Император для легиона - Тертлдав Гарри Норман - Страница 63

Трибуну нравилась видессианская кухня, и он с одобрением отнесся к обещанию хозяина подать им жаркое под собственным фирменным соусом, подобного которому уважаемым посетителям пробовать еще не доводилось. Однако, вонзив зубы в крыло гуся, он раскаялся в своей доверчивости. Птица была пропитана густым острым соусом, содержащим сыр, корицу и какую-то удивительно едкую приправу, от которой у Марка потекли слезы из глаз. Иногда случалось, что видессианские пристрастия к необычным соусам оказывались слишком сильными для трибуна. Гая Филиппа жаркое тоже разочаровало, зато остальные ели с большим энтузиазмом. Подавив вздох, трибун взял с блюда, где еще оставалась половина гуся, горсть миндальных орехов. Жалобный стон сорвался с уст Марка – орехи были посыпаны чесночным порошком!

– Ты слишком мало ешь, – заметила Хелвис.

– Угу, – пробормотал он. Впрочем, это и к лучшему – все дни он просиживал теперь в своем кабинете и прибавил в весе. Кроме того, так останется больше места для вина.

– Сюда, красотка, присядь рядом! – приветствовал Гай Филипп девицу, одетую в платье, сшитое из множества желтых ленточек. Центурион придвинул к себе стул от соседнего стола. Владелец стула в этот момент вышел облегчиться, и друзья пьянчуги злобно заворчали, но открыто протестовать не решились – долгие годы службы и привычка командовать людьми придавали Гаю Филиппу несравненную уверенность в себе.

Женщина присела на предложенный стул. На ее лице читалось явное желание как следует повеселиться в обществе этого бравого мужчины, а не просто заработать деньги, прыгнув в койку к кому попало. Она положила себе в тарелку кусок гуся и налила вина в кружку. Красивая девчонка, подумал Марк и порадовался за Гая Филиппа, вкус которого в подобных делах обычно был очень плохим. Цвет ее легкого, тонкого платья напомнил Марку прозрачный шелк рубашки, которую Варданес Сфранцез силой надел на Алипию Гавру. Мысль эта возбудила воображение трибуна и одновременно разозлила его. Он сидел сейчас рядом с Хелвис, шаловливо щекотавшей пальчиком его шею, и не должен был думать в ее присутствии о других женщинах.

Тургот наклонился над столом, чтобы взять с блюда орехов, бросил несколько миндалин в рот и тут же выругался:

– Проклятый чеснок! – Намдалени торопливо влил в горло добрый глоток вина. – Дома, в Княжестве, мы никогда не поганим еду такой дрянью! – Он снова выпил, и при мысли о родине его лицо на миг утратило жесткое выражение.

– А мне такой миндаль нравится, – заявила Мавия, упрямо наклонив голову. В свете факелов ее волосы сверкали золотисто-красным и казались такими же яркими, как само пламя. Чтобы доказать, что она не шутит, девушка взяла несколько орешков и с удовольствием начала их жевать. Марк понял, что дочь наемника живет в Империи очень давно, скорее всего, она выросла здесь и привыкла к вкусам видессиан. Тургот, склонившийся над кружкой вина, стал вдруг печальным, усталым и постаревшим.

Видессианин, чей стул стащил Гай Филипп, возвратился к своему столу. Постоял несколько секунд в замешательстве, выслушивая объяснения друзей и, покачнувшись, неловко повернулся всем корпусом к римлянину. Поворот был сделан с изрядным креном, так как судно было уже здорово нагружено.

– Эй, что же эт-то ты делаешь… а-а?.. – начал он.

– Иди домой и проспись, – мягко ответил Гай Филипп, он не хотел драться, на уме у него было совсем иное. Глаза центуриона жадно впились в темные соски девицы, отчетливо выступающие под полупрозрачным платьем. Зачарованный взгляд Виридовикса устремился туда же. Только когда пьяный видессианин снова принялся шумно возмущаться, кельт, похоже, заметил его и захохотал:

– Вот хороший пример того, что случается, когда мужчина использует дарованную ему штуку лишь для того, чтобы ходить с ней в сортир.

