотя они с Дагрефом никогда особенно не сближались. Тот был на двенадцать лет старше, и, кроме того, Джерин, взрослея, решил, что, в отличие от Дагрефа, его солдатская жизнь не манит. Не для него она. «Во всяком случае, так я считал в то время, — подумал Джерин. — А теперь притерпелся, и ничего».

Призрак Дагрефа шевелил губами, но он по-прежнему не мог разобрать слов. Голос брата доносился до его сознания, однако был таким далеким и размытым, что Лис опять не сумел понять ни словечка.

— Повтори, — попросил он.

Призрак раздраженно скривился и стал повторять. На этот раз звуки сложились в слова, а слова — в предложение. По крайней мере одно. «Ты по-прежнему не содержишь конюшни в той чистоте, в какой содержал их наш отец», — произнес дух Дагрефа. И он вновь покачал головой, так знакомо, а затем, довольный, что наконец исполнил долг, растворился в темноте, оставив брата в еще большем недоумении, чем прежде.

— Что он сказал? — спросил Вэн.

Джерин передал ему слова призрака. Чужеземец потеребил бороду и насмешливо взглянул на Лиса.

— Он преследовал тебя все это время лишь для того, чтобы сказать, что ты плохой хозяин? Скажи мне, капитан, твой брат был в своем уме?

— Конечно в своем.

Лис не сомневался, что фраза, переданная призраком брата, имеет большое значение. И он клял себя за то, что не может взять в толк, в чем тут дело. Снова и снова он прокручивал в голове загадочные слова, но понятней от этого они не становились.

Проворочавшись полночи, он так и не приблизился к разгадке тайны. Однако проснувшись, с радостью увидел солнце, сиявшее сквозь деревья. Все луны покинули небо.

— Ты выглядишь немногим лучше покойника, — сказал Вэн, — У тебя все лицо в засохшей крови.

Джерин потер лицо и сказал:

— Наверное, я слишком много вертелся во сне и потревожил пару царапин. — Ударив левым кулаком по правой ладони, он воскликнул: — Провались все пропадом, что же все-таки Дагреф пытался мне сказать?

Он так и не получил достойного ответа. Ни от себя, ни от своих товарищей, которых тоже озадачил головоломкой.

— Возможно, он хочет, чтобы ты освободил место для хранения моего дешевого ячменя, — предположил Райвин.

Джерин раздраженно взглянул на него, однако лучшей догадки все равно не имелось.

Не успели они толком отъехать, как на пути им попался мертвый, основательно искалеченный и местами уже обглоданный бурый медведь. Рядом с ним спал голый трокмэ. Разбуженный их приближением, он вскочил и скрылся в чаще, тряся рыжими волосами.

Райвин смотрел на медведя, не веря своим глазам.

— Неужели же человек…

— Человек тут ни при чем, — мрачно сказал Вэн. — Посмотри на следы: здесь дрались медведь и дикий кот.