Тварь внутри тебя - Ламли Брайан - Страница 23

Она засмеялась, и Гарри проникся к ней еще большей симпатией.

— Древнейшая профессия, — согласилась она.

— Но как-то раз ночью, недель восемь назад, ты достукалась, верно? — Гарри чувствовал, что уже можно переходить к делу.

С нее тут же слетело напускное безразличие.

— Нет, совсем не потому. Я его не подцепила. Ему не это было нужно.

— Ну, я только так подумал, — тут же ответил Гарри. — Я ведь не знаю, как все произошло, и совсем не жажду заставить тебя вспоминать этот ужас. Но как же я его найду, если никто ничего не расскажет?

— Хотела бы я увидеть, как он получит свое, Гарри, — призналась она. — Я постараюсь тебе помочь. Надеюсь, что могу вспомнить достаточно.

— Заранее никогда не знаешь.

— С чего мне начать?

— Покажи мне, какая ты была, какой ты себя представляешь.

Некроскоп знал, что мертвые хорошо помнят, как они выглядели в жизни, и хотел понять, было ли что-то общее во внешности Памелы и Пенни. Короче говоря, не предпочитает ли убийца девушек определенного типа.

У нее в сознании он тут же увидел образ высокой темноглазой длинноногой брюнетки в мини-юбке, обтягивающей аппетитный зад, полные груди под шелковой голубой блузкой ничто не сковывало. Но в этой картинке, в том, какой она себя видела, не было ничего характерного, никаких примет ее ума или личности, только чувственность и откровенная сексуальность. И это не совпадало с его первым впечатлением.

— Ну? Какая я была?

— Ты была что надо, — кивнул он. — Но я думаю, что ты себя дешево продавала.

— Да, частенько, — согласилась девушка, но на этот раз не хихикнула.

Помолчав немного, она вздохнула. Сколько подобных вздохов довелось слышать Гарри! Да, то, что было утрачено, этого не вернуть... Но тут она снова развеселилась: — Надо же, первый раз разговариваю с мужчиной и меня не волнует, что у него в штанах: хоть спереди, хоть сзади.

— Ты этим занималась только из-за денег?

— Почему же, из-за удовольствия тоже. Я ведь объяснила тебе, что была нимфоманкой. Ну, что еще ты хочешь знать?

Гарри почувствовал себя неловко. Ответ был явно отрепетирован — видно, этот дурацкий вопрос ей часто задавали клиенты.

— Я сую свой нос куда не надо, извини.

— Все нормально, — ответила она. — Мужчины всегда интересуются, о чем думает профи. — Внезапно ее голос стал жестким. — Все мужчины, только не тот. Он не нуждался в расспросах, потому что сам мог все узнать. Потом, когда убьет.

Теперь некроскоп не сомневался, что она захочет все рассказать.

— Как все было? — спросил он.

И она рассказала.

Это случилось в пятницу вечером. Я пошла на танцы. Я была вольный стрелок, сама решала, куда пойти и что делать. Мне не нужен был сводник, который отнимает то, что я заработала, и приводит своих дружков — попользоваться задаром.

Я жила за городом, в нескольких милях. После полуночи такси стоит дорого, так что Золушке нужна была карета, чтобы попасть домой.

С этим обычно проблем не возникало: всегда находились ребята, которые не отказывались подвезти девушку домой и потискать ее в машине. Если парень был не слишком нахальным, я могла позволить ему не только потискать. Как говорится, поехали и приехали.

В тот вечер я выбрала не того парня. Нет, это был не он, не убийца, но тоже фрукт. Как только я села в машину, его вежливость как ветром сдуло. Он не знал, кто я, думал, что нарвался на простушку. Ему так приспичило, что он с трудом вел машину. В каждом тупике норовил остановиться. На мне было дорогое платье, и я не хотела, чтобы его порвали. И вообще, он мне не нравился.

Он сказал, что знает одно местечко, неподалеку от шоссе, и свернул на дорогу к Эдинбургу раньше, чем я успела сказать, что мне это не нужно. Он загнал машину под деревья и принялся за работу, за что и получил коленкой промеж ног. Придя в себя, он сел за руль и свалил, а меня оставил там.

Неподалеку была бензоколонка, в четверти мили по шоссе. Я добралась до нее и выпила кофе. Я не так уж была выбита из колеи, просто хотелось пить. Слишком много выпила джина-с-чем-то-там на танцах.

