Против лома нет вампира (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 30

— Проснулась? — В поле моего зрения появился Даниэль в голубых джинсах и сером пушистом свитере и заботливо задернул поплотнее шторы. Свитер очень шел к его глазам, делая их ярче и глубже. Темные волосы красиво рассыпались по плечам. Он двигался по комнате легко и грациозно, как большой леопард, потом перехватил мой взгляд и улыбнулся. — На улице нет солнца, но я не хочу рисковать.

— Даниэль? Так мне все это не приснилось?

Вампир расплылся в улыбке.

— Я тебе точно не приснился. Как ты себя чувствуешь?

Я откровенно разглядывала его. Вампир был очень красив и как раз в моем вкусе. Такая мужская, нормальная, а вовсе не секс — символьная или журнальная красота. Высокая фигура вовсе не была перекачанной, как сейчас у многих, но и животик не висел. Хотя с чего бы? На одной крови не располнеешь, как ни крутись. Но вообще-то на такую фигуру на улицах оборачиваются. Даниэль был сложен очень пропорционально. Слегка худощавый, но не до состояния «собачьей радости», с длинными ногами и широкими плечами. Серьезное, немного тяжеловатое лицо с резкими чертами. Высокий лоб, тонкий нос с горбинкой, упрямый подбородок, четко очерченные скулы. Огромные глаза, опушенные черными ресницами, были цвета жидкого серебра. Но даже сейчас чувствовалось, что это серебро холодное. Ртуть, но не расплав. Черные брови были немного широкими для его лица и резко поднимались к вискам. И от этого казалось, что вампир чем-то удивлен. А еще лицо у него было… добрым. В нем не было высокомерия. И я невольно думала — маска это или нет? В любом случае я бы грустила, если бы он оказался только сном.

— Замечательно. Твоя работа?

— Частично моя. И я об этом ничуть не сожалею, — отозвался вампир, присаживаясь на край кровати. — Что ты помнишь из этой ночи? Самое последнее?

Я честно попыталась вспомнить.

— Ты и я. Мы с тобой действительно… того?

Вампир смутился. Нет, правда смутился. Или хорошо притворился. Он же сказал, что не сожалеет. Но это не помешало ему потупить глаза и присесть на край кровати.

— Юля, ты прости меня пожалуйста, но у меня не было выбора. Тебе надо было согреться и сбросить напряжение. И я не пил твою кровь. Чем хочешь клянусь. Я не лез к тебе в голову и не применял ничего из моих способностей. Но это было необходимо. Ты умерла бы, если бы я не…

Дальше я слушать не стала.

— Баста!

Вампир удивленно взглянул на меня.

— То есть?

Я не удержалась от подколки.

— Дед говорил мне, что после боя нет ничего лучше ста грамм и секса. Знаешь, мне кажется, что секса у нас было побольше ста грамм. И я на тебя не сержусь. Вряд ли я смогла бы действовать так решительно на твоем месте. Кстати, я-то тебя не покусала? Я все помню очень смутно, но мне кажется, что заниматься со мной сексом, пока я билась в истерике, было так же безопасно, как и с газонокосилкой.

Вампир широко улыбнулся.

— Секса у нас действительно было побольше. Ты меня не покусала, хотя пара царапин у меня и остались на память. Я тебе их как-нибудь покажу. Потом ты отключилась, а я позвонил твоей подруге и сказал потратить деньги на одежду, телефон и штуки три сим-карт, потому что продукты мы уже купили. Надя уже приходила и ушла. Сейчас почти два часа дня.

— Я так много проспала? Минутку, а как ты ей позвонил? Ты же не знал телефона!

— И что? Ты же ей звонила. Мне осталось просто повторить набор.

Я почувствовала себя полной дурой. Все гениальное просто. Пришлось перевести тему.

— Я чувствую себя лучше, чем ожидала.

— Это хорошо. У нас на сегодня большая культурная программа.

— Как мило. Тебе не кажется, что ты должен мне откровенный разговор?

Я решила ничему не удивляться. Вампир так вампир, крокодил, так крокодил. Если сейчас из-под кровати вылезет Николай Второй и сделает мне предложение руки и сердца — я не грохнусь в обморок, а пообещаю поразмыслить над его словами. Я рехнулась? Возможно! Но чтобы это выяснить, надо сначала дожить до визита к психиатру. Так что спокойствие — и вперед!

