Чужая душа - потемки (СИ) - Романовская Ольга - Страница 15

   Видя, как он вскинулся, поспешно примирительно подняла руки, пресекая возражения. Снова улыбнулась и заверила, что больше него никогда и ни за что заработать не смогу, а вот помогать смогу. Заодно и на учёбе дочки сэкономим. Да и самому должно быть приятно: жена не бездарь, а светскую беседу поддержать может, не стыдно друзьям показать.

   - Мне и сейчас не стыдно, просто дурость всё это. У тебя есть семья, твоё место дома - а ты упорно пытаешься играть чужую роль. Так что, - Хендрик поднялся и торжествующе глянул на меня, - я сейчас же иду к твоему декану забирать документы.

   - В суд их заодно занеси, - равнодушно пожала плечами и отвернулась.

   Муж ожидал бурных протестов - а получил незапланированный спокойный ответ.

   - Зачем в суд? - недоумённо переспросил он.

   - Развожусь я с тобой.

   Хендрик застыл с открытым ртом. Бедняга не знал, что ответить, и стоял, хлопая глазами, как рыба. Я же игнорировала буравящий меня взгляд, поправляла одеяльце Марице.

   Интересно, сколько продержится?

   Заметив свёрток на столике рядом с кроватью, аккуратно потянулась к нему и перетащила к себе. Яблоки. И записка от Светаны и Лаэрта. Их ко мне не пустили, но разрешили передать фрукты.

   С удовольствием надкусила одно из яблок и принялась жевать. Признаться, не отказалась бы поесть, но, видимо, рожениц морят голодом.

   - Хендрик, будь добр, передай мне книгу. Не знаю, куда они её запихнули... В синем переплёте такая, по истории магии. Я последний абзац не дочитала.

   Муж машинально встал, направился к полочке в углу, но на полдороге замер, развернулся и, скрестив руки на груди, потребовал:

   - Скажи, что пошутила.

   - Неа. Нам обоим будет лучше. Тебе - с новой женой на кухне, мне - тут, с Марицей. Я Марицей дочку назвала, надеюсь, ты не против?

   Хендрик закусил губу и нахмурился. Смотрел нарочито мимо меня, чтобы показать: не больно-то ты мне нужна. Право, даже интересно стало, что он ответит? Вдруг скажет: 'Дорогая, рад, что ты сама это предложила, я сам хотел'? Обидно и горько, но зато не потрачу долгие годы на брак с человеком, которому не нужна.

   Главное, не показывать, что меня это волнует, потому что иначе вернусь к двум 'д' и одному 'м' и носа даже в книги мужа не суну: не даст. Так что безразличие и ещё раз безразличие.

   - Сдаюсь, - наконец процедил Хендрик. - Уговорила.

   И тут же мстительно добавил:

   - Всё равно ты первую сессию провалишь.

   И не надейся, я усердно занималась. То, что за последние дни пропустила, Светана расскажет. Лаэрта в помощники возьму: он больше нас троих в науках понимает. Главное, чтобы лекарь не запретил, велев спать, есть и кормить малютку.

   Бегло набросала в голове план действий: неделю лежу, набираюсь сил, вожусь с дочкой, потом перебираюсь к себе. Выпрошу разрешение у декана бывать на занятиях вместе с ребёнком. Заодно преподаватели снисходительнее станут: в этом и мужчины, и женщины солидарны.

   Недосып? Прорвёмся! Если дочка раскричится, спущусь вниз и, укачивая, позанимаюсь. Затычки в уши - великое дело, а зубрить можно и стоя. Вот и не пропадёт время зря. Наберу книг в библиотеке... Библиотека! Воистину, прав твой муж - ты идиотка. Вот куда мне следует устроиться работать. Там и знания пополню, и деньги заработаю. Да и Марица рядом и под присмотром. Решено: после сессии, если я её сдам, напрошусь помощницей. А от помощницы библиотекаря до какого-то магического факультета недалеко. С чего вдруг? Да потому, что книги все берут, магистры тоже. Всё время у них на глазах, умная, начитанная... Словом, легче уломать читателя, чем преподавателя.

   Муж иначе воспринял мою задумчивость, приписав её разумности своих доводов в переоценке сил. Я не стала разубеждать, с готовностью обняла и поцеловала, пообещав беречь себя и завтра же не рваться за учебную скамью. Мы мило поболтали о моей жизни в Вышграде и его в нашем городке. Разумеется, о покушении на ректора я и сейчас умолчала.

