Против лома нет вампира (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 35

Я сомневалась в этом, но промолчала. И задала другой вопрос.

— Даниэль, а если бы она не захотела отпускать тебя?

— Андрэ мог бы обратиться к Совету. Если бы он предложил мне свою защиту, я принял бы ее. А Старейшины подтвердили бы наше решение. И Елизавета ничего не смогла бы сделать. Но она оказалась умнее. И ты нашла меня — таким. Это длилось уже восемь дней.

Мне вдруг стало холодно, и я обхватила себя руками. Восемь дней!? Высшие Силы! Да как он мог все это вытерпеть и не сойти с ума!?

— Меня мучили ради боли, а сумасшедшим боль неважна. Поэтому мне старались сохранить здравый рассудок. А боль можно причинить, и не слишком уродуя. Тем более, что вампиры быстро регенерируют.

— Даниэль….

В моем голосе было искреннее сочувствие. Слов у меня не было, но кому нужны слова!? Даниэль отлично знал, что я здесь, я рядом, что в любую минуту я готова помочь и поддержать его. И что в этом бою мы будем сражаться рука об руку. И я не ударю его в спину. Экзальтированных дамочек и любовниц хватает во все времена. А вот настоящие подруги, с которыми можно и коня на скаку остановить, и в горящую избу вместе войти встречаются гораздо реже.

Несколько секунд в комнате висело молчание. Потом я рискнула озвучить вопрос.

— Это она приказала так поступить с тобой?

Даниэль опустил голову. Длинные волосы скрыли его лицо. Но если он хотел так спрятаться от вопроса, то просчитался. Я осторожно отвела локоны в сторону — как занавес — и на меня хлынул свет его серых глаз. В них были печаль и память о пережитой боли.

— Да или нет, Даниэль? И если да — зачем ей такие сложности? Почему она не стала пытать тебя среди своих? Она же никому не обязана отчетом в своем доме? Зачем посылать тебя к другому князю? У нее не хватает палачей?

— Елизавета — очень старый вампир. Примерно девятьсот лет. Это много, Юля. Очень много. И она очень сильна. Она создала меня, и я принадлежу ей. Но я тоже стар. И у меня есть хороший друг.

— И что?

— Его зовут Мечислав. Он русский. Ему больше семисот лет — и он силен. Он очень силен. Потенциально даже сильнее Елизаветы.

— Потенциально?

— Сейчас он не справился бы с ней. В будущем, лет через триста, может чуть больше или чуть меньше, он сможет уничтожить ее — и ничего не почувствовать при этом. Как ты — ты еще не стала такой, как на портрете. Потенциально ты очень сильна. Но пока твоей силы хватило только на то, чтобы смотреть в глаза Андрэ. Гипноз на тебя все равно действовал.

— Только до первой боли.

— Ты мне расскажешь потом об этом?

— Расскажу.

— Хорошо. Итак, Мечислав. Около шестисот лет назад он смог разорвать все связи и стать ронином.

— Кем?

— Ронином. Свободно странствующим вампиром.

Я ничего не понимала, и Даниэль это видел. Он тряхнул головой и попытался объяснить лучше.

— Если я тебя укушу, и ты станешь вампиром, я стану твоим Креатором. Твоим создателем. Творцом. Буду властен над тобой в жизни и смерти. Над твоим телом, разумом и душой.

Меня словно холодом пронзило.

— Не советую тебе этого делать. Зубы выбью.

— Я просто стараюсь объяснить. Я никогда не превратил бы тебя в вампира, не имея на то твоего согласия. Только если не было бы другого способа спасти тебе жизнь.

Он говорил искренне. И я кивнула. Странно, но Даниэль старался мне не лгать. Наоборот, он открывался для меня, чтобы я могла понять, когда и что он чувствует. Интересно, было ли это для него обычным состоянием? Или просто за триста лет можно набрать определенный опыт? И этот опыт говорит ему, что все сказанное останется между нами, а ложь рано или поздно выплывет наружу. И что лжи я ему не прощу, какую бы цель он не преследовал? Черт их разберет, этих вампиров!

— Так вот. Ты становишься моим alunno.

— Alunno? Что это?

— У людей нет такого понятия. В переводе с итальянского «alunno» означает ученика, но это гораздо больше. Гораздо. Быть чьим-то alunno — это значит иметь Креатора. Вампира, который будет заботиться о тебе, который должен учить тебя, защищать, наказывать, распоряжаться твоей жизнью — и ты не сможешь противостоять ему. Более того, ты не имеешь на это права. Твой Креатор получает почти все права на твою жизнь, твою смерть, твой разум, сердце и душу, если она есть у вампиров. Он превыше тебя, пока ты готов это признавать и терпеть. Что бы ни сделал с тобой твой Креатор — все правильно, если это приемлемо.