— Как скажешь, — покорно отозвался Даниэль. — Что ты хочешь услышать?

— Для начала — что я могу накинуть, чтобы сходить в туалет. Все остальное я выслушаю потом.

Изумление на лице вампира стоило многого. Потом он тряхнул головой и засмеялся. Я улыбнулась в ответ. Даниэль смеялся вовсе не так, как Андрэ. От его смеха мурашки по коже не бежали. Наоборот, было весело и легко, как будто по комнате летали огромные мыльные пузыри.

— У тебя интересная логика.

— Это не логика, а естественные потребности организма.

— Тебе помочь?

— Попробую сама справиться.

Я вылезла из-под одеяла и попыталась встать на ноги. Это далось нелегко, но я удержала равновесие. На мне была одета старая майка с вытянутым и поблекшим от частой стирки рисунком микки-мауса. Определенно Надина. Сама я ничего подобного не надену. Конечно одежда для меня не главное, но я терпеть не могу вещи с рисунками. У каждого могут быть свои маленькие причуды, так? Наверное, этот кровопийца воспользовался моим бессознательным состоянием. Хотя он же не знает о моих привычках. Обычно я не слишком откровенна, а вампира вообще вижу второй раз в жизни.

Я натянула протянутые мне новенькие джинсы, цапнула со стола мыло, а со стула — полотенце, предусмотрительно положенные и поставленные вампиром, — и направилась в туалет, кое-как придерживаясь за стеночку. Общага, слава Богу, такое место, в котором хоть слона на поводке води — не заметят. Мало ли к кому я пришла. И мой бледный вид ни у кого вопросов не вызвал. Тут у трети народа такие же морды, после визита птички «перепел».

Я немного подумала — и решила принять душ. Долго стояла под струями горячей воды, чувствуя, как во всем теле быстрее бежит кровь. Вымыла волосы душистым мылом и тщательно высушила их полотенцем. Мне ужасно хотелось избавиться от запахов подземелья. От запахов вчерашней ночи. А еще — под горячей водой мне просто замечательно думалось. Вспоминались события прошедшей ночи — с самого начала.

Итак!

Святая вода.

С этим больше нет вопросов. Вампирам она — как мне серная кислота. Если тот же Дюшка мне попадется в руки, я просто его залью до полного растворения.

Молитва?

Катька определенно очнулась после святой воды и моей пародии на «Отче наш». Хотя почему пародии? Пусть я ничего не знаю о молитвах! Зато я молюсь делом! И вообще, для веры не надо быть священником. Вера — она внутри, а не снаружи. Когда вся эта история кончится, если уцелею, схожу в церковь и серьезно поговорю об этом, а пока не до того. И вообще, кто-то мне рассказал в свое время сказку.

Жила в давние времена женщина. Танцовщица. И не христианка. Никаким боком. Цыганка? Женщина с востока? Она и сама не знала. Она танцевала на площадях, а ей за это бросали монетки. Тем и жила. Конечно, ее схватили монахи и хотели сжечь. Но даже ведьмам положено последнее желание. И она попросила дать ей станцевать в последний раз. На площади все было готово. Костер, монахи — и, конечно, у одного из них в руках был крест.

И женщина начала танцевать. Так, как никогда раньше. Она все отдавала в этом танце — и жизнь и душу. Танцевала, как жила, как соловьи поют летней ночью. Танцевала, как языки огня в костре. И все смотрели, завороженные, словно пламенем. И толпа, и монахи… А когда закончился танец, она упала на колени прямо в грязь. Упала под ноги своим убийцам. Сил не осталось ни на что. Ни на гордость. Ни на достоинство. Даже чтобы стоять на ногах. Все выплеснулось в танце. Но никто не смел к ней притронуться.

И деревянное распятие Христа ожило, фигура протянула руку и помогла ей подняться.

Танцовщицу не сожгли. Она прожила в том городе долгую и счастливую жизнь. И каждый день танцевала на площади. Никто не смел сказать ей дурного слова. Все приходили посмотреть. Потому что все поняли — танец был ее молитвой Богу. Настолько она вкладывала в него свою душу.

Я не равняю себя — с ней. Видимо, эта женщина все-таки верила в Бога. А я? Я — верю? И как зовут моего бога? Вопросов было много, ответов — мало. Но если молитва работает — видимо, что-то в этом есть.