И тут ко мне в кабинку подсел какой-то шофер. Вот так он и появился: водитель-дальнобойщик, который зашел выпить кофе, чтобы не спать за рулем.

Не спрашивай, как он выглядел: во мне было слишком много джина, а свет хозяева из экономии почти выключили, потому что зал был почти пустой, да я и не смотрела на него, понимаешь?

По крайней мере, он выглядел прилично и не приставал. Когда он выпил кофе и встал, я спросила, в какую сторону он едет.

— А куда тебе нужно?

Он говорил вполне дружелюбно.

Я сказала, где живу, он знал, как туда доехать.

— Тебе повезло, — сказал он. — Это по пути. Миль пять отсюда, верно? Там есть съезд, я тебя высажу в паре сотен ярдов от твоих дверей. Ближе не могу, у меня контролируют мили и горючее. Может, тебе лучше вызвать такси?

Но я не из тех, кто смотрит дареному коню в зубы.

Мы вышли из кафетерия и пошли к стоянке грузовиков. Он был спокоен, не возбужден и не торопился. Я чувствовала себя в безопасности с ним. Я даже не думала ни о чем таком. У него была большая фура с прицепом, мы подошли сбоку. По шоссе как раз проехала машина, и фары осветили его грузовик. Вдоль борта шла голубая полоса с белыми буквами “Экспресс-морозильники”. Я хорошо запомнила, потому что одна буква облезла, получилось “Эспресс”.

Потом он остановился у задней двери, посмотрел на меня и сказал:

— Минутку, мне надо проверить запор на задней двери.

Я стояла сзади него, он откатил вверх дверь-штору во всю ширину грузовика. Оттуда ударила волна морозного воздуха, так что я задрожала от холода.

Внутри висели ряды каких-то темных штуковин, в темноте было не разглядеть. Он сунул руки в кузов, что-то сделал, оглянулся на меня через плечо и сообщил:

— Порядок.

И я вдруг подумала тогда, что не видела его улыбки. Ни разу.

Он показал мне, чтобы я шла в кабину, и начал толкать дверь вниз, а я повернулась спиной к нему. И вдруг он схватил меня сзади. Одной рукой он сжал мне горло, другую поднес ко рту. Мне пришлось вдохнуть. Это, конечно, был хлороформ.

Я пробовала вырваться, я лягалась, но от этого только сильнее вдыхала хлороформ! А потом... потеряла сознание.

Когда пришла в себя, я лежала на льду и скользила куда-то. Чем-то пахло, но я не могла сообразить чем, потому что совсем замерзла, все мои чувства онемели. От хлороформа подташнивало и кружилась голова.

Потом все вспомнила. Я поняла, что лежу в грузовике, у дверей, и скольжу, когда он тормозит или разгоняется. И еще я поняла, что попала в беду, в большую беду. Я не знала, что задумал шофер, но знала, что не сумею ему помешать. И он скорее всего не выпустит меня живой. Я видела грузовик и могла описать его внешность. Он убьет меня, не сейчас, так потом. Шансов никаких. Со мной покончено.

Я прислонилась к одному из углов темной камеры рефрижератора и попыталась как-то согреться: дула на руки, обнимала себя за плечи. Но у меня было мало сил — и от холода, и от воздействия хлороформа. Я была слаба, как котенок.

Потом — не знаю, сколько прошло времени, наверное, минут пятнадцать, — дорога стала ухабистой, водитель все время притормаживал. Я так и не знаю, что это было за место, потому что выглянуть наружу мне уже не довелось. Грузовик остановился, вскоре дверь откатилась. Снаружи было темно. Какая-то фигура, тяжело дыша, вскарабкалась в кузов, дверь снова закрылась. Он включил внутренний свет — маленькую тусклую лампочку под потолком. И двинулся ко мне.

Этот человек был в длинном темном кожаном пальто на меховой подкладке; он подошел и, сняв пальто, кинул его мне.

— Надень, — приказал он.

Я слышала его тяжелое возбужденное дыхание. Но голос был не теплее этого хранилища замороженного мяса, куда он меня затащил. Кругом на крюках висели мерзлые туши, серые, красные, коричневые. И слой льда на полу был пропитан замерзшей кровью.