Бакскин Ран - Ламур Луис - Страница 34

— Я засыпал его, — сказал я, — но они найдут его и будут охотиться за нами.

— Одним больше, одним меньше, — заметил Карпе. — Мертвый индеец — хороший индеец.

— Мертвый индеец — это начало неприятностей, — сказал я. — Нам бы поскорее убраться отсюда, если хотим сохранить свои головы.

— Ты что, спятил? — сказал Бун, уставившись на меня. — Ведь мы нашли столько золота!

— Нам не надо уезжать далеко, — возразил я. — Но на что золото мертвецу?

— Парень прав, — поддержал меня Киньон. — Мы нарвемся на неприятности.

— Я думаю, мы справимся с этим, — возразил Карпе. — Я не боюсь индейцев. А вот Пайк, похоже, струсил. Клянусь, он никогда не видел индейцев.

Я положил мясо, которое ел, и облизал пальцы. Затем я встал и посмотрел на него через костер.

— Ты назвал меня трусом и лжецом, Эл, — мягко проговорил я. — Я не потерплю такого ни от кого.

Он уставился на меня, как будто не мог поверить своим ушам.

— Ну и что из этого? — спросил он. — Мальчик решил, что он взрослый! Ну что же, я проучу его!

И он поднялся на ноги.

— Никакого оружия, — предупредил Бун. — Если индейцы поблизости, мы не должны привлекать их внимание.

Я тут же выхватил свой охотничий нож. Некоторые не любят холодное оружие, и Эд Карпе был одним из таких.

— Хватай свой нож, Эд, — сказал я ему, — и я посмотрю, какого цвета у тебя кишки.

— Никаких ножей, — возразил он. — Я согласен биться врукопашную.

Я с силой вонзил нож в бревно и сказал:

— Хорошо. Мне все равно. Выходи и посмотрим, кто здесь ребенок.

Он пошел на меня. Эд Карпе был высоким мужчиной, поджарым и с железными мускулами. Он с такой силой ударил мне в челюсть, что у меня искры посыпались из глаз. От удара я закачался. Он приготовился бить другой рукой, но я неожиданно подступил к нему, схватил его одной рукой за рубашку, другой между ног, поднял и стукнул о землю. Ударился он сильно, но тут же вскочил и, покачиваясь, пошел на меня. Он опять ударил меня, но на этот раз побоялся, что я опять схвачу его, и отскочил. Я сделал вид, что наступил на камень, и закачался, и он тут же бросился ко мне. Опустившись на колено, я опять схватил его одной рукой за рубашку и другой между ног и на этот раз бросил на землю головой вперед. Он сильно ударился и какое-то время лежал.

Когда я увидел, что он не собирается вставать, я отряхнул колени и вернулся к мясной кости, которую обгладывал. Никто не проронил ни слова, но Джош Бун был явно удивлен и смотрел на меня так, как будто увидел впервые.

— А ты умеешь драться, — заметил он. — Ловко ты его.

— Однажды в Пьер-Хоул я дрался в течение двух часов с огромным траппером, как два Эда вместе, но я все равно отделал его.

Через некоторое время Эд Карпе вернулся к огню — он мотал головой и часто моргал, но никто не обратил на него внимания. Мне было его жаль. Я не приветствовал людей, начинавших драться между собой, когда рядом индейцы. На рассвете я вернулся к своей шахте и заметил, что, пока я охотился, кто-то побывал здесь и поднял скальную перемычку, как крышку от рояля.

Конечно, я расстроился, но никому ничего не сказал. Я пошел дальше вверх по реке и нашел еще лучшее место. Там я тоже вырыл яму, но, когда собрался уходить, прикрыл ее ветками и стер все следы.

В этот день была очередь Киньона охотиться. Вернулся он обеспокоенный.

— Нам лучше убраться отсюда или готовиться к бою. Мы окружены индейцами.

Меня они не послушали, а Киньону поверили. Мы вырыли несколько углублений для стрельбы и укрепили их бревнами. Я никому не сказал, что мою яму обчистили.

На следующий день я вернулся к яме, закрытой ветками, прокопал ее до скального основания и вынул породу. Она была тяжелой от золота, и я намыл золота еще больше. Мой метод оправдывал себя. Правда, это была более трудоемкая работа, чем промывание песка, и более опасная.