— Приемлемо?

— Я выбрал плохое слово. Скорее, если это не ведет к смерти alunno. А часто — и даже если это приведет к смерти. Если ты вампир — ты должен выжить сам.

— Как это мило! — восхитилась я — Таким образом, то, что было с тобой — это приемлемо!?

С ума сойти! Это круче садо-мазо!

— Это не вело к моей смерти. Разве что спустя несколько дней. И в то же время — это было неправильно… несправедливо по отношению ко мне! Елизавета обиделась на меня — да! Но она не должна была поступать со мной так за то, что я изменить не в силах! Это Старейшины не одобрят!

— Так скажи им об этом! Пусть они сдерут с этих тварей шкуру и постелют вместо коврика!

В эту секунду я искренне ненавидела неизвестную мне Елизавету. Попадись мне эта тварь в данный момент — и я отдернула бы шторы и вытащила ее своими руками на солнце! И пусть горит, синим пламенем! Права на жизнь и душу! А больше ей ничего не надо!? До меня как-то не сразу дошло, что я… да, я хотела бы получить Даниэля в свою полную собственность! Но не как какой-то там Креатор! Просто как женщина. Любящая и любимая.

Эй, Юля, а ты уверенна, что ни об какой пенек головкой не билась? Он, на минуточку, вампир, а ты позагорать любишь! Но развивать свои мысли я не стала. Не ко времени. И сосредоточилась на ответе Даниэля.

— Я недостаточно силен, чтобы предстать перед Старейшинами. Они сочтут, что это было сделано для меня. Чтобы избавить меня от излишней мягкости. Сделать больше… больше вампиром!

— Как мило! А я могу предстать перед ними!?

У Даниэля буквально отвисла челюсть.

— Ты!? Зачем!?

— За парой ласковых слов, — огрызнулась я. Меня подхватывала волна чистого бешенства. В таком состоянии казалось, что ударь я кулаком в скалу — и она разлетится на крохотные кусочки. Зверь-из-зеркала выл и ревел в глубине души, и я почти видела, как он царапает когтями тонкое стекло. Не знаю, так это или нет, но в таком состоянии я могла сцепиться и с директором института. Подумаешь там, вампиры! Зубки у них не отросли для того, чтобы меня напугать! И еще тысячу лет не отрастут! А когда отрастут — повыдираю на фиг! Гвоздодерами! Вслух я этого не сказала, но Даниэль меня понял.

— Ты хочешь сказать, что могла бы заступиться за меня перед Старейшинами?

— Не знаю, была бы от этого польза или нет, но погавкались бы мы здорово, — вздохнула я. — Что за глупость ты городишь — больше вампиром! Это как стать больше помидором на грядке — или он там есть или его там нет! И, ты прости, мне кажется, что большая жестокость не для тебя. Ты — художник до мозга костей. Если ты огрубеешь душой, ты станешь сильнее, но и слабее одновременно. Пойдет размен — частичка силы и жестокости за частичку творческого огня. Это неравноценно. Всегда может найтись кто-то, чтобы драться за тебя! Но кто смог бы за тебя творить?

— Ты и правда так думаешь?

— А ты думаешь иначе?!

Даниэль вдруг засмеялся.

— Стыдно признаваться в собственной нескромности. Но твои мысли — это отражение моих. И я думаю именно так. Я не согласен на такой размен!

Я прицелилась — и чмокнула его в щеку.

— И на что же ты согласен?

— Я уже начал рассказывать тебе про Мечислава. Он тоже был alunno у Елизаветы. Но меньше меня. И он стал гораздо сильнее. Когда вампир достигает определенного уровня при котором он может контролировать и себя и других вампиров, он может либо разорвать связь с Креатором и держать ее только со Старейшинами, либо подтвердить ее. Если он принесет повторную клятву — он будет более свободен, но в пределах вертикали власти Креатора. Если он пожелает разорвать связь — он должен быть чертовски уверен в себе. Испытание, которое проходит такой вампир, ужасно тяжелое. Я бы его не выдержал. Много вампиров гибло. Но добровольцы находятся всегда. Мечислав рискнул — и выиграл. Получил свою свободу. Стал ронином. Он долго странствовал в одиночестве. Больше пятисот лет. А потом, когда он присягнул Старейшинам, он стал создавать свою вертикаль власти. Своих alunno. Он облюбовал себе для проживания место подальше от Елизаветы. Сейчас он сам — Креатор. Хотя и не стал князем. В его вертикали около пятнадцати вампиров, а этого не хватит, чтобы править городом. Но они представляют собой значительную силу.