   Хендрик сказал, что поживёт в столице до января, и даже готов присмотреть за малышкой, пока 'её мать позориться перед магами'. Что ж, ещё один стимул сдать всё на хорошие отметки.

   Поблагодарила супруга и с готовностью надавала заданий. Гардероб теперь - кур смешить, хочу что-то новое и элегантное. И туфли. И тёплый плащ с пелериной.

   Марицу тоже одеть нужно: девочка всё-таки.

   Словом, завертелась жизнь. И колесо я поверну в свою сторону.

   Да, как всё просто было в мечтах! И как трудно на самом деле. Но я не показывала виду, помня о том, что путь вперёд не усеян розами. Иногда валилась с ног, но всё равно продолжала зубрить.

   Марица изрядно помогала увеличить продолжительность занятий плачем. Я частенько мерила шагами прихожую-холл и нараспев, будто колыбельную, повторяла родословную королей Златории. К утру делала это, не задумываясь - очень спать хотелось. Кажется, даже во сне видела лица с литографий.

   Несколько часов сна, кормление неуёмного глазёныша, излучавшего счастье и здоровье, - и на занятия. Спихивала дочку мужу, всучала рожок с молоком и ползла на занятия. Залезала к нам со Светаной на 'горизонт' и нагло отсыпалась, благо важные лекции начинались ближе к полудню.

   А потом стало легче: занятия кончились, началась сессия. Легче в том плане, что можно было спать днём, а учить ночью.

   Так что Хендрик просчитался: первую сессию я не завалила, хотя почти все откровенно это предрекали. Но муж, увы, упорно не желал признавать, что моё зачисление в Академию не было ошибкой, и пытался пряником заманить домой. Я съездила на каникулы, навестила мать, познакомила с внучкой и вернулась обратно в Вышград.

   И опять со скандалом... Хендрик запереть пытался, но я выстояла, пригрозив судом за насильственное лишение свободы. Пришлось отпустить нас с дочкой. Будь она постарше, оставила бы бабушке, потому как, признаться, маленький ребёнок учёбе не товарищ, но ей сейчас мать нужна, да и она мне. Маленькие - они такие беззащитные... И так быстро меняются. Была такая кроха - а теперь подросла.

   Словом, в феврале я обосновалась в студенческом доме вместе с дочерью. Летом планировала отправить Марицу на природу вместе с отцом и бабушкой, а самой отдохнуть немного: Светана звала в гости. Я бы и к Лаэрту поехала, но ведь Хендрик заревнует. Дурак, но как это ему объяснишь? Было, не спорю, чуть не согрешила с эльфом по эмоциональной лавочке на фоне сбоя мозгов во время беременности, но, хоть чем поклянусь, мы просто друзья. И не более.

   Нашу неразлучную троицу все знают.

   К слову, Лаэрт нам со Светаной раз в неделю, как зацвели, розы дарил. И так искусно их срезает, что ни разу не попался. А мы обе врём, что это таинственный поклонник из алхимиков. Они люди угрюмые, тихие, застенчивые, ничего не опровергнут. Зато мы цену себе набиваем: девушка с воздыхателем и девушка без оного не одного полёта птицы.

   Нехорошо себя хвалить, но, по-моему, я неплохо справлялась: заработала положительные отметки по общим предметам в прошлом семестре и теперь усердно готовилась к специальным, которые начались во втором. На правах добровольной помощницы библиотекаря копалась в пыльных фолиантах, желая послезавтра блеснуть умом и сообразительностью.

   Марицу я покормила, погуляла с ней по зелёным дорожкам сада и уложила спать. Светана обещала дать знать, если она проснётся. Но, сдаётся, подруга горела желанием повозиться с малышкой без меня: то и дело норовила взять её на руки, повозиться... Со стороны и не разберёшь, кто мать. Признаться, иногда меня это раздражало. Пусть Марица и нежеланный ребёнок, но она моя дочь. И я даже её люблю. Только, надеюсь, в Хендрика характером не пойдёт.

   Задумавшись, замерла на верхней ступеньке стремянки.

   За окном давно стемнело. Последние посетители ушли четыре часа назад, библиотекарь тоже отдал ключи и отправился на боковую, только я старательно искала в царстве пыли и паутины (никогда бы не подумала, что служащие Академии держат дальние полки в таком беспорядке) ответы на два последних экзаменационных вопроса.