Он говорил по-видессиански, чтобы обе компании могли посмеяться вместе с ним. Слева эти были встречены хохотом, но пьяный, сообразив, о чем говорит Виридовикс, внезапно разозлился. Он замахнулся на кельта кулаком, но в пьяном порыве промахнулся как минимум на полметра. Виридовикс пружинисто вскочил на ноги, быстрый, как кошка, несмотря на то, что и сам выпил немало. Его зеленые глаза загорелись в предвкушении неожиданного развлечения.

– О, тебе, право же, не следовало так поступать! – воскликнул он, схватил несчастного пьяницу и бросил в большой котел черепахового супа, стоящий посреди стола, за которым пировали товарищи видессианина. Крепкий стол даже не покачнулся, но брызги жирного зеленоватого супа и куски белого мяса разлетелись во все стороны. Пьяница вяло шевелил конечностями, пытаясь выбраться из котла, друзья его ругались и стряхивали с себя мясо.

– Что ты делаешь, идиот!? – крикнула девица Гая Филиппа, стараясь очистить платье и не замечая, что кусочек мяса застрял в ее волосах. – Дурак! Навозная куча!

Облитые супом видессиане двинулись на кельта, яростно размахивая кулаками. Первому из них Виридовикс угодил кулаком в нос, но второй обрушил на голову кельта кружку с вином. Пока тот, ошеломленный ударом, хватал ртом воздух, нападающий прыгнул ему на плечи, а через минуту еще один видессианин пришел на помощь товарищу.

– Двое на одного – это нечестно, – сказал старший центурион все еще терпеливо, отшвыривая крепким кулаком в сторону одного из противников Виридовикса.

Гавтруз из Татагуша тоже не теряй времени даром. Оба драчуна рухнули на стол, повалив при этом два стула вместе с сидящими на них едоками. Если они рассчитывали таким образом потушить скандал, то явно просчитались – упавшие тоже присоединились к потасовке. Маленькое недоразумение переросло во всеобщую драку. Дикий рев Виридовикса покрыл на мгновение грохот разбиваемой посуды и вопли сражающихся. Два стола стали крепостью, и казалось, все посетители харчевни пытаются взять эту цитадель штурмом. Марк и раньше слышал о том, что Виридовикс любит подраться в тавернах, но до этого момента не принимал участия в развлечениях кельта. Глиняная кружка просвистела мимо его уха и с треском раскололась о стену. Толстый видессианин ударил Марка кулаком в живот, тот застонал и согнулся пополам. Через секунду он выпрямился и отвесил толстяку такую затрещину, что тот кубарем покатился по полу и остался лежать без движения.

– Извини, – сказал Тасо Ванес и нырнул под стол, увлекая за собой Плакидию Телетце. Та взвизгнула, но покорно последовала за ним.

Это была самая добрая драка, какая только могла быть – то ли потому, что дерущиеся праздновали близкое наступление весны, то ли потому, что Виридовикс, который был славным человеком, наложил на драку отпечаток своей неповторимой личности. Но как бы там ни было, никто не хватался за нож, хотя у большинства оружие висело на поясе. Драчуны молотили друг друга кулаками с большим воодушевлением, однако крови не было.

Скаурус работал кулаками, как бешеный. Кто-то разорвал ему ворот туники и бросил за шиворот горсть фруктового снега. Марк почувствовал, как тысячи холодных муравьев поползли по его спине.

Хозяин таверны перебегал от одного драчуна к другому, крича:

– Остановитесь! Немедленно остановитесь, говорю я вам!

Никто не обращал на него никакого внимания, пока один из видессиан, раздраженный столь неуместными криками, не ударил миротворца по голове тыльной стороной ладони. Хозяин выскочил из комнаты и отчаянно завопил:

– Стража! Стража!

Вопли его затихали по мере того, как он бежал вниз по улице.

Горожанин, размахивая кулаками, бросился на Арига, сына Аргуна, казавшегося лилипутом по сравнению с рослым видессианином. В воздухе мелькали руки и ноги, и Марк, занятый собственным противником, успел заметить только, что видессианин без чувств рухнул на пол. Какой бы ни была техника кулачного боя, применяемая Аригом, результаты она давала отличные.

Еще одна тарелка разбилась у самого уха трибуна. Он резко повернулся и увидел видессианина, закрывавшего ладонями голову. Хелвис все еще держала в руке обломок тяжелого глиняного блюда.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарил ее Марк. Она улыбнулась и кивнула.