Этой ночью все, кроме Крюгера, собрались в лагере. Мы переглядывались и, поверьте, всем было не по себе. Никто не видел немца и никто не слышал выстрела. Утром я опять пошел вверх по течению, а потом вернулся к месту, где работал Киньон, но спрятался в кустах. Я залег недалеко от него и мог наблюдать за обоими берегами.

— Джим! — Я старался говорить тихо, чтобы только он слышал. — Не смотри в мою сторону и продолжай работать Говорить буду я.

— Хорошо, — отозвался он.

— Кто-то обокрал мою яму. Вычистил ее, пока я охотился.

Он вытер пот с лица, но промолчал.

— У меня есть подозрения насчет этого немца, — продолжил я.

— Ты думаешь, он украл твое золото и смылся?

— Может и так. Я не думаю, что индейцы убили его. Но все же давай поглядывать. Но тогда кто это сделал?

— Не ты и не я. Могу поклясться каждой унцией золота, что и не наш старый немец.

Помолчав, я сказал:

— Ты продолжай работать, а я послежу.

Ох и хитер был этот Джим. Он работал, но, правда, несколько странно. Наклонившись, он поднимался не в этом же месте, а чуть подальше. Поэтому если кто-то хотел выстрелить в него, то должен был ждать, пока он совсем откроется.

Что до меня, то я чуть не пропустил самое главное. Я лежал в кустах часа два, глаза у меня устали. День выдался теплый, и в последние дни я очень много работал, поэтому подустал. Я, наверное, с минуту смотрел на дуло ружья, пока понял, что именно вижу.

Киньона спасло только то, что он постоянно передвигался. Он был около воды, и камни частично закрывали его. Он копал песок под валуном и собирался промыть его. Стрелок ждал, пока он подойдет к воде, чтобы бить наверняка.

Но я не ждал. Подняв свою старенькую «шарпс», я выстрелил в кусты, целясь вдоль дула ружья. Послышался треск кустов, мы оба, Джим и я, бросились туда, но к тому времени, как добрались, человек исчез. Его следы ничего нам не сказали, кроме того, что он был в сапогах, и, следовательно, это белый.

Мы пошли по его следам, но никого не обнаружили, пока не спустились вниз между камней. Там мы нашли Крюгера. Он был скальпирован.

— Это не индейцы, — сказал Киньон и был прав. Это было ясно, как день.

— Среди нас убийца, — сказал я.

— Может быть, — засомневался Киньон. — Но поблизости может быть кто-то еще, о ком мы не знаем. — Помолчав, он продолжил: — У нас еще не много золота.

— Ни у кого из нас, — согласился я. — Но если сложить все вместе, для одного человека — это хороший куш.

— Нас окружили индейцы, — сказал вечером Киньон, сидя у костра. — В меня сегодня стреляли.

— Этого я и боялся, — признал Карпе. — Надо быть осторожнее.

Джош Бун посмотрел на Карпе и заметил:

— Меня пугают не индейцы.

Если Эд Карпе и понял что-то, то не подал виду.

Следующие два дня все шло прекрасно. Я работал, но одним глазом поглядывал вокруг. Время от времени я прерывался и обследовал территорию вокруг, чтобы убедиться, что никто не следит за мной. Стоя в яме, которую вырыл, я взломал слой основной породы, в которой были трещины, и намыл довольно много золота. Даже я, у которого дело шло хорошо, не мог поверить в столь богатый улов. Когда я сложил все в мешок, получилось денег столько, сколько я не видел за всю свою жизнь.

Киньон встретил меня в условленном месте на берегу реки.

— Пойдем еще выше, — предложил я, — и выроем яму вместе. Так будет быстрее, а золота хватит и на двоих.

Эд Карпе подошел к нам. Он перевел взгляд с одного на другого.

— Я бы хотел пойти с вами, ребята, — сказал он. — Я что-то стал побаиваться. Мне не нравится ходить одному. — Он еще посмотрел на нас и добавил: — Может, сдают нервы?

— А почему ты так говоришь?

— Я все время ощущаю, что кто-то следит за мной.

Бун в этот момент присоединился к нам, держа винтовку в изгибе локтя.

— В чем дело? Решили кончить пораньше?

— Мы решили объединиться и работать вместе, — ответил я. — Мы думаем, так безопасней. Меньше шансов, что индейцы неожиданно нападут. Мне кажется, мы должны забрать, что намыли, и убраться подобру-поздорову.